БОЛЬШЕ ВСЕГО это напоминало охоту; люди, бесшумно пробиравшиеся по негустому подлеску, старались держаться вдали от открытого пространства, с тем же успехом они могли выслеживать зверя.

Лориэн, скрываясь за огромным валуном, прислушался. Да, никакой ошибки: тихая трель раздалась снова — черная сойка звала сородичей на нежданное пиршество. Только на этот раз эта трель вырвалась не из горла птицы: это были Джаспер и Тимус, находившиеся на склоне холма справа от него.

Ему пришлось выслушать много возражений, но он настоял на своем: если они пустят первый разведывательный отряд редкой цепочкой, а разведчики станут сообщаться между собой известными им условными сигналами, у них будет гораздо больше шансов обнаружить свежие следы. С большим трудом принц убедил остальных, что ему также необходимо отправиться вместе с разведчиками.

Следы, по которым он шел, были старыми, но внезапно он наткнулся на отпечатки копыт в южном направлении. Всадники — их было пятеро — явно не таились…

Лориэн снял с куста клочок тонкой ткани. Ни один из тех, кто проводит большую часть жизни в лесу, не стал бы носить одежду из такого материала. Не зная, зачем делает это, принц поднес клочок к носу — и ощутил знакомый запах. Нет, это были не пряности, от которых чесался нос, — и почему их аромат выбрала для бала Махарт? Этот запах напомнил о чистой воде, о морозном воздухе раннего зимнего утра… Другая высокородная госпожа, женщина с манящими глазами, чьи зрелые формы так соблазнительно подчеркивало изысканное платье из винно-красного бархата, отделанное золотистым кружевом. Точно такое же кружево было на клочке ткани, который он держал сейчас в руках.

Принц вовсе не желал быть втянутым в интриги герцогского двора, однако канцлер полагал, что именно высокородная госпожа Сайлана есть корень всех бед. Обольстительница, разъезжающая по лесам? Но именно это она и делала. Засунув за пояс свою находку, принц обогнул заросли: крик сойки прозвучал в третий раз, и нужно было ответить на него.

Он бесшумно скользил от дерева к дереву; заросли становились все менее густыми. Здесь были камни и валуны, но такого цвета, какой прежде никогда не встречался Лориэну: тускло-зеленые, испещренные прожилками более густого и темного оттенка. Справа глаз отметил легкое движение — его не приветствовали открыто, а это могло означать беду. Хорошо, что принц двигался так осторожно: мгновением позже он оказался на краю обрыва, словно земля раскололась здесь от чудовищного удара.

Недалеко от него лежал на животе Джаспер. Взглянув на принца, он снова опустил глаза вниз. Прошла минута, прежде чем принц опознал в бесформенной груде под обрывом тело человека.

— Тимус… — выдохнул он, чувствуя, как в его душе жаркой волной поднимается гнев. — Кто…

— Я нашел его так, ваше высочество. Он мертв.

— Сорвался с кручи?.. — Но, уже произнося эту фразу, Лориэн знал: неправда, Тимус никогда не приблизился бы так близко к краю обрыва, если только… Если его не преследовали.

— Следы? — Этот вопрос был более осмысленным.

— Только его собственные, — ответил Джаспер.

— Отправляйся к Мэттью, пусть приведет весь отряд.

— Вы останетесь один, ваше высочество? — Чувствовалось, что Джасперу не нравится эта мысль и что он готов возражать.

— Я буду настороже. Ты найдешь меня здесь. Но торопись… И скажи Мэттью, пусть прихватит веревки: они приторочены к седлам вьючных пони.

Разведчик, судя по всему, не был доволен решением принца и готов был поспорить с ним, однако он слишком долго служил под его знаменами, чтобы не знать, что, когда Лориэн что-то решил, переубедить его невозможно.

Джаспер говорил о следах… Лориэн отвел глаза от разбитого тела внизу. Тимус был тихим человеком, наделенным при этом многими талантами, которые принесли им всем ощутимую пользу. Однако всегда, когда его начинали хвалить, он смущался; кроме того, в отряде у него было не близких друзей. Чума оборвала жизнь какого-то очень дорогого ему человека, о котором он не говорил никогда; принцу всегда казалось, что Тимус сознательно избегает близких, дружеских отношений. Однако он служил принцу верно и усердно. Теперь он был мертв, и кому-то предстояло ответить за эту смерть. Лориэн не верил в несчастный случай.

