— Не хочу надеяться попусту, — Макнил вытер рукой лицо, — но пока что все неплохо. — Отбросив ногой с тропинки несколько веток, которые Росс оборвал с мешавших им деревьев, он пришел помочь своему спутнику катить другое небольшое бревно для укрытия, на этот раз уже не временного. И если за ними и следили глаза не только лесных охотников, то в любом случае они видели только обычный для людей кубков процесс — строительство одного из их поселений.

Все трое были абсолютно уверены, что охотники за ними следят. И для своей же собственной безопасности им приходилось допускать, что в лесу могут быть и другие наблюдатели. Возможно, они рыскали по ночам, но днем все агенты — путешественники во времени — не выходили за рамки исполняемых ими ролей.

Торговый обмен с предводителями охотничьего клана привел этих застенчивых людей в лагерь чужестранцев, у которых в обмен на темные оленьи шкуры и отличные меха были разные диковинки. Новость о прибытии торговцев быстро распространилась за недолгое время их пребывания здесь, так что два других клана также выслали своих людей для наблюдения за сделками.

Вместе с торговлей появлялись и новости, которые агенты тщательно анализировали и изучали. У каждого из них был список вопросов, которые он ненароком вставлял в беседе с людьми из племен всякий раз, как это было возможно. Хотя люди леса разговаривали на другом языке, знаки, которыми они пользовались, были достаточно информативны, а некоторые существительные легко запоминались. А пока что Эш налаживал дружеские отношения с ближайшим первым кланом, на который они наткнулись, используя охоту с ними как предлог, чтобы проникнуть на неизвестную для них часть территории, которую должны были обыскать в поисках русской базы.

Росс напился воды из реки и вытер свое горячее лицо.

— Если русские не торговцы, — размышлял он вслух, — то что у них за прикрытие?

Макнил пожал плечами.

— Охотничье племя, рыбаки...

— Где бы они взяли женщин и детей?

— Там же, где они берут мужчин, — завербовали бы их в своем времени. Или так, как образовывались племена в периоды потрясений.

Росс поставил кувшин с водой.

— Ты хочешь сказать, они убивали мужчин и забирали их семьи? — От такой жестокости и хладнокровия его просто тошнило. Хотя он всегда гордился своим самообладанием, в ходе подготовки к проекту он несколько раз сталкивался с фактами, которые поколебали его веру в свои собственные стальные нервы.

— Такое проделывалось завоевателями сотни раз, — флегматично заметил Макнил. — А в такой обстановке, как эта — маленькие семейные кланы, малая плотность населения, — такой ход почти напрашивается.

— Им пришлось бы выдавать себя за крестьян, а не за охотников, — отметил Росс. — Потому что они не могут перемещаться вместе с базой.

— Ну ладно. Предположим, они основывают крестьянскую деревню. А, вижу, к чему ты клонишь — здесь в округе нет ни одной деревни. И все же они здесь есть. Может быть, под землей.

Насколько верны их догадки, они узнали в ту же ночь, когда вернулся Эш, неся на плече оленью вырезку. К этому времени Росс знал его уже довольно хорошо, чтобы почувствовать его озабоченность.

— Что-нибудь нашел?

— Новые привидения, — ответил Эш со странной улыбочкой.

— Привидения! — Макнил зацепился за это слово. — Русские решили подойти к делу в сверхъестественном ракурсе, да? Сначала голос Лургхи, а теперь привидения. И что эти привидения делают?

— Населяют небольшую холмистую территорию к юго-востоку отсюда, место — табу для всех охотников. Мы шли по следу бизона, пока зверь не направился в страну привидений. Тогда Уффа в спешке отозвал нас назад. Судя по всему, охотник, который идет туда за преследуемым зверем, никогда не возвращается, а если и приходит, то весь израненный, замученный привидениями и весь в ожогах! Это первый момент.

Он сел у огня и устало вытянул руки.

