Индейцы пробыли возле звездолета еще два дня. Манулито бродил по коридорам и кабинам звездолета в скафандре, прикидывая, как лучше устроить ловушку. По ночам он вычерчивал какие-то схемы на кусках коры и объяснял возможность применения той или иной аппаратуры. Иногда он вдавался в такие подробности, что его товарищи переставали понимать, о чем идет речь. Несмотря на это, Тревис был доволен тем, что Манулито действует со знанием дела.

Наутро третьего дня появился Нолан. Его лицо осунулось и покрылось пылью. Сказывалось трудное путешествие. Тревис подал Нолану флягу с водой, и тот с жадность стал пить. Напившись, заговорил.

— Они вскоре придут... с девчонкой...

— Сложности были? — осведомился Джил-Ли.

— Монголы перенесли лагерь на другое место. Мудро поступили. Судя по всему, русские обнаружили место их прежней стоянки. Теперь монголы идут дальше на запад, но... — он отер губы тыльной стороной ладони, — мы видели башни, о которых ты говорил, Фокс. Это место действительно обладает огромной силой!

— Следов русских не заметили?

Нолан отрицательно покачал головой.

— Думаю, густой туман скрывает башни от постороннего взгляда. С воздуха их тоже трудно разглядеть. Только подойдя вплотную, можно отличить их от холмов.

Тревис облегченно вздохнул. Значит, у них еще есть время. Он увидел, что Нолан улыбается.

— Эта девушка словно дикая пума. Она расцарапала Цоаю все лицо.

— А сама не ранена? — спросил Тревис.

Теперь Нолан рассмеялся в открытую:

— Ранена? Мы сами едва остались целы, пока пытались ее усмирить, младший брат. Она и впрямь дочь Волка. Она при этом не потеряла головы и на протяжении всего пути отмечала дорогу. Именно то, что нам нужно. Она наверняка попытается сбежать.

Тревис встал.

— Скорей бы с этим покончить! — дрожащим голосом произнес он. Он так и не верил в этот план до конца. Ему тяжело было думать о том, что Кайдессу запрут в звездолете и подвергнут испытанию. Но он знал наверняка, что ей не причинят слишком большого вреда. Кроме того, он постоянно будет рядом с ней внутри звездолета.

Шорох гравия известил о прибытии разведывательного отряда, в то время как Манулито предусмотрительно спрятал скафандр. Цоай шел впереди всех. На его левой щеке багровели четыре глубокие царапины. Позади него Олень и Эскелта грубо тащили пленницу. Ее длинные косы расплелись, а рукав рубашки был оторван. Однако она не потеряла присутствия духа.

Девушку толкнули в круг ожидающих ее мужчин. Она широко расставила ноги, чтобы не упасть, и стала вызывающе разглядывать стоящих. Наконец она заметила Тревиса. Ее лицо перекосилось от гнева.

— Свинья! Ничтожество! Дохлый верблюд! — начала она ругаться по-английски и в запале перешла на родной язык. Ее руки были связаны, но никто не мог заставить ее замолчать.

— Да она изрыгает гром и мечет молнии! — прокомментировал Олень. — Отв'едите-ка ее подальше от леса, а не то она спалит его.

Цоай заткнул уши руками.

— Царапаться она не может, а вот оглушит запросто. Нужно поскорее отделаться от нее!

Однако, несмотря на едкие замечания в адрес девушки, во взглядах апачей светилось уважение. Частенько плененные, но не потерявшие присутствия духа враги вызывали уважение у апачей. Превыше всего они ценили храбрость. Один из пинда-лик-о-йи, Том Джефферис, смело вошедший в самую гущу индейского лагеря и вступивший в переговоры со своими заклятыми врагами, получил уважение и дружбу вождя, с которым до этого сражался. А Кайдесса теперь приобрела у своих тюремщиков большое уважение.

Теперь пришло время Тревису разыгрывать свою роль. Он взял девушку за плечи и толкнул в сторону звездолета. Должно быть, силы отчасти покинули Кайдессу, и она больше не сопротивлялась. Только когда они подошли вплотную к звездолету, она замедлила шаг. Тревис услышал возглас удивления.

Как и планировалось, четверо апачей — Джил-Ли, Цоай, Нолан и Олень — расположились на возвышениях вокруг корабля. Манулито, одетый в скафандр, уже спрятался внутри, готовый в любую минуту прийти на помощь. Тревис продолжал решительно толкать девушку впереди себя. Он не знал, что хуже — войти в звездолет, зная о таящемся там ужасе или не предполагая, что ждет впереди. Тревис уже был готов прекратить все это и не пускать Кайдессу в звездолет. Но тут он вовремя вспомнил о башнях и о том, что русские могут войти туда и обнаружить спрятанные сокровища. Эти мысли придали ему сил.