Принц осторожно принялся двигаться вдоль края обрыва. Должно быть, след находится недалеко, иначе Тимус не погиб бы здесь.

Вскоре принц обнаружил следы — но понять их смысл не представлялось возможным. Кто-то бежал по направлению к обрыву, не видя, что ждет его впереди. Ветви кустов на его пути были обломаны, свидетельствуя о том, что бегущий падал и поднимался, чтобы снова нестись вперед в бешеной спешке. Однако, идя по следам в обратном направлении, Лориэн не нашел никаких признаков погони — ничьи следы не перекрывали след Тимуса.

Лориэн удалился от края обрыва уже на значительное расстояние. Справа от него поднимались камни, образовывая единую стену, следы Тимуса шли вдоль нее. Принц вынул из ножен меч. Идти дальше в одиночку было величайшей неосторожностью и глупостью, однако он должен был узнать, что случилось, какая опасность заставила Тимуса обратиться в паническое бегство; эта необходимость увлекала его все дальше с необъяснимой силой. Тут он наткнулся на другие следы — отпечатки конских копыт вели к просвету между двух зеленых стен, похожему на врата; следы Тимуса пересекали их. Лориэн остановился.

Его здравый смысл противился неведомому зову; однако он, не задумываясь, вышел на дорогу, по которой проехали всадники.

Какое-то движение… Лориэн быстро скользнул вправо, стыдясь собственной неосторожности и глупости; чувство стыда смешивалось с неостывшим гневом, охватившим его, когда он увидел мертвого Тимуса. Принц был хорошим разведчиком и опытным воином; сейчас здравый смысл подсказывал, что нужно поскорее уходить отсюда, но его ноги не слушались приказов разума и воли. На мгновение он осознал весь ужас такого положения; однако тело все еще повиновалось ему. Лориэн выхватил меч из ножен…

Наконец то, что угрожало ему, приняло конкретный облик — всего лишь человек в доспехах, — а в этом зрелище принц не нашел для себя ничего нового, несмотря на то что лицо незнакомца полностью скрывало забрало. Правда, таинственный воин был безоружен!

И тут страж — если это был страж — поднял руку и положил ее себе на левое плечо. Мгновением позже рука поднялась, послав в воздух нечто, напоминавшее живой бич зеленого цвета. Лориэн поднял меч. Сейчас он сражался со страхом — с тем страхом, от которого содрогалось его тело. Никогда прежде он не думал, что это возможно. Клинок принца рассек воздух — он должен был разрубить, сломать то, что летело сейчас ему в лицо…

Ничего подобного не произошло. Зеленая светящаяся полоса обвилась вокруг меча, словно острая сталь вовсе не могла ее повредить. Под действием страха, волны ужаса, поднимавшейся из самых глубин его существа, Лориэн отшвырнул клинок прежде, чем это нечто смогло коснуться его руки.

Страж не пытался напасть во второй раз: он просто стоял и ждал того, что должно произойти. Когда клинок со звоном упал на камни, зеленая лента соскользнула с него. Она по-прежнему двигалась — стремительно скользила по земле, словно змея, нацелившаяся на добычу.

Лориэн прижался спиной к одной из зеленых каменных колонн, потом попытался обогнуть ее. Однако за колонной оказался обрыв — не такой высокий, как тот, с которого сорвался Тимус, и все же, несмотря на доспехи, принц успел получить несколько весьма болезненных ушибов. Едва он подумал о том, что живая зеленая лента может последовать за ним, как через секунду его голова в шлеме ударилась о каменный выступ и тьма скрыла мир.

Женщина, сидевшая за столом, была очень занята; ее длинные пальцы двигались не переставая. Перед ней стоял ряд маленьких чаш, потемневших от времени и длительного использования, каждая из которых была наполнена каким-то мелким порошком. Но женщина не смешивала порошки, бережно и точно отмеряя их, как это бывало обычно; сейчас ее взгляд был устремлен на небольшой плоский камень, усеянный крохотными искорками света, похожий на кусочек звездного неба.

