Глава 11
Скорбная обитель
Опустел дом без Ады Романовны. Спальня ее закрыта, туда уже несколько дней как никто не заходит. Прислуга разговаривает шепотом и скользит бесшумно, на цыпочках. Сидит на кухне в основном, гоняет чаи, а иногда и покрепче, вспоминает былое. Вика здесь за главную по причине возраста и близости к покойной хозяйке. Зоя накрывает большой стол, жарит что-нибудь, котлеты или просто кусок мяса; Петр, садовник, жидковатый и хмуроватый мужичонка средних лет, разливает водку. Пьют за упокой души хорошего человека Ады Романовны, пусть земля ей пухом. Света сразу пьянеет и порывается рассказать про шаги в коридоре – Тина говорила, – и про знаки, в смысле, про разные скрипы, шорохи и звуки. Шофер Славик, белоголовый, румяный, очень юный, все время глупо хихикает, а Вика машет на Свету рукой – угомонись, мол.
– Какие шаги! Дурная ты, Светка! – говорит она степенно. – А Тина твоя не верит ни в бога, ни в черта, безбожница, стебалась, а ты и уши развесила.
– Говорят, дом построен на старом кладбище, – не сдается Света. – Прямо на могилах. Когда бульдозер работал, говорят, было полно человеческих костей.
Зоя крестится и смотрит на темное окно.
– Глупости! Да што ж ты глупости-то всякие повторяешь! Петр, тебе попадалось… что-нибудь? Ты ж все время в земле роешься. Попадалось?
– Кости в смысле? Черепушки? Ну, были две или три штуки, попадались. На дальнем конце.
Света ахает и зажимает рот рукой. Славик снова глупо хихикает.
– Полно врать-то! – повышает голос Вика. – Какие черепушки? Человечьи?
– Не-а, не человечьи. Не знаю чьи, может, собачьи. Маленькие.
Славик продолжает хихикать. Он опьянел, раскраснелся, чуб потемнел от пота; ему жарко.
– То-то! А ты, Светка, глупостей не повторяй, а своими мозгами раскинь, поняла? И держись от этой вертихвостки подальше, она тебя до добра не доведет. Ада Романовна жалела, что подобрала ее, а уж как эта над ней издевалась! Как за добро заплатила! Не приведи господь! Ада Романовна терпела все ради сынка покойного да по доброте своей. Вроде как любил он эту Тину, последняя связь с ним. Говорили, она беременная от него была, а только я никогда не верила, у таких гулен детей не бывает. Просто денег хотела выдурить. Я не раз говорила: да гоните вы ее, Ада Романовна, к чертовой матери! Между нами… – Вика почти шепчет. – Между нами, она ей пообещала денег на бизнес, как раз перед смертью. Да господь не допустил.
– На какой бизнес? – спросила Зоя.
– Вроде моделька она, на модельный бизнес. Ну, там, студию открыть или журнал модный. Да какая она моделька! Профурсетка! Знаем мы таких. Ада Романовна ее видеть больше не желала. А эта сказала, что подумает и сообщит, сколько ей надо. И все так с издевочкой, с подколочкой! Нет чтобы спасибо сказать, нет! Рот кривит, усмешечки строит…
– А ты откуда знаешь? – спросил Петр, ухмыляясь.
– Аде Романовне стало плохо за завтраком, и я дала ей лекарство, а они как раз об этом говорили. Ну, я и услышала. А теперь не обломится ей. Андрей теперь за хозяина, а с него взятки гладки. Удавится, а не даст, мало ли что покойная хозяйка кому обещала, на всех не напасешься.
– Она что, ему все оставила?
– Не-а, – Вика понизила голос. – Кое-что оставила, но не все. Андрей сказал, всем оставила. А еще… – Вика еще более понизила голос. – А еще Ада Романовна наняла частного сыщика, чтобы найти сына покойного Николая Андреевича!
Славик фыркнул; Зоя снова перекрестилась.