— Второй момент для нас немного тревожнее. Лагерь людей кубков где-то в двадцати милях южнее, насколько я могу судить, был уничтожен примерно неделю назад. Эту новость мне сообщили, потому что думали, что я родственник умерших...

Макнил выпрямился.

— Потому что охотятся за нами?

— Вполне возможно. С другой стороны, это может быть вполне обычное происшествие.

— Это сделали привидения? — спросил Росс.

— Я спрашивал. Нет, похоже, на них ночью напали люди из неизвестного племени.

— Ночью? — присвистнул Макнил.

— Вроде да, — сухо ответиЛ Эш. — Племена так не воюют. Либо кто-то отошел от инструкций, либо русские чересчур уверены в себе и не обращают внимания на правила. Но это сделали люди из племени или те, кто ими притворятся. Кроме того, расползается отвратительный слух о том, что привидения не слишком-то любят торговцев и что, возможно, они выразят свое недовольство против них различными наказаниями по всей округе.

— Как Гнев Лургхи, — добавил Росс.

— Да, в этом есть определенное повторение, что порождает определенные подозрения, — согласился Эш.

— Я бы сказал, пока что с охотничьими экспедициями надо завязать, — сказал Макнил. — Слишком легко перепутать друга с оленем и потом рыдать на его могиле.

— Именно эта мысль сегодня днем несколько раз приходила мне в голову, — согласился Эш. — Эти люди обманчиво просты на первый взгляд, но их мозг работает не по тому же принципу, что и наш. Мы стараемся перехитрить их, но один промах может все непоправимо испортить. А пока что, думаю, нам стоит обустроить это место поуютнее, и неплохо бы выставлять часовых как можно незаметнее.

— А может, нам создать видимость разрушенного лагеря и самим схорониться? — спросил Макнил. — Мы могли бы направиться в горы с привидениями, пробираясь туда ночами, а люди Уффа думали бы, что с нами все кончено.

— Возьмем на примету эту идею. Единственный момент против нее — это отсутствие тел. Кажется, племя, которое напало на поселение людей кубков, оставило некоторые очень неприятные доказательства того, что случилось с людьми из лагеря. А мы не можем их создать, чтобы скрыть наши следы.

Макнил был все еще не до конца убежден.

— Может, мы и по этой части сможем что-нибудь выдумать...

— Возможно, нам ничего не придется выдумывать, — мягко вмешался Росс. Он стоял недалеко от края расчищенного места, на котором они строили свою хижину, держа одну руку на частоколе, который они в тот день так тщательно строили. Эш был рядом с ним через мгновение.

— Что?

Сейчас те часы, которые Росс провел, слушая звуки дикого леса, служили добрую службу.

— Эта птица раньше никогда не звучала со стороны, удаленной от моря. Это та самая голубая — мы еще видели, как она охотилась за лягушками вдоль реки.

Эш, даже не взглянув на лес, пошел за кувшином с водой, сказав:

— Собирайтесь.

Кожаные мешки, в которых было достаточно пайка, чтобы они могли не прерывать поход, всегда были под рукой. Макнил взял их из-за меховой занавески, висевшей у входа их недостроенной лачуги. Снова крикнула птица, крик ее был пронзительным и доносился с большого расстояния. Росс понимал, почему неосторожный человек выбрал его в качестве сигнала. Он пересек расчищенное место и подошел к месту, где были ослы, и подрезал на их мордах недоуздки. Не исключено, что терпеливые животные быстро станут жертвами лесных хищников, но, по крайней мере, у них будет хоть какой-то шанс выжить.

Макнил, повесив через плечо плащ, чтобы скрыть походные мешки, взял кожаное ведро, как будто он просто шел к реке за водой, и нагнал Росса. Они полагали, что неплохо со всем справились, что для любого притаившегося в лесу наблюдателя лагерь должен выглядеть совершенно нормально. Но или они в чем-то дали маху, или враг был слишком нетерпелив. В ночном небе просвистела стрела, рассекая огонь, и Эш спасся от смерти только потому, что нагнулся вперед. Его рука взмахом отправила воду в кувшине на пламя, а сам Эш откатился в противоположную сторону.