— Вы понимаете, — тихо говорила Халвайс, — то, что я делаю, запретно; и совершить такое можно лишь однажды. Я постилась и получила отпущение грехов, я проводила ночи в молитвах Звезде. И теперь… теперь все это уже не в моих руках: я — только инструмент.

Герцог молчал; канцлер еле заметно пошевелился в своем кресле и, кажется, собирался что-то сказать, но с его губ не сорвалось ни слова.

Халвайс принялась по щепотке брать порошок из темных чашечек: пепельно-серый; красный, как высохшая кровь; зеленый, похожий на свежие листья; синий, словно морские волны; белый — подобный прибрежному песку или хрупким раковинам…

Тщательно и осторожно она рисовала порошком нужный узор на Звездной таблице, которую с неохотой отдала ей Обитель. Халвайс всегда знала, что в ее роду есть особые таланты, передающиеся от матери к дочери. Некоторые женщины не решились заплатить высокую цену, необходимую для того, чтобы пробудить эти таланты к жизни. Она принадлежала именно к таким: гордилась своим мастерством целительницы, не пытаясь свершить ничего большего.

Крупицы цветных порошков, сдвигаясь сами по себе, тянулись к искоркам света — или, напротив, отступали от них. Красные и серые крупицы собрались вместе, не касаясь искр в камне. Теперь уже оба, герцог и канцлер, подались вперед, не решаясь даже вздохнуть, чтобы ничем не помешать происходящему.

Точно так же, как красные и серые частички порошка, казалось, притягивались друг к другу, крупицы другого цвета, казалось, тоже стремились найти те, что соответствовали им более всего…

Несколькими мгновениями позже все трое смотрели на готовую картину.

— Во имя Звезды! — голос Халвайс прозвучал как повеление. Движение порошка прекратилось.

Она смотрела на портрет, сложившийся из красного и серого порошка; портрет, исполненный так искусно, словно только что вышел из-под кисти живописца.

— Сайлана, — выдохнул герцог. Он был прав — но очень недолго; почти тут же портрет начал меняться: красота увядала, кожу прорезали морщины, рот старчески приоткрылся, и стало видно, что в нем нет зубов; однако в глазах, похожих на темные провалы, все еще была жизнь — упрямая, настойчивая. Крупицы порошка других цветов свивались в разноцветные жгуты, словно бы связывая между собой сверкавшие в камне искры.

— Это более не в наших руках, — Халвайс откинулась на спинку кресла. Облачко цветного порошка, искрясь, поднялось над каменной таблицей — и растаяло в воздухе. — В их руках меч. Очистите ваше герцогство, Уттобрик, — эта миссия должна быть исполнена вами. То же, что происходит в иных местах, станет известно лишь в свое время.

Николас замедлил шаг; Уилладен была благодарна ему за эту передышку. Несмотря на то что сегодня утром она снова обработала кожу на ногах и внутренней стороне бедер целебным кремом, жгучая боль не отпускала ее. Она старалась отвлечься от мыслей о физических неудобствах, сосредоточившись на том, что окружало их, и на множестве новых запахов. Один раз молодой человек остановился на краю небольшой прогалины в лесу; здесь у огромного старого дерева стоял на задних лапах матерый медведь, обдирая когтями прочную кору. По счастью, они находились с подветренной стороны: Уилладен ощутила тяжелый запах, но животное не заметило их. Несколькими мгновениями позже медведь, встав на все четыре лапы, двинулся на юг.

— Метит свою охотничью территорию, — пояснил Николас. — Неподалеку может оказаться более молодой медведь. Если он наткнется на это дерево и не сумеет достать до меток, оставленных когтями, то уйдет из этих мест.

Сссааа, свернувшаяся вокруг шеи Уилладен, беспокойно зашевелилась. Сначала девушка подумала, что зверька встревожил запах медведя; но тут остренькая мордочка ткнулась в амулет, который она носила теперь поверх куртки. Зная, что у Сссааа есть своя манера общения, Уилладен поднесла сверточек к носу зверька. Внезапно сквозь тяжелый запах крупного зверя, все еще висевший в воздухе, она ощутила другой, только на мгновение — но и этого хватило, чтобы резко обернуться. Запах исчез; однако девушке показалось, что он напоминает крик о помощи. Она сказала об этом Николасу, но молодой человек не придал значения ее словам; его глаза снова приобрели обычное жесткое выражение, напоминая острую сталь. Коротко кивнув, он повернул в указанном Уилладен направлении и пришпорил коня.

