Они прорвались сквозь последнюю полосу тумана и попали в дикое переплетение высокой травы и кустов. Тревис услышал предупреждение койотов, но было слишком поздно. Откуда-то вылетела, вращаясь, кожаная петля, опоясала его торс, прижав тем самым его руки к телу. Петля опрокинула Тревиса на землю и потащила за бегущей галопом лошадью. Один из койотов подпрыгнул высоко над землей и вцепился в гриву лошади. Тревис дрыгал ногами, безуспешно пытаясь подняться. Тем временем лошадь встала на дыбы, не подчиняясь всаднику, который пытался ее усмирить. Сквозь шум Тревис слышал пронзительный крик Кайдессы, но не мог разобрать ни слова.

Тревис стоял на коленях, чихая от пыли и напрягая все свои мышцы, чтобы хоть немного ослабить аркан, накинутый на него. Рядом с ним метались вокруг лошадей койоты, не давая им ни на миг успокоиться. Возбужденные лошади гарцевали, не давая возможности своим седокам воспользоваться веревкой или ножом.

Кайдесса пробежала между лошадьми и вцепилась в аркан, стягивающий руки Тревиса. Ей удалось ослабить путы, и Тревис смог вдохнуть воздух полной грудью. Кайдесса продолжала кричать, но теперь уже это больше смахивало на брань.

Тревис поднялся на ноги как раз в тот момент, когда всадник, накинувший на него аркан, усмирил наконец лошадь и спешился. Держа конец аркана в руке, всадник подошел к Тревису.

Монгол был ниже, чем Тревис, с моложавым лицом. Верхнюю губу обрамляли тонкие черные усы. Его штаны были заправлены в высокие красные сапоги. Просторная куртка, украшенная тем же узором, что и на куртке Кайдессы. Несмотря на жару, монгол носил отороченную мехом шапку с пурпурно-золотыми узорами.

Все еще не выпуская из рук аркан, монгол подошел к Кайдессе и, прежде чем задать вопрос, оглядел ее с головы до ног. Она нетерпеливо дернула за веревку. Койоты заворчали, но Тревис понял, что койоты больше не считают опасность серьезной.

— Это мой брат Хулагур, — объяснила Кайдесса, — он не понимает твоего языка.

Хулагур не только не понимал, о чем идет речь, но и проявлял некоторое нетерпение. Он вновь дернул за аркан с такой силой, что Тревис едва не упал. Кайдесса в свою очередь потянула аркан на себя и разразилась проклятьями. Услышав перебранку, к ним подошли остальные.

Тревису удалось освободить плечи, но сбрасывать с себя аркан окончательно он не стал и начал внимательно осматривать монголов. Кроме Хулагура, его окружали еще пятеро мужчин. Все они были худощавы, с жестким выражением лица и узкими глазами. Поизносившаяся одежда была залатана кусочками кожи. Кроме мечей с изогнутыми лезвиями, каждый мужчина был вооружен двумя луками: длинным и коротким. У одного из всадников было копье, из-под наконечника которого свисали длинные пряди волос. Словом, перед Тревисом стоял воинственно настроенный отряд древних татаро-монголов. Однако апач понял, что в равном бою индейцы не только могут сразиться с монголами, но и победить их.

Апачи никогда не были безрассудными воинами, подобно шайенам, сиу или команчам. Апачи всегда применяли засады-ловушки. А любые преимущества местности использовали в качестве оружия или защиты. Пятнадцать апачей под предводительством Джеронимо целый год продержали в степи пять тысяч американских и мексиканских солдат и в конце концов вышли победителями.

Тревис слышал легенды о Чингисхане и его грозных военачальниках, которые шли через всю Азию в Европу и не потерпели ни одного поражения. Но это были набеги дикой волны, которая черпала людские ресурсы из бескрайних степей. Тревис сомневался, что это бесконечное море людей сможет захватить земли Аризоны, охраняемые апачами под предводительством таких вождей, как Кочиз, Викторио или Мангос Колорадос.

Правда, белым удалось это сделать, но лишь потому, что они превосходили индейцев в оружии. Но лук против лука, нож против меча, ловкость и хитрость против такой же ловкости и хитрости... Вряд ли монголы смогут победить.

Хулагур отбросил аркан, а Кайдесса ослабила петлю, и веревка упала к ногам Тревиса. Апач перешагнул ее и, пройдя между двух всадников, поднял свой лук, который обронил. Койоты не отставали от него, а когда он обернулся, они начали оттеснять его в сторону выхода из долины.

