Глава 15
МЕСТО ВСТРЕЧИ С БОГАМИ
До полуночи они получили ожидаемое сообщение. Зинга и Рольтх обнаружили клан аборигенов, разместившийся на ночь, и убедились, что он направляется к Месту Встречи С Богами. На следующий день рейнджеры покинули собственный лагерь и выступили в поход по следам своих неизвестных проводников.
На восьмое утро Картр и закатанин одновременно уловили мысли множества людей. Они приблизились к своей цели. Выбрав густую уединенную заросль, они разбили лагерь и поспали по очереди до ночи. С наступлением темноты Зинга, Картр и Рольтх отправились на разведку.
Небо впереди освещалось не огнями города, а по меньшей мере сотней лагерных костров. Три рейнджера осторожно шли по краю широкой долины, на которой происходила встреча кланов, избегая контакта с продолжавшими подходить аборигенами.
— Это космопорт!
— Откуда ты знаешь? — спросил Картр, напрягая зрение, чтобы увидеть то, что заставило Рольтха говорить так категорично.
— Земля... по всему углублению... она выжжена огнем многих стартов! Но очень давних, новых следов нет.
— Ну, ладно. Мы нашли старый космопорт. — Голос Зинги звучал раздраженно, почти разочарованно. — Но порт — не корабль. Видишь хоть один, острые глаза?
— Нет, — спокойно ответил Рольтх. — Но на другой стороне — здание, вон там. Едва заметно в свете костров.
Картр в указанном направлении смутно разглядел массивное сооружение, едва заметное во тьме.
— Большое...
Рольтх прикрыл глаза ладонями, чтобы защититься от света.
— Достань бинокль, Картр. — В голосе его звучало сдерживаемое возбуждение. — Оно огромное, больше всех зданий в городе! И... ты бывал когда-нибудь в Главном Городе?
Картр горько рассмеялся.
— Я видел его визиографию. Ты думаешь, мы, варвары, имеем возможность приближаться так близко к центру всех знаний?
— А какое отношение имеет к этому Главный Город? — хотел знать Зинга. — Ты сам был там?
— Нет. Но можно хорошо изучить его по визиографиям. Это здание — точная копия Дворца Свободных Миров, либо я съем его камень за камнем!
— Что? — Картр выхватил бинокль из рук товарища. И хотя навстречу ему прыгнули огни костров и фигуры движущихся вокруг них аборигенов, здание оставалось смутной тенью, укрытой ночной тьмой.
— Но это невозможно! — воскликнул Зинга. — Даже только что вылупившийся знает, что Дворец Свободных Миров очень древен. Его архитекторы и строители жили так давно, что мы даже не знаем ни их имен, ни с каких они планет. И его никогда не копировали!
— За исключением вот этого, — упрямо возразил Рольтх. — Говорю вам, в этой планете что-то странное. Рассказы, которые ты слышал, Картр, об улетевших в небо «богах», город, ждущий возвращения своих жителей, место, где аборигены по традиции встречаются, и еще вот это...
— Да, — согласился Картр, — здесь какая-то загадка, может, большая, чем те, что мы осмеливались решать раньше...
— Загадки! — воскликнул Зинга. — Друзья мои, нам лучше уходить, если мы не хотим столкнуться с отрядом аборигенов...
Но Картр уже получил мысленно это предупреждение и отползал от края космопорта.
— Если мы пойдем широким кругом на запад, — предложил Рольтх, — то сможем выйти за это здание и лучше рассмотреть его.
Значит, фальтарианец хочет лучше рассмотреть здание. Картр вздохнул от нетерпения. Единственное здание, которое напоминает священный Дворец Свободных Миров! Он должен разгадать эту тайну. Планета, отсутствующая даже на самых древних картах, в системе, настолько близкой к краю галактики, что ее проглядели... или забыли за столетие до его рождения. И все же здесь, за древним космопортом, стоит копия самого старого и самого почитаемого общественного здания, когда-либо построенного людьми! Он должен установить, почему... и кто... и когда...
Несколько следующих часов они шли по предложенному Рольтхом маршруту и вместе с остальными рейнджерами и патрульными перед самым рассветом оказались за зданием. Глаза Картра устали не от бессонницы, а от возбуждения, но он хотел увидеть то, что описывал Рольтх. Они двигались от укрытия к укрытию и наконец по-змеиному подползли к тому месту, откуда было лучше видно.
