Глава 7
Он провел меня по одной из боковых улиц к дому, который был миниатюрной копией святилища и храма, если не считать того, что вершина конуса была срезана, а ее место занимала каменная плита, покрытая таким сложным узором, что рассмотреть его было затруднительно.
Не было ни двери, ни даже занавеса, закрывающего вход, но внутри оказалась перегородка, так что пришлось пройти между нею и наружной стеной, чтобы попасть во внутреннее помещение. Вдоль стены на столбах висели меховые завесы, так что пространство за ними делилось на небольшие каморки. Большинство завес было задернуто. За ними слышалось какое-то движение, но я никого не видел. Мой проводник провел меня к одному из таких помещений, откинул занавес и знаком предложил мне войти.
Из стены выдавался карниз, на нем груда мехов. Должно быть, он служит постелью. Проводник знаком пригласил меня сесть на этот выступ, сам сел с другой стороны, сохраняя между нами большое расстояние. Возможно, так полагается по местным законам вежливости. И сразу перешел к делу.
— Tы преподнес Торгу богатый дар, незнакомец.
— Это верно, — ответил я, когда он замолчал, словно ожидая моей реакции. И потом попытался начать торговые переговоры. — Этот дар с неба.
— Ты пришел из места чужаков?
Мне показалось, что в голосе его слышно подозрение. Я совсем не хотел, чтобы меня связывали с отбросами из поселения инопланетян.
— Нет. Я слышал о Торге от своего отца, много солнц назад, и он рассказывал мне об этом за звездами. Мой отец уважал Торга, и я пришел с даром. Этому меня тоже научил отец.
Туземец задумчиво подергал длинные пряди меха, окружавшие его шею словно воротником.
— Да, говорят, был чужак, который приносил Торгу дар из-за звезд. И он был щедр.
— По отношению к Торгу? — подталкивал я его, но он вторично заколебался.
— Да, к Торгу — и другим. — Казалось, ему трудно подобрать слова для того, что он хочет сказать. — Все хотят угодить Торгу своими дарами. Но некоторые никогда не достигают удачи.
— Может, ты один из таких людей? — Я решил говорить открыто, хотя это могло привести к неудаче. Мне казалось, что он нуждается в подбадривании, чтобы перейти к сути дела, а другого способа я не знал.
— Может быть... — Он был по-прежнему осторожен. — В рассказе о прежних днях говорится, что чужак из-за звезд принес с собой не одно чудо, а несколько и давал их тем, кто просил его об этом.
— Рассказ, который я слышал от отца, не совсем таков, — ответил я. — Да, по словам моего отца, незнакомец из-за звезд давал дары. Но в ответ получал другие.
Сорорианин мигнул.
— Да, было такое. Но он брал лишь символическую плату, такие предметы, которые ничего не значат для Торга. И поэтому мы считаем его таким великодушным.
Я медленно кивнул.
— Поистине этр так. А эти предметы, ничего не значащие, — какие они были?
— Такие. — Он скользнул на пол, наклонился к выступу и нажал на часть непосредственно под тем местом, на котором сидел. Открылось углубление, и туземец достал из него меховой мешок, а из него вытряхнул четыре камня. Я заставил себя сидеть неподвижно, не делая никаких замечаний. Но хотя я никогда не видел гринстоун непосредственно, я достаточно нагляделся его трехмерных изображений, чтобы понять, что передо мной именно эти необработанные камни. Мне хотелось взять их в руки, проверить, нет ли дефектов, стоит ли из-за них торговаться.
— А что это такое? — без особого интереса спросил я.
— Куски камня, которые вода вымывает из-под большого ледника. Я их сохранил только потому... я тоже слышал рассказ своего отца о том, что когда-то приходил незнакомец и давал за такие камни ценные дары.
— А у кого-нибудь в Сорнаффе есть еще такие?
— Может быть, но они не имеют никакой ценности. Зачем приносить их домой и хранить? Когда я был моложе, надо мной часто смеялись, потому что я поверил в старинный рассказ и взял эти камни.
— Могу я взглянуть на камни из старинного рассказа?
— Конечно! — Он схватил два самых больших и с силой толкнул их, положил мне в руки. — Смотри! О таких говорится в твоем рассказе?
Самый большой камень с пороком посредине, но я решил, что его можно будет расколоть и получить камень среднего размера и, может быть, два маленьких. А вот второй очень хорош и нуждается только в небольшой огранке. И у него есть еще два камня, оба немалого размера. Если выставить их на аукцион, я получу гораздо большую прибыль, чем планировал в цепи своих сделок, начиная с зо-ранов.