Монголы тоже не сводили глаз с Тревиса, а воин, у которого была пика, поигрывал ею, словно раздумывая, не проткнуть ли чужака. Но в этот момент к Тревису подошла Кайдесса, таща за собой Хулагура.

— Я все ему рассказала, — обратилась она к Тревису, — я рассказала, что произошло и что ты — враг тех, кто за нами охотится. Думаю, будет лучше, если вы сядете у костра и обсудите все это.

Откуда-то издали вновь раздался грохот и прервал речь девушки.

— Ты сделаешь это? — полуутвердительно спросила девушка.

Тревис огляделся. Он подумал, что успеет добежать до стены золотистого тумана прежде, чем монголы настигнут его. В то же время он понимал, что если ему удастся заключить перемирие с монголами, то его людям останется охранять лагерь лишь от русских. Из истории Тревис помнил, что война на два фронта никогда не доводила до добра.

— Я пойду, но понесу это. И никаких арканов!

Тревис выразительно потряс луком, чтобы Хулагур понял смысл сказанного. Сматывавший аркан монгол перевел взгляд с лука на Тревиса. Он помедлил и с видимой неохотой согласно кивнул. По знаку Хулагура к апачу подъехал один из всадников и жестом пригласил его сесть к нему на лошадь. Кайдесса уселась на коня позади брата. Тревис посмотрел на койотов. Они, по-прежнему не шелохнувшись, стояли возле дверного проема и не делали ни малейшей попытки последовать за ним. Он помахал им рукой и позвал.

Подняв морды, они наблюдали, как Тревис уходит вместе с монголами. Затем, не ответив на его призыв, развернулись и исчезли в тумане. В какое-то мгновение Тревис почувствовал страстное желание броситься вслед за койотами, рискуя вновь быть пойманным арканом. И это поразило его. Рн даже и не подозревал, как сроднился с этими животными и привык во всем полагаться на них. Вообще-то Тревиса Фокса нельзя было назвать человеком, который подчиняется желаниям и приказам, мба'а, какими бы разумными они ни были. Это было уделом людей, а койотам здесь не было места.

Спустя полчаса Тревис уже сидел в лагере монголов. Он насчитал пятнадцать мужчин, шесть женщин и двух детей. На пригорке возле их юрт, не сильно отличавшихся от вигвамов его народа, находился примитивный барабан, обтянутый кожей. Около него стоял мужчина, на котором была надета высокая остроконечная шапка, красный халат, подпоясанный шнурком, на концах которого висели маленькие косточки, крошечные черепа животных и отполированные кусочки камня и резные деревянные фигурки. Именно усилиями этого человека создавались звуки, оглашавшие окрестности. Было ли это сигналом или частью ритуала? Этого Тревис не знал, но он догадался, что этот человек был либо знахарем, либо шаманом, а стало быть, имел немалую власть. Обычно таким людям приписывают способность не только предсказывать будущее, но и разговаривать с духами. По крайней мере, так было во времена великих орд.

Тревис попытался оценить остальных людей. Как и его собственные собратья, эти люди имели между собой много общего, прежде всего все они были молоды и полны энергии. Было ясно, что Хулагур здесь отнюдь не последний человек, а может, и вождь.

После того, как смолкло эхо последнего удара барабана, шаман заткнул палочки за пояс и спустился к костру. Он был несколько выше своих соплеменников и худ как жердь. Лицо гладко выбрито, а брови, изогнутые от природы, придавали его лицу скептическое выражение. Позвякивая своей коллекцией амулетов, шаман встал напротив Тревиса и принялся внимательно изучать его. Апач спокойно встретил этот взгляд, и теперь их молчание напоминало дуэль двух сил воли. В узких зеленых глазах шамана было нечто такое, из чего Тревис понял, что если Хулагур и был вождем этих людей, то в лице шамана он имел очень умного и решительного советника.

— Это Менлик, — раздался голос Кайдессы, хотя сама она не посмела растолкать мужчин и подойти к костру.

Хулагур цыкнул на сестру, но его замечание не произвело на Кайдессу ни малейшего впечатления, и она что-то резко ответила ему. Но тут рука шамана взметнулась вверх, заставив замолчать обоих.

— Ты — кто? — как и Кайдесса, шаман говорил по-английски с сильным акцентом.

— Я Тревис Фокс из племени апачей.

— Апачи, — повторил шаман, — ты с Запада, с американского Запада.

— Ты много знаешь, человек, говорящий с духами.

— Вспомнил. Временами ко мне приходят воспоминания, — рассеянно ответил Менлик. — Как же апачи нашли дорогу сюда среди звезд?

— Так же, как Менлик и его люди, — ответил Тревис, — вас послали сюда, так же как и нас, чтобы основать здесь поселение.