— Рольтх прав! — голос Дальтра звучал возбужденно. — Мой отец год был приписан к штабу, мы жили в Главном Городе. Говорю вам, это Дворец Свободных Миров!
Картр прижал его к земле.
— Мы вам верим. Но держите голос и голову ниже. Люди там, внизу, — опытные охотники. Они легко нас выследят.
— Но как оно сюда попало? — Дальтр повернул к сержанту искренне изумленное лицо.
— Может быть, — Картр высказал мысль, которая не оставляла его всю ночь, — может быть, это здание было первым...
— Первым?! — Смит прижал к глазам бинокль. — Как это может быть?
— Ты думаешь, оно такое древнее? — выдохнул Рольтх.
— У вас бинокль, Смит. Вглядитесь получше в край крыши и в ступени, ведущие к портику...
— Да, — чуть спустя согласился связист. — Эрозия... это здание очень старое.
— Старше здешнего города, — добавил он. — Впрочем, может быть, его открытость ускорила старение. Я хотел бы взглянуть поближе...
— А мы все нет? — прервал его Зинга. — Долго ли там будут сидеть наши друзья?
— Вероятно, несколько дней. Придется сдерживать любопытство, пока они не уйдут, — ответил Картр. — Здесь трудно будет избегать проходящих и уходящих отрядов. Лучше держаться на удалении.
Смит негромко протестующе застонал, и Картр вполне понял его. Быть так близко и не иметь возможности преодолеть последние четверть мили, отделяющие от загадки, — это вывело бы из себя кого угодно. Но придется уходить и держаться подальше от аборигенов.
Описание здания заинтересовало Зикти, и на следующее утро он спокойно попросил помощь Зинги, сказав:
— Поскольку я, к несчастью, не знаком с современными методами подкрадывания и укрытия, я вынужден просить специалистов обучить меня этому. Увы, даже отдаленный, возможно, навсегда, от своей кафедры, я не могу сдержать желание собирать знания. Обычаи аборигенов, несомненно, очень интересны, и, с вашего разрешения, сержант, мы попробуем подобраться и понаблюдать их...
Картр улыбнулся.
— С моего разрешения или без него, сэр. Кто я такой, чтобы мешать сбору знаний? Хотя...
— Хотя, — подхватил его мысль Зикти, — возможно, впервые за многие годы ученый моего ранга собирает сведения в полевых условиях? Что ж, это одна из болезней нашей цивилизации. Личное участие помогает заполнить пробелы, а факты, почерпнутые при изучении одной цивилизации, могут пригодиться для спасения другой.
Картр провел рукой по волосам.
— Они хорошие люди, эти аборигены, и мы можем помочь им. Хотел бы я...
— Если бы у нас была медицинская подготовка, мы могли бы безопасно встречаться с ними. Вернее, вы могли бы. Другой вопрос, как они воспримут бемми. — Зикти указал когтем на свою изогнутую грудь. — Каково обычное отношение примитивных племен к неизвестному? Они его боятся.
— Да... бедный мальчишка решил, что Зинга демон, — неохотно ответил Картр. — Но со временем... когда они поймут, что мы хотим им добра...
Зикти с сожалением покачал головой.
— Как жаль, что среди нас нет врача. Это одно из тех немногих обстоятельств нашего положения, которые нас тревожат.
— Вы готовы, Хага Зикти? — Зинга, склонив голову, обратился к старшему закатанину с одной из Четырех Форм Уважения. Это подтвердило предположение Картра, что Зикти занимал у себя на родине высокое положение.
— Иду, мой мальчик, иду. Мы с моей семьей можем поблагодарить Праматерь за то, что у нас такие товарищи по несчастью! — добавил он.
Картр, довольный, следил, как уходили закатане. Он понимал, что Зикти, неохотно высказывающий свое мнение по вопросам, касающимся рейнджеров, был их лидером. Даже Смит и Дальтр, несмотря на свою врожденную подозрительность по отношению к негуманоидам, тем более сенситивам, признавали это, попав под влияние всегда спокойного добродушного историка. Патрульные охотно и весело помогали Заците и Зоре и относились к Зору как старшие братья. Как будто разница между людьми и бемми исчезла, как и разница между рейнджерами и членами экипажа.
— О чем это ты думаешь, улыбаясь и глядя в пустоту? — Филх опустил вязанку хвороста и потянулся. — Если тебе нечего делать, носи дрова.