Лес вокруг них редел, то там, то здесь поднимались обломки скал. Возле одного из них, возвышавшегося над молодым человеком подобно башне, несмотря на то что Николас был верхом, они остановились. Уилладен удивил цвет скалы; такого она никогда еще не видела — камень был тускло-зеленым, но не от мха, с широкой жилой темно-зеленого цвета, такой прямой, словно ее прочертила наискось чья-то рука.

— Ишби там, впереди: проклятая земля!

Девушка крепко стиснула в руке амулет и, прикрыв глаза, прибегла к своему дару. Слой за слоем она распознавала окружающие запахи, стараясь отрешиться от всего лишнего — запахов животных, Николаса, ее собственного амулета… Это была тяжкая работа, борьба, словно бы она пыталась что-то нащупать в темноте — какие-то вещицы, столь мелкие, что они проскальзывали у нее между пальцев.

Внезапно девушка напряглась и застыла. Из тьмы и страха родился ответ — тот ответ, который она так долго искала. Запах пролитой крови! Махарт?.. Может быть, внезапный запах ее тела, показавшийся Уилладен зовом на помощь, означал, что дочери герцога что-то угрожает физической расправой? Нет; почему-то девушка была уверена, что это не высокородная госпожа. И все же она чувствовала кровь, боль, и источник этого запаха находился не слишком далеко…

Уилладен резко распахнула глаза.

— Здесь есть кто-то раненый! — Какой бы неопытной всадницей ни была Уилладен, она выхватила у Николаса поводья своего коня и пустила его вперед, заставив обогнуть странный зеленый монолит.

По счастью, конь сам мог позаботиться о собственной безопасности. Девушка почувствовала тепло покрытого мехом тела на своей руке: Сссааа спустилась с ее плеча по руке и теперь распласталась на шее коня. Быть может… нет, Уилладен была совершенно уверена в том, что зверек управляет конем. Но не успела она сделать это открытие, как ее скакун остановился.

В нескольких шагах впереди земля была расколота глубокой трещиной, полузасыпанной камнями, оттуда доносился стон.

Девушка торопливо спешилась, но усталость и боль дали себя знать: Николас опередил ее и теперь стоял у края расселины. Мгновением позже Уилладен, сняв с седла свою сумку с лекарствами, присоединилась к нему.

Хотя скальный выступ бросал глубокую тень на то, что находилось в глубине, девушке удалось разглядеть что-то напоминающее руку, скребущую по камню.

Девушка опустилась на колени у самого края, пытаясь понять, как можно помочь раненому; Николас куда-то исчез. В стенах расселины было множество трещин и неровностей; ловкий и гибкий человек мог бы спуститься вниз чуть подальше того места, где находилась сейчас Уилладен. Но девушка была вовсе не уверена, что сумеет сделать такое в юбке — пусть даже в юбке для верховой езды. И тут вернулся ее спутник с веревкой в руках.

Они принялись за дело; следуя указаниям молодого человека, связывая и переплетая веревки, Уилладен не сразу заметила, что Сссааа покинула ее. Мгновением позже девушка заметила гибкое черное тело, скользившее вниз по стене расселины так легко, словно то была ровная и гладкая дорога.

Николас, завязав петлю на конце веревки, несколько раз с силой потянул за нее, чтобы проверить ее прочность. Второй конец веревки был привязан к луке седла лошади Уилладен; юноша бросил петлю вниз, а поводья лошади вложил в руку девушке.

— Когда я крикну «тяни», ведите коня прочь, — приказал он.

Затем, почти с той же легкостью, что и Сссааа, Николас начал спускаться вниз, пока не скрылся в расселине. Уилладен видела, как он опустился на ее дно неподалеку от неподвижного, полускрытого камнями тела и на несколько мгновений исчез за грудой этих камней. Вскоре он появился снова, волоча из завала тело, облаченное в кольчугу и короткий плащ без знаков и гербов. Голова незнакомца безвольно запрокинулась; кольчужный капюшон был цел, но шлем отсутствовал, а бледное лицо покрывала засохшая кровь.