Росс и Макнил бросились в кустарник. Плотно прижавшись к полузамерзшей земле, они ползком направились к берегу реки, где на открытой местности такой «подарочек» был бы менее вероятен.

— Эш? — шепотом спросил Росс и почувствовал горячее дыхание Макнила у своей щеки; тот ответил:

— Он пойдет другим путем. У нас нет никого лучше для этой работы.

Они двигались с черепашьей скоростью, дважды замирая на месте с кинжалом в руке, вслушиваясь в слабый шорох, который выдавал приближение нападающих. И оба раза Росс испытывал искушение подняться и попытаться убить незнакомца, но сдержался. Он уже научился самоконтролю, который еще несколько месяцев назад был для него невозможен.

Сквозь заросли кустов бледно отсвечивала река, временами переходившая в разлив. В этой стране зима все еще крепко цеплялась за тенистые места с лунками сохранившегося снега; и от воды, и от воздуха веяло холодом. Когда ночь разорвал крик, Росс, невольно вскрикнув, встал на колени. Он резко дернулся по направлению к лагерю; его удержал Макнил, сжавший его руку.

— Это был осел, — быстро прошептал он. — Пошли — нам нужно к реке, к тому броду, который мы обнаружили.

Они повернули на юг и осмелились бежать рысью, низко пригибаясь к земле. Реку раздуло от весеннего разлива, который только сейчас начал утихать, но за два дня до этого они заметили на одном месте песчаную отмель. Перейдя эту отмель, они могли надеяться, что на ту ночь вода отделит их от неизвестного врага. Это дало бы им жизненное пространство, хотя у Росса и сжималось все внутри при мысли о погружении в разлившуюся реку. Только вчера он видел огромные деревья, вертевшиеся в водовороте течения. А пойти на такое безрассудство в темноте...

Макнил внезапно издал пугающий звук, который Росс в последний раз слышал в Бретани, — поисковый вой охотящегося волка. Через несколько секунд ниже по течению раздался ответный крик.

— Эш!

Они двигались вдоль воды, ни на минуту не теряя бдительности, пока наконец не наткнулись на Эша, который настолько слился с окружающим фоном, что Росс вздрогнул, когда темное пятно, которое он принял за куст, выступило вперед, чтобы присоединиться к ним. Вместе они перешли реку и снова повернули на юг, направляясь к горам.

Вот тогда-то и случилась беда.

Росс услышал предупредительный птичий крик. Хотя он был настороже, он так и не почувствовал приближение человека, который ударил его сзади. Еще секунду он следил за Макнилом и Эшем; в следующий момент накатило черное небытие.

Он осознавал пульсацию боли, которая волнами проходила через все его тело и затем угнездилась в голове. Затем с трудом открыл глаза; слепящий свет был как острие копья, попавшее ему прямо в голову, усилив его боль до агонии. Он прикоснулся рукой к голове и почувствовал что-то липкое.

— Ашша. — Он полагал, что зовет громко, но на самом деле даже сам не услышал звука своего голоса. Они были в долине, из-за кустов на него напал волк. Волк? Нет, волк же умер, а потом снова ожил и завыл на берегу реки.

Росс еще раз заставил себя открыть глаза, вынося боль от лучей, в которых распознал солнечный свет. Он повернул голову, чтобы спастись от яркого света. Сконцентрироваться было тяжело, но он боролся сам с собой, чтобы успокоиться. По какой-то причине надо было двигаться, надо было уйти. Но уйти от чего и куда? Когда Росс пытался думать, он видел только бессвязные мутные картины.

Потом его узкое поле зрения пересек движущийся объект, пройдя между ним и тем, что, он знал, было стволом дерева. Существо на четырех ногах с красным языком, свисающим из пасти. Оно приблизилось на полусогнутых ногах; из его глотки доносилось низкое рычание. Существо обнюхало его тело и затем коротко напряженно залаяло.