— И много вас? — быстро спросил Менлик.

— А разве в Орде мало народа? Разве достаточно послать на чужую планету одного, трех, четырех человек? — отпарировал Тревис. — Вы держите север, а мы — юг этой планеты.

— Но на них не действует машина! — встряла в разговор Кайдесса. — Они свободны!

Менлик неодобрительно досмотрел на девушку.

— Женщина, это дело воинов. Держи язык за зубами!

Девушка топнула ногой и подбоченилась.

— Я — дочь Голубого Волка. Мы все здесь воины: и мужчины, и женщины. И так будет, пока Орда не станет свободно кочевать по здешней земле. Эти люди получили свободу, и нам неплохо бы узнать, как они это сделали!

Выражение лица Менлика не изменилось. Он лишь прикрыл глаза, когда среди монголов послышался гул одобрения. Многие из них знали английский достаточно хорошо и могли перевести сказанное другим. Тревиса это несколько удивило. Возможно, эти люди, ведущие полудикий образ жизни своих предков, были хорошо образованны, настолько хорошо, что понимали язык людей, которых их надсмотрщики считали своими врагами.

— Значит, вы кочуете к югу от гор? — продолжил расспросы шаман.

— Это правда.

— Тогда зачем ты пришел сюда?

Тревис пожал плечами:

— А зачем люди путешествуют в поисках новых земель? У всех есть желание узнать, а что же лежит за пределами...

— Или провести разведку перед нападением! — отрезал Менлик. — Между вашими правителями и нашими нет мира. Вы хотите забрать стада и пастбища Орды прямо сейчас или только собираетесь сделать это?

Тревис медленно обвел презрительным взглядом людей, стоявших вокруг.

— Так это твоя Орда, шаман? Пятнадцать воинов? Да, многое изменилось со времен Тимучина, не так ли?

— Что ты можешь знать о Тимучине? Ты, не имеющий предков, человек с Запада?

— Что я знаю о Тимучине? То, что он был вождем воинов и стал Чингисханом, одним из величайших повелителей Востока. Но у апачей тоже были вожди, кочевник безлюдных земель. Я был среди тех, кто промчался сквозь две нации вместе с Викторио, раскидывая врагов, как человек разбрасывает пыль по ветру.

— Ты болтаешь попусту, апач... — В голосе шамана зазвенели угрожающие нотки.

— Я говорю как воин, шаман. Или ты так привык общаться с духами, что забыл, как общаются с живыми людьми?

Тревис понимал, что только раздражает шамана своими резкими ответами, но считал, что правильно распознал характер этих людей. Разговаривать с ними открыто и без страха, только так можно произвести на них впечатление. Они не станут вести переговоры со слабым человеком. Он уже допустил ошибку, придя пешком на территорию людей, которые привыкли передвигаться верхом на коне. Кроме того, они совсем недавно обрели свободу и были еще слишком подозрительны. Ему во что бы то ни стало нужно убедить этих людей в том, что они разговаривают с равным, а потом убедить их в том, что апачи и монголы имеют общую цель: борьбу против русских, контролирующих территорию к северу отсюда.

В это время шаман достал из-за пояса резную палочку и начал размахивать ею, бормоча какие-то фразы, которых Тревис не мог разобрать. Неужели шаман настолько углубился в свое прошлое, что и впрямь поверил в свои сверхъестественные способности? А может, он просто хотел произвести впечатление на собравшихся?

— Призываешь своих духов на помощь, Менлик? Апачи же дружат с га-н. Спроси Кайдессу, кто охотился с Фоксом в степи?

Эти слова подействовали на шамана, и его рука с палочкой замерла в воздухе. Шаман повернулся к девушке.

— Он охотился с волками, которые думают, как люди, — ответила Кайдесса на вопрос, который шаман не решался спросить в открытую. — Я видела, как они разведывали путь. Они не духи, а реальные существа!

— Человек может обучить собаку разным трюкам, — возразил Менлик.

— Но разве собака подчиняется приказам, которые не произносятся вслух? Эти коричневые волки подходили и садились рядом с ним, глядя ему в глаза. И он знал, о чем они думают, а они знали, что он им приказывает. Это совсем не похоже на дрессировку!

И вновь раздался гул голосов. Менлик нахмурился. Затем он вновь заткнул свою палочку за пояс.

— Если ты и впрямь такой могущественный, — медленно произнес шаман, — значит, ты один можешь отправиться туда, куда ходят говорящие с духами, — в горы.