Николас уложил раненого так, чтобы он опирался на выступ скалы; Уилладен услышала его приглушенный голос. Должно быть, обнаруженный ими человек был в сознании и мог воспринимать приказы: девушка увидела, как руки в кольчужных перчатках схватились за камень: незнакомец хотел удержаться в сидячем положении, пока Николас занимался веревкой. Он пропустил петлю под мышками раненого так, что она обхватывала его выше талии, и, подняв голову, посмотрел на Уилладен.

— Тяните, — приказал он, эхо подхватило его голос. — Медленно.

Девушка повела коня прочь от расселины. Прошло несколько мгновений, прежде чем веревка натянулась. Уилладен заставила коня замедлить шаг, но продолжала вести его вперед. Временами веревка натягивалась, временами снова провисала: возможно, незнакомцу удавалось по временам помогать себе, цепляясь руками и ногами за скалу. Однако девушке показалось, что прошла вечность, прежде чем Николас, а за ним и раненый перебрались через край расселины.

Спасенный явно принадлежал к людям принца, однако был не в одежде разведчика, которая позволяла растворяться в лесу, сливаясь с зеленью, а в доспехах, и на поясе у него висели пустые ножны. Он мог держаться на ногах, хотя Николасу и пришлось в какой-то момент помочь ему, обхватив за широкие плечи.

— Сюда! — Пришло время Уилладен отдавать приказы: она указала на открытое пространство, куда можно было уложить незнакомца, чтобы девушка могла осмотреть его раны. Удивительно, что, упав с такой высоты, он не сломал ни рук, ни ног.

Держа под рукой свою сумку, девушка отлила чистой воды из бутылки, протянутой Николасом, и принялась смывать засохшую кровь с обращенного к ней лица. Николас снял с его головы кольчужный капюшон, и девушка увидела синяк надо лбом и глубокий порез, словно край шлема впился здесь в лоб от сильного удара.

— Кто… — Глаза незнакомца распахнулись, когда Уилладен принялась обрабатывать порез тем зельем, которым пользовалась Халвайс, чтобы не допустить заражения. Потом эти глаза сузились: — Девушка-травница…

— Именно так, ваше высочество, — сдержанно ответила она. — Нет, — видя, что принц пытается приподняться, она твердо положила ладонь ему на грудь. — Позвольте мне закончить.

Без придворного наряда Лориэн казался моложе, но в нем по-прежнему чувствовалась уверенность в себе. Однако как принц попал в эту глушь — один? Девушка не ожидала встретить его здесь без сопровождения.

Николас, отойдя в сторону, сматывал веревки, намереваясь снова убрать их в седельные мешки. Тут что-то, кажется, привлекло его внимание, и он на время исчез из поля зрения Уилладен. Лориэн взглянул на нее, сдвинув брови.

— Говорили, что вы можете выследить ее — высокородную госпожу, — как охотничий пес… — медленно проговорил он. — Поэтому вы здесь? Потому что она где-то близко?

На его лицо набежала тень; но это не был страх — по крайней мере, не за него самого. Скорее, в душе принца медленно закипал гнев.

— Близко; но как — и где… это еще нужно выяснить.

Послышалось шипение, и Сссааа, появившись словно бы из ниоткуда, прыгнула на плечо девушки и принялась тыкаться мордочкой ей в щеку, пока она не повернула голову. Принц смотрел на Уилладен, прищурив глаза.

— Там…

Ее ли дар подсказал Уилладен решение или что-то иное? Она не могла бы сказать этого с уверенностью.

Вернулся Николас, держа на вытянутых руках меч. Сверкающая полированная сталь местами потемнела, приобретя серый оттенок, — словно вокруг нее обвили веревку, оставившую этот след. Увидев меч, принц резко приподнялся и сел.

— Избавьтесь от него! Он отравлен проклятым!

Николас отбросил меч в сторону; ударившись о камни, клинок со звоном разлетелся на куски точно по дымчато-серым линиям.

Уилладен попыталась удержать Лориэна на месте, но он, оттолкнув девушку, поднялся на ноги и теперь смотрел куда-то за спину Николаса. Девушка проследила за его взглядом и поняла, что принц рассматривает построенную на вершине холма стену с зиявшим в ней проломом.