Шум причинил Россу такую боль, что он снова закрыл глаза. Затем шок от ледяной жидкости, которую прыснули ему в лицо, заставил его выразить слабый протест, и он увидел, что над ним странным перевернутым образом склонилось бородатое лицо, которое, он знал, пришло из прошлого.

Его коснулись руки. Из-за грубости, с которой его двигали, Росс, перед глазами которого все завертелось, еще раз отправился в темноту. Когда он пришел в себя во второй раз, была уже ночь, и боль в голове притупилась. Он вытянул руки и обнаружил, что лежит на куче меховых халатов и укрыт одним из них.

— Ашша, — попробовал он снова. Но не Ашша пришел ответить на его слабый зов. У женщины, опустившейся на колени рядом с ним с чашей из рога, были аккуратно заплетенные косы, в которых седые пряди при свете костра отливали серебром. Росс знал, что видел ее раньше, но где и когда — это снова ускользало от него. Она подсунула свою крепкую руку ему под голову и приподняла его — мир вокруг заходил ходуном. Край чаши прижали к его губам, и он пил что-то горькое, что обжигало ему горло и зажигало огонь у него внутри. Затем его снова оставили наедине с самим собой; несмотря на боль и недоумение, он уснул.

Сколько дней он лежал в лагере Уффа, окруженный заботой его жены, Россу трудно было сосчитать. Именно Фригга уговорила племя позаботиться о человеке, которого они посчитали практически мертвым, когда нашли, и вернула его к жизни знаниями, приобретаемыми из поколения в поколение теми мудрыми женщинами, которые были докторами и жрицами этих кочующих народов.

Почему вообще Фриггу волновал раненый чужестранец, Росс узнал, когда был уже в состоянии садиться и выстраивать свои спутанные мысли в определенном порядке. Матриархат племени жаждал знаний. Тот же порыв, под влиянием которого она проводила эксперименты с травами, навел ее на мысль о том, что Росс был своего рода вызовом ее лечебным умениям. Когда она поняла, что он выживет, она решительно настроилась узнать от него все, что он мог ей передать.

Возможно, Уффа и другие мужчины племени взирали на металлическое оружие торговцев с восхищением и страстной завистью, но Фригге нужно было нечто большее, чем товары. Ей нужен был секрет изготовления такой одежды, которую носили чужестранцы, все, что она могла узнать об их жизни и землях, в которых они бывали. Она забрасывала Росса бесконечными вопросами, на которые он старался отвечать как можно лучше, ибо находился в состоянии странного наваждения, где только настоящее было реально. Прошлое казалось тусклым и далеким, и хотя время от времени он смутно осознавал, что ему нужно что-то делать, он быстро забывал об этом.

После того как нападавшие удалились, предводитель племени и его люди обыскали недостроенное поселение, принеся с собой небольшие трофеи: бронзовую бритву, два ножа для снятия кожи, несколько крючков для ловли рыбы, отрез ткани, который высоко оценила Фригга. Росс с безразличием отнесся к этим вещам, никак на них не претендуя. Его интерес к окружающему часто заслонялся головными болями, приковывавшими его к постели, безразличного и терявшего способность соображать не на часы, а на целые дни.

Ему удалось понять, что племя жило в постоянном страхе перед нападением тех же захватчиков, которые смели с лица земли поселение торговцев. Но наконец-то их разведчики вернулись с вестью, что враг ушел на юг.

Была еще одна перемена, о которой Росс не знал, но которая наверняка напугала бы и Эша, и Макнила. Росс Мердок действительно умер от того удара, который лишил его чувств недалеко от реки. Молодой человек, которого Фригга постепенно приводила в чувство и которому возвращала здоровье, был Росса из людей кубков. Этот Росса вынашивал страстное желание отомстить тем, кто его ранил и захватил его родичей, — чувство, хорошо понятное спасшему его семейному племени.