Затем он обернулся и что-то проговорил на своем родном языке. Одна из женщин нырнула в юрту, а потом появилась с бурдюком и рогом в руках. Кайдесса взяла в руки рог, а женщина принялась наполнять его какой-то белой жидкостью.

Кайдесса передала рог Менлику. Тот завертелся вокруг себя, что-то бормоча и капая на землю понемногу жидкости. После этого отпил из рога, а затем передал его Тревису.

Апач почувствовал тот же кисловатый запах, что исходил из найденного им пустого бурдюка. И тут память подсказала ему происхождение этого запаха и этой жидкости. Это был кумыс — забродившее молоко кобылицы, которое было и вином, и водой степей.

Он заставил себя сделать глоток — вкус был незнакомым и малоприятным — и вернул рог шаману. Тот опустошил рог. На этом церемония была закончена. Жестом он указал на костер и котел, стоящий на углях.

— Отдыхай... ешь, — отрезал он.

Сгущалась ночь. Тревис прикинул, насколько далеко мог уйти Цоай. Должно быть, он уже миновал перевал. Теперь ему осталось лишь полтора дня пути, если он, конечно, не станет медлить. О местонахождении койотов Тревис не знал. Ясно было одно: ему придется остаться в лагере монголов на ночь. Ведь своим уходом он лишь возбудит подозрения, а этого он хотел меньше всего.

Теперь нужно подумать о еде. Тревис принялся подцеплять куски мяса лезвием своего ножа. Наконец, наевшись, он отсел от костра. В тот же момент рядом с ним опустился шаман.

— Кайдесса сказала мне, что, когда она оказалась во власти машины, ты ничего не почувствовал, — начал он.

— Те, кто управляет вами, — не мои хозяева. И их власть не касается меня. — Тревис от всей души надеялся, что это правда и что это не было случайностью.

— Может статься, что в наших жилах течет разная кровь, — согласился Менлик. — Скажи мне, как вы избавились от своих собственных уз?

— Машина, которая должна была контролировать нас, сломалась. — Тревис сказал только часть правды. Менлик шумно вздохнул.

— Машины! Всегда машины! — хрипло воскликнул он. — Вещи, которые сидят в голове человека и заставляют его действовать помимо его воли. Все это происки дьявола! Есть другие машины. Которые тоже нужно сломать, апач.

— Словами их не сломаешь, — ответил Тревис.

— Только глупец мчится навстречу опасности без надежды нанести единственный удар, прежде чем захлебнется кровью, — возразил Менлик. — Мы не можем бороться при помощи лука и сабли против машин, которые изрыгают огонь и убивают быстрее молнии! Кроме того, машины всегда могут заставить человека опустить свой нож и беспомощно дожидаться, пока на его шею оденут ошейник раба.

Выслушав, Тревис задал свой вопрос:

— Я знаю, что они могут доставить свою машину в горы. Я сегодня видел, какое действие оказала она на вашу девушку. Но ведь среди холмов есть много мест, где можно устроить засаду и оставить там тех, на кого машина не действует. Скажи, много ли у твоих хозяев таких машин?

Костлявая рука шамана заиграла палочкой. Затем его губы расплылись в хитрой улыбке. Теперь он напоминал кота на охоте.

— В этом казане мясо, апач, жирное мясо, которого хватит, чтобы наполнить пустой желудок. Людей, на которых не действует машина, конечно, можно посадить в засаду. Но не стоит забывать о приманке, хитроумный апач. Наши надсмотрщики никогда не заходили так далеко в горы. Их флаер не может летать здесь, а путешествия верхом они боятся. Бегство Кайдессы очень сильно разозлило их. Но все же они не решились заходить далеко, иначе вы не убежали бы с такой легкостью. Да, нужна очень хорошая приманка.

— Может, такой приманкой послужит известие о том, что по ту сторону гор находятся чужаки?

Менлик начал крутить свою палочку в руках. Улыбка сошла с его лица, и он бросил короткий пронзительный взгляд на Тревиса.

— Ты восседаешь как хан в своем лагере?

— Я восседаю как тот, к кому прислушиваются. — Тревис надеялся, что так оно и есть. Он не был уверен, что Олень и его единомышленники удержат власть до его возвращения.

— Мы должны это обсудить, — проговорил Менлик, — твое предложение не лишено смысла. Да, это нужно хорошенько обдумать. Я подумаю...

Он встал и пошел прочь. Тревис смотрел на огонь. Он очень устал, но ему не улыбалась идея заснуть в этом лагере. Но его телу нужен отдых, к утру он должен восстановить силы. Не стоит показывать своего беспокойства, и тогда он, возможно, завоюет доверие Менлика.