— Я думал о том, что многое изменилось, — начал сержант.
Но тут он обнаружил, что Филх проницателен не меньше Зинги.
— Нет больше бемми, нет больше рейнджеров и членов экипажа — это ты имеешь в виду? Да, как-то так уж случилось. — Он сел на вязанку. — Когда мы уходили из города, им, — он ткнул пальцем в том направлении, где находились Смит и Дальтр, — им пришлось сделать выбор. Они его сделали и не оглядываются назад. Теперь они думают о различиях не больше, чем ты и Рольтх...
— Мы сами — Рольтх, с его ночным зрением, и я, сенси-тив, — почти бемми. К тому же я варвар с отдаленной планеты. А эти двое рождены во внутренних системах. У них больше предрассудков, и нужно отдать им должное: они их сумели преодолеть...
— Они лишь начали самостоятельно думать. — Филх поднял лицо к небу и испустил такой чистый и мелодичный звук, что Картр затаил дыхание. Может, это форма проявления счастья у Филха?
И тут же появились птицы. Картр застыл, боясь нарушить очарование. Филх продолжал петь, и появлялось все больше птиц. Вспыхивали их красные, синие, желтые, белые, зеленые перья. Птицы прыгали у ног тристианца, садились ему на плечи, на руки, кружили над головой.
Картр и раньше видел, как Филх приманивал птиц, но сейчас его изумленному взгляду показалось, что весь лагерь превратился в клубок машущих крыльев и радужных оперений.
Песня смолкла, и птицы поднялись облаком красок. Трижды покружили они над головой Филха. Потом улетели. Картр не двигался, не в силах оторвать взгляда от тристианца. Тот смотрел птицам вслед, расправив руки, напрягаясь, как будто хотел улететь вместе с ними. Сержант смутно ощутил, какое стремление к полету должно владеть утратившим крылья народом Филха. Стоила ли эта утрата разума? Что думает об этом сам Филх?
Кто-то рядом вздохнул. Картр оглянулся. Рядом стояли закатане: Зацита, Зора и Зор. Мальчик наклонился, чтобы подобрать красное перо, и волшебство кончилось. Филх опустил руки, поднятый гребешок медленно опустился. Он снова превратился в рейнджера, члена Патруля и перестал быть волшебным музыкантом.
— Так много разновидностей... — Это была Зацита, с ее обычным тактом. — Я и не думала, что их так много. Да, Зор, это необычный цвет для небесного существа. Но каждый мир имеет свои чудеса.
Филх подошел к закатанскому мальчику, который гладил алое перышко.
— Если хочешь, — сказал он с дружелюбием, которое редко демонстрировал раньше, — я покажу тебе ночных птиц...
Желтые губы Зора растянулись в широкой улыбке.
— Сегодня, пожалуйста! И вы их привлечете так же?
— Если ты будешь спокоен и не вспугнешь их. Они более робкие, чем те, что живут при солнце. Тут есть большая белая птица, которая плывет во тьме, как туманный призрак Кор-роба...
Зор возбужденно зашевелился.
— Это, — громко объявил он, — самые удивительные каникулы. Я хочу, чтобы они никогда не кончались!
Взгляды четырех взрослых встретились над его головой. И Картр знал, что думают они об одном и том же. Для них это изгнание, вероятно, никогда не кончится. Но... жалеют ли они об этом? Картр не мог — пока — спросить их об этом.
Рейнджеры провели день, проверяя свое снаряжение и занимаясь мелким ремонтом. Одежда становилась проблемой... разве что они последуют примеру аборигенов и будут носить звериные шкуры. Картр подумал о приближающемся холодном времени года. Может, переселиться южнее? По-видимому, ради закатан это нужно будет сделать. Он знал, что холод вызывает у рептильного народа оцепенение, которое постепенно переходит в спячку.
Они парами следили за аборигенами и доставляли всю информацию Зикти, который собирал ее с таким видом, будто готовил научную работу.
— Среди них несколько разновидностей, — заявил он однажды вечером, когда Филх и Смит, дежурившие в этот день, закончили свой доклад. — Ваши желтоволосые белокожие люди, Картр, только одна разновидность. А Филх наблюдал клан темнокожих черноволосых...
— Судя по легкой одежде и незнакомым вещам, они из другой, более отдаленной местности, — добавил тристианец.