Возможно, где-нибудь в Сорнаффе я смогу получить еще больше. Я вспомнил тех, кто направлялся ко мне у выхода из храма, прежде чем этот туземец не увел меня с собой. С другой стороны, если заключу эту сделку, то смогу побыстрее убраться с планеты. А с того момента, как я вышел из шлюпки, меня не оставляло странное ощущение, что с этой планеты нужно убираться как можно быстрее. Нет никаких свидетельств того, что преступники из порта заходят так далеко на север, но они могут это делать. А если они обнаружат меня и найдут шлюпку... Нет, лучше побыстрее завершить сделку и уносить ноги.
Я достал из сумки два небольших, самых плохеньких зорана.
— Торг может благосклонно посмотреть на того, кто принесет ему это в дар.
Сорорианин наклонился, протянул руки со скрюченными пальцами, словно хотел выхватить у меня сокровище. Но этого я не боялся. Поскольку сегодня утром я накормил Торга, в течение трех дней ко мне нельзя прикоснуться, иначе гнев Торга обрушится на того, кто совершит такой святотатственный поступок.
— Подарить Торгу, — задыхаясь, произнес туземец. — Тот, кто преподнесет это, может получить все, что захочет!
— Мы с тобой оба слышали старинный рассказ и поверили в него, когда остальные смеялись над этой верой. Разве это не так?
— Незнакомец, это так!
— Тогда давай докажем, что смех их бессмыслен, а старинный рассказ правдив. Возьми это и дай мне камни из холодной стены, и обмен будет равным, как во времена наших отцов.
— Да... о да! — Он сунул мне в руки мешок со своими камнями и взял зораны, которые я выложил перед ним.
— И как в старинном рассказе, — добавил я, все сильней ощущая тревогу после достижения своей цели, — я снова улечу в небо.
Он не отрывал взгляда от камней, лежавших на меху.
— Да, да будет так.
И так как он не подумал вывести меня из дома, я сунул мешок с гринсдоунами в скафандр и пошел сам. Пока не доберусь до корабля, не смогу вздохнуть спокойно, и чем быстрей окажусь в безопасности, тем лучше.
На улице снаружи была толпа сорориан, но, как ни странно, никто не попытался ко мне приблизиться. Они все смотрели на дом, из которого я вышел, как будто кто-то сообщил им о состоявшейся в нем сделке. Никто не преградил мне путь и не попытался помешать уйти. Я не знал, насколько простирается покровительство Торга, и потому настороженно посматривал по сторонам, идя к воротам города (как мне хотелось побежать!).
На равнине, которая была совершенно пустой, когда я шел в город, теперь видна была приближающаяся группа. Часть из приближающихся была в меховых костюмах туземцев. Но на двух или трех потрепанные и залатанные скафандры инопланетян. Они могут иметь отношение только к порту. Но отступать сейчас невозможно: я не сомневался, что меня уже заметили. Единственная моя надежда — быстрей добраться до шлюпки и улететь с планеты.
Увидев меня, люди в скафандрах остановились. Они были слишком далеко от меня, чтобы разглядеть лица в шлемах, и наверняка они не видят моего лица. Им видна только моя инопланетная одежда. Но она новая, в хорошем состоянии, и это должно подсказать им, что я не из порта.
Я ожидал, что они отделятся от своих спутников и попытаются отрезать мне путь. Моя надежда была лишь на то, что они не вооружены. Отец научил меня приемам обороны без оружия, в которых соединялась мудрость многих планет, где человек создал науку защиты, опираясь лишь на то, чем наградила его природа. И мне казалось, что, если ко мне направится не вся группа, у меня есть небольшой шанс.
Но если инопланетяне задумали такое нападение, туземцы в мехах не позволили им. Их окружили и повели к городу. Мне показалось даже, что они пленники. Судя по тому, что я слышал об обитателях порта, они вполне могут остерегаться мести туземцев.
Миновав святилище Зиты, я с быстрого шага перешел на бег и, тяжело дыша, добрался до шлюпки, открыл люк и забрался внутрь. Включил приборы, начиная подъем, настроился на ведущий луч «Идущего по ветру» и улегся в гамак. Подъем был таким жестким, что я потерял сознание, словно огромная рука выдавила из меня половину жизни.
