Глава 38
Ши-Бон и Алик. На круги своя…
Алик Дрючин отпер дверь своим ключом, пробежал по коридору, на ходу раздеваясь, влетел в гостиную и спросил:
– Привет! Как ты?
Шибаев, укрытый пледом, дремал на диване. Он открыл глаза и сказал:
– Нормально. Живой.
– Голова болит? – уточнил Алик. – А ребра?
– Нормально. Что там за бортом?
– Снег пошел, мокрый, скользко. Я упал около дома.
– Как же ты так неосторожно, Дрючин, береги себя. Сильно зашибся?
Алик подумал и сказал:
– Не сильно. Тротуары не посыпают, просто зла не хватает. А ты все спишь? Выйти на воздух не хочешь? Хоть форточку открой!
– Не хочу. Я не только сплю, я думаю, а еще смотрю телевизор; с утра показывали про ментов. Форточка открыта.
– Ты ж терпеть не можешь про ментов!
– Не могу.
– Я принес куриный бульон, еще горячий. И салат из капусты.
Шибаев скривился:
– Пива не принес?
– Тебе нельзя пока.
– Кто сказал?
Они перебрасывались незначительными фразами, не глядя друг на друга. Алик побежал на кухню и стал возиться там с кастрюлями; Шибаев снова закрыл глаза. Что-то ушло из их отношений, и ни один из них не знал, как это вернуть.
– Вставай, я налил суп, – сказал Алик, появляясь из кухни в клетчатом фартуке. – Может, мало соли, подсолишь.
– Подсолю, – сказал Шибаев. Он нехотя поднялся с дивана и потащился в кухню.
– Хлеба?
– Не нужно, я так.
Повисла пауза. Говорить им было не о чем. Они старались, но ничего не получалось. И по-прежнему не смотрели друг на друга. Алик приходил каждый день, приносил бульоны и блинчики, не мог не приходить, а Шибаев не мог сказать ему: хватит, Дрючин, дурью мучиться, иди займись делом, я в норме.
Шибаев с отвращением хлебал пресный синеватый бульон, Алик наблюдал. Шпана, в свою очередь, сидел на краю стола и наблюдал за обоими.
– Что с машиной? – вспомнил он. – Смогут починить?
– Вряд ли.
– У тебя хватит на новую?
– Частично хватит. Не парься, Дрючин, все нормально.
– Я могу подкинуть.
– Не надо, все нормально.
– Да что ты заладил «все нормально» и «все нормально»! – закричал Алик, срывая с себя фартук. – По-человечески сказать не можешь?
– Что тебе сказать?
– Ты думаешь, я ничего не вижу?
Шибаев не ответил.
– Ладно, я виноват, допускаю, но и ты, Ши-Бон…
– Ни в чем ты не виноват, успокойся.
– Виноват. Я давно хотел тебе сказать… Я сделал Яне предложение, вернее…
– Ну и..?
– Она сказала, что не собирается замуж, у нее другие планы.
– Понятно. Ладно, Дрючин, живи пока.
– А у тебя с ней… как?
– У меня с ней нормально… – После паузы добавил: – На журнальном столике альбом с фотографиями, возьми и посмотри.
– Альбом? – Алик побежал в комнату и через минуту вернулся с альбомом. Раскрыл.
– Тут везде ты! – произнес разочарованно.
– Ты там тоже есть. Посмотри последние, те, что отдельно.
Алик пролистал альбом, вытащил несколько фотографий. На них были они оба в памятный день драки. Перекошенные физиономии, бешеные глаза; Шибаев держит Алика за грудки, Алик выдирается, зубы оскалены, патлы дыбом; отчетливо видно, как он пинает Шибаева ногой. Прямо сцена из криминального сериала.
Алик некоторое время рассматривал фотографии, потом перевел взгляд на Шибаева:
– Это Яна тебе дала?
– Нет, это я взял сам. Как тебе?
– Ужас!
Шибаев кивнул.
– Герои-любовники.
Долгую минуту они смотрели друг на друга.
– Водку будешь? – спросил Шибаев.
– Буду. А закусить?
– Салатом из капусты и закусим, – сказал Шибаев.
Теперь скривился Алик.
– Я пошутил. В холодильнике копченая рыба, доставай. И хлеб.
– Может, картошки сварить? – спросил Алик.
– Можно.
Когда они уже сидели за столом, слегка нетрезвый Алик спросил:
– Как у тебя с Яной?
– Не знаю, Дрючин. Никак. Она теперь… о-го-го! Открывает свой выставочный зал, вся в поисках молодых дарований. Позавчера улетела в Черногорию, местная турфирма объявила конкурс на лучший рекламный проект, и она выиграла.