Первым к пролому взобрался Эскелта. Тревис перерезал веревки, стягивающие запястья девушки, и пихнул ее в спину.

— Залезай внутрь, женщина!

Эскелта был уже внутри и направлялся к кабине, которую они избрали в качестве тюрьмы. Планировалось довести девушку до этого места, а затем, изобразив испуг, вернуться назад, дав ей возможность сбежать.

Изобразить страх? Но Тревис, не пройдя и двух шагов по коридору, понял, что изображать ничего не придется. Воздух, наполнявший звездолет, казалось, проникал в мозг и тело, отравляя страхом каждую его клеточку. Тревис не мог подобрать слов, чтобы описать свои ощущения. Его пронизывал жуткий, уничтожающий силы страх. И он становился все ощутимее с каждым шагом.

Внезапно Кайдесса взвизгнула. От неожиданности Тревис отпрянул к стене. Девушка резко развернулась и прыгнула на него. Она вцепилась в него, как дикая кошка, и Тревис замахал руками, стараясь защитить лицо и глаза, но в то же время стараясь не поранить Кайдессу. Затем она отпрянула и бросилась к пролому. Тревис, тяжело дыша, попытался добраться до пролома. К счастью, к нему на помощь пришел Эскелта. Они добрались до пролома, но не стали спускаться вниз на землю. Тревис не был уверен, что спуск ему по силам, а Эскелта получил приказ не торопиться.

Внизу никого не было: ни апачей, ни Кайдессы. Тревис поразился тому, с какой быстротой она исчезла. Наконец Тревис подал знак, что пора выбираться наружу. Спустившись на землю, Тревис почувствовал теплую влагу на своем боку. Это открылась его рана. О том, чтобы преследовать Кайдессу самостоятельно, не могло быть и речи. Тревис даже выругался от досады. На протяжении всего пути Кайдессу нужно было охранять не только от ее сородичей, но и от других опасностей. Охранять до тех пор, пока ее не подберут русские.

Тревис планировал быть этим охранником. Но сейчас пользы от него было не больше, чем от хромого пони. Но он мог Послать вместо себя своих друзей. Лишь только он подумал об этом, из-за кустов показалась голова Наликидью.

— Вы оба, бегите за девушкой и охраняйте ее! — шепотом произносил Тревис, пристально глядя в желтые глаза койота. В них засветилось понимание, и голова Наликидью исчезла. Тревис облегченно вздохнул.

Индейцы были ловкими и внимательными разведчиками, и все же им было далеко до животных. Койоты будут неотступно следовать за девушкой и надежно охранять ее. Однако при этом она ни за что не заметит их присутствия.

— Отлично сыграно, — заметил Джил-Ли, выходя из своего убежища. — Но что случилось с тобой? — он подошел к Тревису и отнял его руку от бока. К тому времени, как вернулся с докладом Льюп, рана Тревиса вновь была туго перебинтована, а сам он уже смирился с мыслью, что не сможет сам охранять Кайдессу.

— Теперь что касается башен, — обратился он к Джил-Ли, — если наш план сработает, мы захватим часть русских здесь. Но нам нужно захватить их корабль, поэтому мы должны обследовать башни. Может, нам удастся найти какое-нибудь оружие. А может, нам придется подождать возле башен, на случай, если они с Кайдессой вернутся по тому пути.

Льюп бесшумно спрыгнул с уступа и улыбнулся.

— У этой женщины есть голова на плечах. Она убегала, словно кролик от волка. Потом она начала думать, забралась наверх, — он указал пальцем на откос позади них, — затем она спряталась за камнем и стала наблюдать. Когда Тревис показался из звездолета с Эскелтой, она полезла еще выше. Но потом появился из укрытия Олень, и она повернула на восток, как мы и хотели...

— А дальше? — спросил Тревис.

— Она бежала поверху. Мне показалось, что она мыслит так же, как и воин нашего племени на тропе войны. Нолан предположил, что она остановится на ночь где-нибудь наверху. Он следует за ней, чтобы убедиться в этом.

Тревис облизнул пересохшие губы.

— Но у нее нет воды и пищи.

Джил-Ли хитро улыбнулся.

— Она наткнется на воду и еду. Случайно. Мы все предусмотрели, младший брат.

Тревис не сомневался, что это правда. Он знал, что преследователи будут постоянно появляться на ее пути и направлять тем самым туда, куда им нужно.