Когда я пришел в себя, ко мне вернулась память, и я испытал торжество. Я доказал справедливость своей веры в старый рассказ. У меня в скафандре то, что позволит не волноваться, пусть лишь на время. Нужно только добраться до аукциона.
Я состыковался с кораблем, доказав, что мои последние опасения безосновательны, снял скафандр и поднялся в контрольную рубку. Но, не успев начать рассказ о своих приключения, заметил, что Ризк хмурится.
— Они поймали нас следящим лучом...
— Что? — В обычном порту такое происшествие вполне нормально. В конце концов, незнакомый корабль, который не садится открыто, а занимает орбиту подальше от обычных маршрутов, вызовет подозрение, и согласно правилам его поймают лучом-шпионом. Но на Сорорисе, судя по всему, не может быть такого оборудования. Местный порт не защищен и не нуждается в защите.
— Из порта? — спросил я, не в силах поверить в услышанное.
— Напротив, — впервые — кажется, за много дней — отозвался Иити. — Луч идет с направления порта, но он с корабля.
Это еще больше удивило меня. Насколько мне известно, таким лучом оснащены только корабли Патруля, да и то не просто разведчики, а крейсеры второго класса. Конечно, говорят, что такое оборудование есть и у Гильдии. Но корабль Гильдии с таким оборудованием может принадлежать только патрону. Но что патрон Гильдии делает на Сорорисе? Это место изгнания отбросов преступного мира.
— Как давно?
— Не настолько давно, чтобы они что-нибудь узнали, — ответил Ииити. — Я об этом позаботился. Но сам факт, что они ничего не'могут узнать, заставит их задавать вопросы. Нам лучше побыстрей уйти в гипер...
— Какой курс? — спросил Ризк.
— Лайлстейн.
Аукцион не только давал мне возможность как можно быстрей продать камни; Лайлстейн — внутренняя планета, давно заселенная и сверхцивилизованная, если хотите. Конечно, у Гильдии есть связи и здесь; они у нее есть на любой планете, где можно надеяться на прибыль. Но на этой планете сильная полиция, и здесь господствует закон. Ни один корабль Гильдии не решится последовать за нами в небо Лайлстейна. И пока мы не совершили ничего незаконного, согласно нашей последней договоренности с Патрулем мы вольны в своих перемещениях.
Ризк быстро ввел курс и затем сразу начал переход в гиперпространство, словно опасался, что мы в любое мгновение ощутим действие фиксирующего луча, который помешает нам уйти. Его озабоченность была так очевидна, что все мое возбуждение прошло.
Но вернулось, когда я принялся разглядывать гринстоуны в поисках пороков, взвешивать их и определять начальную цену. Будь у меня получше подготовка, я попробовал бы сам разрезать два камня поменьше. Но лучше не рисковать, а я не доверял своим умениям. Мне приходилось обрабатывать камни, но только малоценные, пригодные для обучения.
Самый крупный камень можно разрезать на три части, второй по размеру не имеет ни малейших изъянов.
Из остальных двух можно сделать четыре. Не первоклассные. Но гринстоуны так редки, что даже второ- и третьеклассные камни найдут покупателей.
Я сопровождал Вондара на аукционы на Балтисе и Амоне, но никогда не бывал на самом знаменитом из них — на Лайлстейне. Только два года назад один из друзей Вондара, с которым я знаком, занял здесь должность оценщика, и я не сомневался, что он меня узнает и поможет преодолеть местные законодательные ограничения, чтобы я смог предложить свои камни. Он может даже предупредить одного-двух богатых покупателей о таком предложении. Я продолжал мечтать и фантазировать, поворачивая камни в пальцах и думая, что перекрыл неудачу на Лоргале.
Однако когда мы сели в Лайлстейне — нас отправили в самый угол огромного, забитого кораблями порта, — я неожиданно осознал, что являться сюда в качестве зрителя, когда за все отвечает Вондар, а я исполняю обязанности мелкого регистратора и помощника — одно дело, а вот так, как сейчас, совсем другое. Один... Впервые за долгое время я едва не обратился к Иити за советом. Только потребность самоутвердиться, доказать, что я могу действовать самостоятельно, удержала меня от этого шага. Но когда я выложил лучшие вещи своего гардероба — жители внутренних планет одеваются согласно статусу и положению и склонны судить человека по его одежде, — мутант неожиданно сам обратился ко мне.
— Я иду с тобой... — Иити сидел на моей койке. Но когда я повернулся к нему, то заметил, что он как-то расплылся, потерял четкие очертания, а когда в следующее мгновение эти очертания снова прояснились, я увидел не Иити, а пукху. На этой планете такой домашний любимец поистине послужит доказательством высокого статуса.