Алик вздохнул и спросил:
– А кто остался за старшего?
– Какой-то ее одноклассник, финансист. Галина Николаевна говорит, очень положительный персонаж. И Пашка Рыдаев.
– Ты ее любишь?
Шибаев задумался. Потом спросил:
– А ты?
Теперь задумался Алик.
– Понимаешь, она такая… необыкновенная и очень талантливая…
– Понимаю, как не понять. Жареная картошка в исполнении талантливой женщины… Кто бы отказался!
– Ты хочешь сказать, что…
– Большому кораблю большое плавание, Дрючин. У нее впереди вся жизнь, встречи, поездки, интересные люди, много денег. Железная колонна в Дели… Какая, к черту, семейная жизнь?
– При чем тут железная колонна? – удивился Алик.
– Так… к слову пришлось.
– А любовь? Ты же спас ей жизнь!
– Спас, и что? Теперь она мне по гроб жизни должна? А любовь у нее тоже будет, не переживай. У нее все будет. А мы с тобой, Дрючин… – Шибаев с отвращением погонял ложкой по тарелке жидкий Аликов суп, потом сказал: – Знаешь, Дрючин, жизнь сама по себе сложная штука, а от твоего супчика вообще слеза прошибает. – И добавил после паузы: – Хочешь, переезжай обратно. В шкафу полно твоего барахла, в ванной от твоей косметики не продохнуть. И Шпана все время спрашивает: а где это наш Алик? Может, помер? Правда, Шпана?
Шпана зажмурился и замурлыкал.
Алик кивнул и предложил:
– А давай за любовь, Ши-Бон! Все-таки любовь – это самое прекрасное на свете! – Алик уставился в потолок. – Мы даже не осознаем, насколько…
– Дрючин, здесь поставь точку! – твердо сказал Шибаев. – За любовь! И точка.
Они выпили.
– А вообще я не понимаю, – спросил мгновенно захмелевший Алик, – откуда он взялся… э-э-э… этот вьюнош… Иванов? Ни с того ни с сего… упал! И по возрасту, и биография в масть, и на Богданова вышел, а?
– Счастливый случай, Дрючин. Везуха. Рыбак рыбака, как тебе известно. Иванов прислал свое резюме, хотел устроиться на работу в «Форель». Ему ответил Богданов, попросил уточнить какие-то биографические данные. Затем предложил деловой ланч за городом, в ресторане «Золотой берег». Там состоялось знакомство – Богданов присматривался к будущему партнеру. Накануне Ада Романовна поделилась с ним идеей найти первую семью мужа. И тут на сцене вдруг появляется Иванов, молодой человек подходящего возраста, и Богданов понимает, что это судьба. Мы не знаем, что было раньше – замысел и поиск подходящего персонажа или появление подходящего персонажа, а затем идея выдать его за сына Руданского. Да это и не важно. Не суть, как ты говоришь. Богданов прекрасно знал, что у Руданского дочь, а не сын, и ему было известно, кто она – Руданский ничего от него не скрывал. Молодые люди встретились еще несколько раз, и Богданов предложил Иванову сделку: выдать себя за сына Руданского. Тот согласился. Биография у него подходящая: мама-одиночка из Зареченска, некая Валя Волох, выезжала на заработки, вернулась в положении. Год рождения ребенка подошел – двадцать шесть лет назад. Потом она вышла замуж за строителя, стала Ивановой. На сегодня Вали Волох-Ивановой нет в живых, отчим-строитель далеко за границей. По сути, ребенку Руданского нарисовали чужую биографию – биографию Игоря Иванова, и девочка превратилась в мальчика. Как ты, возможно, помнишь, Руданский и Маня тоже были из Зареченска. И квитанцию из «Экскалибура» Богданов мне подсунул, прекрасно зная, что ни владельца, ни архивов уже нет. И наследник рассказал, что родители купили ему квартиру… Вот, мол, куда пошли деньги Руданского. И вообще…
– А кого же нашел… «Экскалибур»? – перебил Алик. Он смотрел на Шибаева несфокусированным взглядом.
– А как по-твоему?
Алик задумался. Потом сказал:
– Яну! Он же знал фамилию Мани от Руданского. И «Фотогалерею» Руданский купил…
– Молоток, Дрючин. Девять лет назад Данилюк нашел первую семью Руданского, а мне подсунули Валю Волох, и я нашел Игоря Иванова.
А вообще дело было беспроигрышное. Богданов начал с легенды о том, что у Руданского был сын, затем вышел на Вилонову. Мне повезло, старичок на похоронах рассказал, что Маня, жена Руданского, дружила с Вилоновой. А если бы не рассказал, я бы вычислил ее сам – перевернул бы архивы «Форели» и нашел. Только это заняло бы больше времени.