— К тому же у нее теперь есть оружие, — добавил Джил-Ли.

— Как? — изумился Тревис.

— Посмотри на свой пояс, младший брат. Где твой нож?

Пораженный Тревис опустил взгляд на ремень. Ножны были пусты. Последний раз он пользовался ножом, когда резал мясо за завтраком. Льюп засмеялся.

— Когда она вышла из этого проклятого звездолета, у нее в руках был нож.

— Она украла его, когда кинулась на меня! — воскликнул Тревис с нескрываемым удивлением.

Он подумал, что монголка обезумела от страха. Но ей хватило смелости и самообладания, чтобы забрать у него оружие! Значит ли это, что редакс по-разному воздействует на сознание представителей двух разных наций? Как машина русских не действует на апачей, редакс мог не оказывать действия на монголов.

— Она очень сильная, эта женщина, стоит много лошадей. — Эскелта вспомнил Древнюю меру женщине.

— Это верно! — с готовностью подтвердил Тревис, но, заметив улыбку Джил-Ли, почувствовал досаду и резко перевел разговор на другую тему.

— Манулито готовит ловушку в звездолете.

— Хорошо. Он и Эскелта останутся здесь, а ты — с ними.

— Ничего подобного! Мы должны добраться до башен! -- запротестовал Тревис.

— Я думал, — прервал его Джил-Ли, — что ты считаешь оружие, спрятанное в башнях, слишком опасным.

— Может, нам и придется воспользоваться им. Но мы должны быть, прежде всего, уверены в том, что в долине не появятся русские.

— Что ж, это не лишено смысла. Но ты, младший брат, не сможешь двинуться с места ни сегодня, ни завтра. Если рана откроется снова, последствия могут быть очень неприятными.

Тревису пришлось согласиться, хотя нетерпение так и распирало его. На следующий день, когда он отправился в путь, ему сообщили лишь одну новость: Кайдесса переночевала около озера и теперь довольно быстро движется в сторону гор. Спустя три дня Тревис, Олень и Джил-Ли вошли в долину башен. Кайдесса шла по северным склонам, и ее уже дважды заворачивали на восток. А полчаса назад Цоай с помощью зеркала сообщил хорошую новость: над Кайдессой кружит вертолет русских. Судя по всему, беглянку вскоре поймают.

Цоай также заметил троих монголов. Но те, завидев вертолет, вскочили на своих лошадей и умчались быстрее лани. Олень нацарапал на земле нечто вроде схемы. Русским придется пойти к звездолету по этой дороге — которая охраняется апачами. По цепочке апачи передадут ожидающим у башен, удался план или нет.

Наиболее тяжело было переносить ожидание. Слишком многое могло пойти не так, как планировалось. Тревис почти потерял терпение, когда утром второго дня пришло известие, что русские включили свою машину, и Кайдесса сама пришла к ним.

— А теперь в башни, за оружием! — скомандовал Олень. Тревис понимал, что оттягивать неизбежное больше не удастся. Только активные действия могли помочь ему забыть о том, что Кайдесса вновь попала во власть людей, которых так ненавидела.

Поддерживаемый Джил-Ли и Оленем, Тревис забрался в башню через окно и оказался перед переливающейся колонной. Он пересек комнату и приложил обе руки к гладкой поверхности. Тревис был не уверен, сработает ли этот странный лифт снова. Его тело начало притягиваться к колонне, и он услышал за своей спиной изумленные возгласы своих попутчиков. Тревис заскользил вниз. Олень последовал за ним, а Джил-Ли был последним. Затем все трое отправились по коридору в комнату со столом и считывающим устройством.

Тревис сел на скамью и начал возиться с кучей дисков, зная, что двое других наблюдают за ним с недоверием. Он вставил кассету в устройство, надеясь, что сможет расшифровать указания, записанные на ней. Тревис взглянул на стену перед собой. Три... четыре шага. Правильно — замок открыт.

— Ты знаешь? — удивился Олень.

— Я могу догадаться...

— Что теперь? — Джил-Ли подошел к столу. — Что делать теперь?

— Вот что... — Тревис встал из-за стола и подошел к стене. Он приложил обе ладони к сине-зелено-лиловой поверхности и заскользил ими по стене. На ощупь стена оказалось твердой и прохладной. Ощущение живой плоти под руками отсутствовало. Но холодной она была до поры до времени. Тревис повел рукой в одну сторону и нащупал нужную точку. Теперь нужно было проделать то же самое второй рукой. Он развел руки на ширину плеч и мог теперь нажать пальцами на теплые точки. Тревис напрягся и со всей силы надавил на точки всеми десятью пальцами.