Я не мог отказать ему. Мне необходимо было ощущение уверенности, которое придаст Иити, просто сидя на моем плече. Я вышел в коридор и встретил там Ризка.
— Пойдешь на планету? — спросил я.
Он покачал головой.
— Не здесь. Внепортовая зона здесь слишком роскошна, только для работников больших компаний. И воздух для меня слишком густой. Останусь на корабле. Надолго ты уходишь?
— Повстречаюсь с Кафу, договорюсь об участии в аукционе, если он поможет, и сразу назад.
— Я закрою корабль. Возвращаясь, дай условный звуковой сигнал. — Его ответ меня слегка удивил. Закроет корабль — значит ожидает неприятностей. Но из всех планет, которые мы посетили, меньше всего можно ожидать насилия здесь.
На краю поля ждали наемные флиттеры, я забрался в ближайший, опустил в щель несколько кредитов и тем самым снял машину до конца дня. Произнес имя Кафу; машина взлетела и направилась в один из переулков вблизи центра города.
Лайлстейн заселен так давно, что его четыре континента по существу превратились в огромные города. Однако по какой-то причине жители планеты не любили высоких построек. Ни одно здание не превышало десяти этажей, хотя под поверхностью оно уходило вниз на много-много уровней.
Машина-робот опустилась на крышу, включила сигнал «занято» и отъехала в зону ожидания. Я подошел к шахте гравитационного лифта, снова произнес в диск имя Кафу и в ответ получил указание голосом:
— Четвертый уровень, второй перекресток, шестая дверь.
Лифт был заполнен, в основном мужчина в модных, внутрипланетных одеждах. Даже служащие низкого ранга ходили в кружевных пышных одеяниях с роскошными кружевными воротниками. На мой взгляд инопланетянина эта одежда не модная, а нелепая. На мою простую куртку и коротко подстриженные волосы поглядывали искоса, и я уже начал сожалеть, что с помощью галлюцинации не изменил свою внешность.
Размещение на четвертом подземном этаже свидетельствовало об относительно высоком положении Кафу. Конечно, он не босс — у босса была бы серия помещений с окнами, расположенных над землей, но и не сидит на глубине в две или три мили под поверхностью.
Я отыскал второй перекресток и подошел к шестой двери. На ее поверхности была щель — коммуникатор для голосового сообщения, а над ней — пластинка, дающая возможность обитателям увидеть гостя, самим оставаясь невидимыми.
Я привел в действие коммуникатор и увидел, как ожила пластинка.
— Мердок Джерн, — сказал я, — помощник Вондара Астла.
Ждать привилось так долго, что я подумал, будто Кафу отсутствует. Но тут послышался приглушенный ответ:
— Входи. — Дверь откатилась, пропустив меня в помещение, представлявшее полный контраст с домом на Сорорисе, где я совершил последнюю сделку.
Хотя люди носили многоцветную яркую одежду, помещение было оформлено приглушенными, размытыми тонами. Мои космические башмаки ступили на упругий мох саммид, живой ковер светло-желтого цвета. А вдоль стен росли длинные стебли, с которых свисали зеленые ягоды; стебли были искусно переплетены таким образом, что создавался сложный узор.
Были также кресла цвета коричневой почвы, того типа, что принимают форму, подстраиваясь под садящегося. А исходивший от потолка рассеянный свет напоминал мягкое весеннее солнце. Прямо передо мной одно из кресел было установлено у стены, где стебли с ягодами обрамляли открытое пространство. Словно смотришь в окно и видишь местность на многие мили. И картина была не статичной, а менялась со временем, появлялась новая, а смена растительности могла означать, что это виды не одной планеты, а многих.
В кресле у «окна» сидел Кафу. Родом он был с Тота, гораздо ниже ростом, чем считается нормальным для потомков терранцев. Смуглая коричневая кожа плотно обтягивает хрупкие кости, и он кажется жертвой длительного голода, почти умирающим. Но глаза из глубоких глазниц на мощном черепе смотрели на меня очень внимательно.
Вместо роскошной местной одежды на нем было одеяние его родной планеты, простое, с широким жестким воротником и с широкими рукавами.
Против кресла был установлен стол, и на нем лежали сверкающие камни. Кафу не столько их разглядывал, сколько выкладывал узорами. Словно играл в какую-то экзотическую игру.