Все тот же порыв толкал его попробовать сейчас свои силы, встать на ноги, даже если он еще не мог стоять как следует. Его лук потерялся, но Росс часами мастерил себе другой, и он обменял свой медный браслет на дюжину лучших стрел в лагере Уффа. Булавку с агатом со своего плаща он с искренней благодарностью преподнес Фригге.

Теперь, когда его силы возвращались, он уже не мог спокойно оставаться в лагере. Он был готов уйти, хотя раны на его голове еще болели, если к ним прикасались. Уффа благосклонно планировал охоту на юге, и Росса шел по следу с людьми из племени.

Он оторвался от клана охотников, когда они повернули в ту сторону, где начиналась запретная земля. Росс — его мозг был затуманен и захвачен его прикрытием, человеком кубков, — тоже колебался. И все же он не поддался, и охотники оставили его здесь, несчастного и изводимого не только головными болями, которые все еще приходили и уходили с мучительной регулярностью, — взирать на запрещенные высоты. В горах было то, что он искал — нечто скрытое в его мозге говорило ему об этом снова и снова, — но идти в горы было запрещено, и он не смел вступить на эту территорию.

Неизвестно, сколько времени он, возможно, провел бы в нерешительности, если бы не напал на след. Но через день после того, как охотники из клана Уффа ушли, вспышка яркого солнечного света, меркнувшая между двумя деревьями, указала ему на засечку топором на стволе третьего от него дерева. На секунду, когда Росс рассматривал надрез, две половинки его памяти сошлись. Он знал, что это была метка следа, и поспешил дальше, выискивая второй надрез, потом третий. Росс был убежден, что они приведут его на незнакомую территорию, и желание к исследованию победило в нем привитые ранее специальной инструкцией предрассудки.

Были и другие признаки, свидетельствовавшие, что это проторенная тропа: в роднике не плавали листья, и он был обнесен небольшой каменной оградкой, в дерне покатого откоса отпечатались несколько следов. Он, возможно, и не был опытным дровосеком, но учился он быстро, по-видимому, даже очень быстро, потому что его ложные воспоминания сейчас вытеснили настоящие.

В эту ночь он не разводил костер; вместо этого он прокрался в глубь полуразрушенного логова, чтобы заночевать, и мгновенно просыпался, если выл волк или когда вдали под порывом ветра с шумом рухнуло мертвое дерево.

Утром он уже собирался вернуться на тот след, с которого так мудро сошел на ночь, как вдруг заметил пятерых бородатых, одетых в меховую одежду мужчин, напоминающих людей Уффа. Росс припал к земле и подождал, пока они не исчезнут из вида, — лишь потом он пошел дальше.

Весь день он петлял по следу за маленьким отрядом, замечая их время от времени, когда они поднимались на вершину холма или останавливались, чтобы поесть. Было уже далеко за полдень, когда он осторожно взобрался на гребень горы и внимательно оглядел раскинувшуюся под ним долину.

В долине, за частоколом, лежал город, пестревший крепкими бревенчатыми домами. Росс и раньше видал приблизительно такие же города, но этот был каким-то мифическим, как будто бы не таким реальным, каким казался.

Он оперся подбородком о руки и наблюдал за городом и движущимися в нем людьми. Некоторые из них были одеты в меха охотниками, а другие выглядели совсем иначе. При виде одного из мужчин, который быстро шел от одного дома к другому, он даже слегка вскрикнул — без сомнений, это был торговец из людей кубков!

С каждой секундой наблюдения его беспокойство возрастало, но беспокоило его что-то странное в этом городе, а не то, что он сам был в опасности. Он опустился на колени, чтобы лучше видеть; и в этот самый момент в воздухе просвистела веревка, метким рывком скрутившая ему грудь, от чего из его легких выкачали воздух, а руки оказались крепко привязаны к телу.