– А откуда Богданов знал, что ты будешь искать Вилонову? – спросил Алик.
– Я искал бы любого, кто работал вместе с Руданским двадцать шесть лет назад. Любого! Но так получилось, что был только один человек, кто помнил Маню. Вернее, одна. Вилонова. Маня даже не была оформлена на работу. Вот с ней Богданов и провел работу. С его подачи Вилонова втюхала мне дезу насчет Валентины Волох, якобы первой жены Руданского. И пошло-поехало. Я стал искать Валентину Волох и ее сына Игоря. Смотался в Зареченск, нашел их дом, поговорил с соседями, узнал, что она вышла замуж и уехала в наш город. Встретился с рабочим-строителем, который помнил, что его товарищ Юра Иванов женился на женщине с ребенком из Зареченска. Дальше все было проще пареной репы.
– Подожди, Ши-Бон, а зачем они пытались убить Яну?
– Я бы на месте Богданова не пытался, но он перестраховался, зачищая пространство.
– Он боялся, что Яна узнает, что она Руданская, и потребует наследство! И окажется, что сын фейковый! – догадался Алик.
– Она и так знала, что она Руданская, в ее свидетельстве о рождении указан настоящий отец. Но ей не пришло бы в голову связать Руданского с «Форелью», да и требовать наследства она не стала бы. У нее свой мир… – Шибаев невольно вздохнул.
– Свой мир… – покивал Алик и тоже вздохнул. – А зачем тогда?
– Тут нужно знать Богданова… Он комбинатор! И великий теоретик… – Шибаев с трудом удержался, чтобы не добавить: «Вроде тебя, Дрючин», но только хмыкнул. – Рассчитать схему, схитрить, сподличать, предусмотреть всякие закорючки, риски, скользкие места – и устранить. Ему бы терпения побольше – не пугал бы умирающую Аду Романовну, не нарвался бы на Тину с компроматом. Да и с Яной… Не нужно было. Перестарался.
– Иезуит!
– Он самый. Мне лично интересно другое, Дрючин. Мне интересно, что они нашли друг друга. Два креативных персонажа с одинаковыми взглядами на жизнь и возможностями.
– Кто? – не понял Алик.
– Богданов и Иванов.
– Ага. А Иванов еще и этот… как его? Который бегает в юбке… трансвест!
– Точно, еще и этот. Они нашли друг друга, устроили заговор, влезли в убийства – и что в результате? В результате иезуита Богданова переиграл молокосос Иванов, правильно рассудивший, что выживший получает все. Ненадолго, правда. Не судьба, скажешь?
– Судьба… Удивительное это все-таки дело – судьба! – глубокомысленно заметил Алик. – Я вот прочитал недавно: «Судьба – не собака, палкой не отобьешься». Красиво, правда?
– Красиво.
– А давай накатим за судьбу, Ши-Бон!
Шибаев согласно кивнул, и они накатили.
– …А ты знаешь, Ш-ши-Бон, что нужно делать… э-э-э… чтобы увидеть своего будущего мужа? – спросил Алик после четвертой рюмки.
– Мужа?
– Ага, мужа. В смысле, жену, наверное, тоже. Знаешь?
– Как-то не задумывался. Что?
– Надо взять слизняка… – Алик страшно сморщился. – Это такая здоровая улитка без раковины, их после дождя полно! – Он развел руками, показывая размер слизняка. – Положить его на стол, посыпанный мукой, и накрыть кастрюлей, чтоб не вылез. Он там будет ползать туда-сюда и нарисует инициалы твоей будущей жены. Представляешь?
– Слизняк? А откуда он знает?
Алик задумался. Потом сказал:
– А черт его разберет! Говорят, действует стопудово! Откуда-то знает… Может, из космоса.
– Моя бабушка говорила, если в стакан упадет муха, это к счастью, – вспомнил Шибаев.
– Тоже интересно… про муху! – Алик подпер голову ладонями. – Вообще, если подумать хорошенько, то в мире страшно много интересного, правда, Ши-Бон? Вот еще вспомнил… – Он хихикнул. – Кто храпит, засыпает первым! Народная мудрость. Это про тебя, Ши-Бон. Недавно прочитал в Интернете, что есть специальная прищепка на нос, хочешь, попробуем?
– А еще моя бабушка говорила, если смеяться за столом, то нечистая сила нагадит в тарелку, понял, Авокадо? – назидательно сказал Шибаев.
– Тоже красиво, – покивал Алик. – А если не смеяться, то не нагадит? А разговаривать можно? Или тоже… кто-нибудь… нагадит, а?
Он, нахмурясь, сосредоточенно смотрел на Шибаева…