Но вот он смел камни, словно очищая стол для дела, и они исчезли в кармане его рукава. Коснулся пальцами лба в приветствии своего народа.
— Я вижу тебя, Мердок Джерн.
— И я тебя, Кафу. — Жители Тота не признают никаких почетных званий или титулов, считая свою скромность великим достоинством; на самом деле за ней скрывается ощущение собственного превосходства.
— Прошло много лет...
— Пять. — Как на Сорорисе, где меня внезапно охватила тревога, так и эта комната с тщательно ухоженными растениями вызвала вдруг стремление побыстрей покончить с делом и убираться.
Ииити слегка передвинулся на моем плече, и я увидел искру интереса в глазах Кафу.
— У тебя новый спутник, Мердок Джерн.
— Пукха, — ответил я, сдерживая нетерпение.
— Правда? Очень интересно. Но сейчас ты думаешь, что пришел не для того, чтобы говорить о чужих формах жизни или о прошедших годах. Что ты хочешь мне сказать?
Это меня поистине поразило. Кафу нарушил обычай, так стремительно перейдя к делу. И не предложил мне сесть, выпить чего-нибудь и все прочее, чем обычно сопровождаются такие посещения. Я не знал, столкнулся ли с замаскированной враждебность или с чем-то другим. Но то, что мой приход не принес хозяину никакой радости, понял.
И решил, что на такой прием следует ответить так же кратко и прямо.
— У меня есть камни для аукциона.
Рука Кафу поднялась в жесте, который у его расы служит знаком отрицания, как у моей покачивание головой.
— Тебе нечего продавать, Мердок Джерн.
— Нечего? А это? — Я не подошел и не выложил гринстоуны на стол, как сделал бы при более любезном приеме, просто выставил лучшую свою находку на ладони под свет комнаты. Я видел, что это освещение обладает особыми свойствами: В нем сразу видны фальшивые, искусственные камни или камни с пороками. И не сомневался, что мои гринстоуны это первое испытания выдержат.
— Тебе нечего продавать, Мердок Джерн. Ни здесь, ни на любом другом законном аукционе.
— Почему? — В его спокойствии чувствовалась убежденность. Такой человек, как Кафу, не станет лгать, чтобы сбить цену. Если он говорит, что я не могу продавать, это правда, и все законные рынки для меня закрыты. Но я еще не понял размеров катастрофы и хотел лишь получить ответ.
— Власти занесли тебя в список ненадежных, — сказал он наконец.
— Занесли в список? — Я ухватился за единственную возможность оправдаться. Если узнаю имя своего клеветника, могу потребовать публичного разбирательства, конечно, если отыщу на это средства.
— Сообщение пришло с другой планеты. От имени Вондара Астла.
— Но... он мертв! Он был моим хозяином. И он мертв!
— Вот именно, — согласился Кафу. — Сообщение от его имени, оформлено в соответствии с законом, имеется печать.
Это значит, что я не смогу его оспорить. По крайней мере не сейчас, а может, и никогда, если не соберу астрономических сумм, чтобы навить адвокатов, которые смогут сразиться с судами не одной планеты.
Включенный в такой список, я не могу иметь дело ни с одним пользующимся хорошей репутацией торговцем. А Кафу говорит, что объявление сделано от имени мертвого. Но кто это сделал и с какой целью? Патруль, все еще желающий использовать меня в какой-то игре для поисков источника предвечных камней? Или Гильдия? Предвечный камень... я не вспоминал о нем много дней; был слишком занят своей торговлей. Но, возможно, это и есть яд, тайно отравляющий мою жизнь.
— Жаль. Выглядят они прекрасно... — продолжал Кафу.
Я сложил камни назад в мешочек и сунул под одежду.
Потом поклонился со всем равнодушием, какое смог изобразить.
— Прошу прощения у джентльхомо за то, что побеспокоил его.
Кафу сделал еще один легкий жест.
— У тебя есть могучий враг, Мердок Джерн. Тебе стоит ходить осторожно и вглядываться в тени.
— Если вообще стоит ходить, — пробормотал я и снова поклонился. Каким-то образом мне удалось выйти из комнаты, в которой рухнули все мои надежды.
Хуже ничего быть не может. Я потеряю корабль, так как не смогу заплатить за портовое обслуживание; его конфискуют власти порта. У меня есть небольшое состояние в камнях, но я не могу законно продать их.
Законно...
— Может, этого они и хотят, — уловил мою мысль Иити.
— Да, но если остается только одна дорога, приходится по ней идти, — мрачно ответил я.