— Назад! — бросил он. — Вы не знаете, кто охраняет эти места…

— Но вы встречались с этим… чем или кем бы оно ни было, — спокойно проговорил Николас. — Расскажите нам, что вам известно.

Не отводя взгляда от пролома в стене, Лориэн заговорил — короткими рублеными предложениями, таким тоном, каким отдают приказы в бою. Он сообщил о том, как они нашли Тимуса, о следах, которые оставил разведчик, — словно за ним гналось что-то чудовищное, о закованной в броню фигуре без лица и без оружия, о зеленой ленте, которая едва не погубила его самого…

Когда он заговорил об этом, Уилладен невольно схватила за руку Николаса: воспоминание о встрече со злом в Черной Башне, где лежал беспомощный Нетопырь и где девушке пришлось защищаться единственным средством, оказавшимся под рукой, было еще слишком живо. Даже сейчас при воспоминании об этой схватке тошнота подкатила к ее горлу; ее едва не вырвало.

Принц остановился, увидев выражение, появившееся на лицах своих слушателей.

— Это оружие вам знакомо?

Уилладен чувствовала, что не в силах даже кивнуть; Николас кратко рассказал принцу о том, что произошло с ними.

— Но это было в Кроненгреде, в замке, и вы говорите, что его удалось уничтожить, — заметил принц. — Как могло случиться, что то же зло оказалось здесь?

— Месяц назад, ваше высочество, когда я привез вам вести, которые помогли расправиться с Волком, я нашел одного из пограничных стражей, человека, который сидел так, чтобы видеть всех входящих и выходящих из этой дыры. Он был мертв, а вокруг его шеи было кольцо обожженной плоти, так что голова едва держалась. Тогда я не представлял себе, каким оружием можно нанести такую рану; но теперь полагаю, что именно с ним мы столкнулись в Черной Башне. Это оружие преследовало вашего разведчика и послужило причиной его смерти, и оно пыталось убить и вас. Более того, я полагаю, что мы имеем дело с живым существом. Разве у ядовитых змей бывает только по одному змеенышу?

— И если мы снова попытаемся пройти через ворота… — медленно заговорил принц. — Вы видели, что оно сделало с мечом, вышедшим из рук лучших оружейников, — а плоть много слабее и уязвимее, чем сталь.

Странная улыбка скользнула по губам Николаса.

— Если в свое время это место действительно звалось Ишби, тогда внутрь ведет более одной дороги. Я думал… Разведчики и стражи границы знают многое из того, что забыто прочими людьми. Госпожа, — обернулся он к Уилладен, — дайте карту.

Руки девушки сжали амулет, словно бы она хотела защитить его от посягательств.

— Выдумка… — Но, коснувшись свертка, она поняла вдруг, что это правда. Она всегда втайне надеялась, что странная древняя карта приведет ее к Сердцецвету — однако цветок был из другой легенды.

— Карта? — Теперь принц смотрел на нее. — Карта, на которой изображено… что, Нетопырь?

— Возможно, другой путь в то место, куда мы направляемся. Сссааа была причастна к этой находке, а она хочет того же, что и ее хозяин, — мира в Кронене.

Уилладен медленно развернула листки и, протянув их принцу и Николасу, отступила на шаг. Молодые люди склонились над картой, осторожно разложив ее на плоском обломке камня.

— Вот эта линия, — внезапно воскликнул принц, — несомненно, это Варс подле своего истока! В прошлом году я бывал в тех местах: мы с моими разведчиками проверяли, насколько точны наши старые карты, и выяснили, что в них немало ошибок. Но это Варс, я готов поклясться Звездой!..

— Ваши люди уже в пути, — сказал Николас. — Мы можем провести отряд вот этим путем…

А что будет, подумала Уилладен, если и там будут стражи, вооруженные таинственным и смертоносным оружием? В глубине души она знала, что для нее путь в Ишби был только один, и путь этот пролегал вверх по склону, находившемуся неподалеку. Однако вслух девушка не сказала ничего, решив обдумать свои планы, не делясь ими ни с кем. Махарт была неподалеку, впереди. Уилладен уже справилась однажды с зелеными змеями; она сумеет сделать это снова. Фляга с зельем, столь губительным для порождений зла, была в сумке. Да, похоже, ей нужно иметь свой собственный план действий…