— Странно. Такие различные расы на одной планете. Жаль, что я не занимался углубленно психологией гуманоидов, — продолжал историк.
— Но все они очень примитивны. Этого я не понимаю, — удивленно произнес Смит, приканчивая последнюю ложку еды. — Город был построен — и оставлен в полной готовности — людьми с высокоразвитой технологией. А аборигены живут в палатках из звериных шкур, носят на себе шкуры и боятся города. И готов поклясться, что глиняная посуда, которой они сегодня торговали, сделана вручную!
— Мы понимаем это не больше вас, мой мальчик, — ответил Зикти. — И не поймем, если не проникнем в туман их истории. Если они и владели какими-то технологическими знаниями, то давно их забыли. Может, сознательно запретили все, связанное со священными «богами», возможно, в результате общего упадка цивилизации — можно придумать много объяснений.
— Может, это потомки рабов, оставленных здесь улетевшими хозяевами? — вступил в разговор Рольтх.
— Такой ответ тоже возможен. Но обычно высокоразвитая цивилизация не знает рабства. Рабы должны были бы смотреть за машинами, а у жителей города этим занимались роботы.
— Мне кажется, — начал Филх, — что на этой планете однажды должно было быть принято решение. И некоторые приняли одно решение, а другие — другое. Некоторые улетели, — он когтем показал на небо, — остальные предпочли остаться, жить близко к природе и постепенно впали в дикость...
Картр выпрямился. Что ж, пожалуй, это верно! Люди, делающие выбор между звездами и землей! Да, возможно, именно так и было. Именно потому, что он сам не так давно ушел в космос, он понимал такую возможность. И, может быть, именно потому, что народ Филха сам стоял перед таким выбором, принял решение и сейчас отчасти о нем сожалеет, тристианец первым сумел разгадать загадку.
— Упадок, регресс... — вмешался Смит.
Но Зацита покачала головой.
— Если живешь только машинами и мечтой о власти, тогда да. Но, возможно, те, что остались, избрали лучший образ жизни.
Картр ухватился за эту мысль. Может, пришло время и его народу сделать выбор, который уведет их далеко от прежних дорог... или только назад...
Время тянулось медленно. Наконец аборигены начали расходиться. Прождали еще пять часов после ухода последнего клана, чтобы быть уверенными, что не встретятся со случайно задержавшимся. И наконец в середине дня они спустились по склону и прошли между еще дымившимися кострами и остатками лагеря.
У основания лестницы, ведущей к портику здания, они оставили мешки и тюки. Двенадцать широких ступеней с протертыми за тысячи лет углублениями вели вверх. На лестнице виднелись следы недавнего пребывания аборигенов. Они поднялись по ступеням и прошли между мощными колоннами.
Внутри было бы темно, если бы строители здания не покрыли его центральную часть прозрачным материалом. Медленно, компактной группой прошли они по проходу в середину огромного зала. На три стороны от них расходились секции сидений, разделенные узкими проходами. На спинке каждого массивного кресла из какого-то прочного материала, неподвластного времени, был вырезан символ. С четвертой стороны находился помост с такими же креслами, причем центральное было поднято над остальными.
— Вероятно, правительственное здание, — предположил Зикти. — Здесь сидел президиум. — Он указал на помост.
Картр осветил фонариком символ на ближайшем к нему кресле. И застыл, не веря своим глазам. Потом осветил следующее сиденье, и следующее. И начал читать символы, которые знал так хорошо!
— Денеб, Сириус, Ригель, Капелла, Процион. — Не сознавая этого, он почти кричал, как будто производил перекличку... такая перекличка не звучала в этом зале уже больше четырех тысяч лет. — Бетельгейзе, Альдебаран, Полярная...
— Регул, — отозвался Смит с другой стороны зала. В его голосе звучало то же крайнее возбуждение. — Спика, Вега, Арктур, Альтаир, Антарес...
Теперь вступили Рольтх и Дальтр.
— Фомальгаут, Альфард, Кастор, Алгол...
Они добавляли звезду за звездой, систему за системой. И наконец встретились на помосте. И замолчали, когда Картр, полный неведомого прежде благоговейного страха и почтения, осветил последний символ. Именно он должен был находиться здесь!
— Терра, Солнечная система. — Он произнес вслух эти три слова, и эхо, казалось, прозвучало громче, чем от названий сотен остальных звезд. — Терра — начало человечества!