– Я видела, здоровый такой мужчина! – воскликнула Света. – Я еще подумала: а это кто такой? Заперлись в кабинете, шу-шу да шу-шу, и адвокат с ними. Он его и привел.
– Когда это он успел сына родить? – спросила Зоя. – От любовницы?
– Какая любовница, ты чего! Еще до Ады Романовны. Он бросил первую семью, а теперь Ада Романовна решила найти его сына и завещала ему бизнес.
– Да ты что! – ахнула Зоя.
– Совесть, видать, замучила, – заметил Петр и потянулся за бутылкой. – А жертву-то и не приняли… – Он вздернул брови и покачал головой.
– А если не найдут? – спросил Славик. – Тогда чего? Кому тогда деньги?
– На нет и суда нет, – отрезала Вика.
– Ты думаешь, Андрюха будет его искать? – ухмыльнулся Петр. – А ему что за выгода?
– Будет. Там вроде так хитро завещание составлено, что должен найти. Андрей любил Аду Романовну, ничего не скажу, сразу было видно. Она ему вроде матери стала, уж так помогала, так помогала – не передать. Искать-то он будет, Ада Романовна вроде назначила комиссию, чтобы присматривать, ему и деваться некуда, но, чует мое сердце, обжулит. Он же все входы-выходы знает, сейчас все хозяйство на нем, вот и прилипнет к рукам. И не докажешь потом.
– А что с домом? – спросила Зоя. – Продадут? А с нами как?
– Андрей сказал, продадут. Ему дом не нужен. Сказал, заплатит нам за целый год и еще премию. Ада Романовна позаботилась.
– Слава богу! – воскликнула Зоя.
– Я бы тоже продала, – сказала Света. – Плохой дом.
– А я бы не продала. Шикарный дом! Мебель, ковры, одних ваз китайских дорогущих с десяток! Вот так живет человек, жилы из себя тянет, света белого не видит, а потом раз – и нету! И передать добро некому… – Зоя пригорюнилась.
– Давайте, девчата, за упокой, – предложил Петр. – Печальный факт, ничего не поделаешь. Но, как говорят в народе, все там будем.
Они выпили.
– Завтра в десять придет автобус, чтобы все были готовы! – напомнила Вика. – Прощание в главной «Форели», отпевание, потом на кладбище. После похорон назад в «Форель» на поминки. Чтоб никого не ждали.
– Ты говорила. «Форель», которая на площади?
– Ну. Фуршет.
– Фуршет на поминках? – удивилась Зоя.
– А куда ты всех поместишь? Народу прорва придет. Своих одних чуть не полтыщи, теперешние, и пенсионеры еще подтянутся. Ничего, фуршет не фуршет, а водки на всех хватит.
– А вот тут извини, подвинься, – сказал Петр. – Водки всю дорогу не хватает. Особенно на смурных мероприятиях. Горе-то чем заливают? Водкой! То-то и оно. И как начнут все в три горла заливать, сами понимаете.
– А тебе лишь бы надраться! – фыркнула Зоя. – Других проблем в жизни нету. А начальство городское будет?
– Тех отдельно, в «Английском клубе».
– Конечно, куда ж им с трудящими, – усмехнулся Петр. – Слуги народа!
– Света, скажешь этой, автобус в десять, а то проспит, – приказала Вика.
– Да я сказала уже. Не проспит, я разбужу.
– А чего сюда к нам не позвали? – поинтересовался Петр.
– Да я звала, она не захотела.
– Не захотела так не захотела. Была бы честь предложена.
– Ты, я смотрю, дружбу с ней водишь. Смотри, Светка, нахлебаешься! Она девка ушлая, а ты у нас простая, тебе с ней не тягаться, – Зоя покачала головой.
– Чего это простая, – огрызнулась Света. – Обыкновенная. Ты у нас очень сложная!
– Ага, затащит тебя в путаны, – хихикнул Славик. – Говорят, они деньгу приличную зашибают. Или в стриптиз. Моделька!
– Типун тебе на язык! Дурак! – обиделась Света.
Они долго еще сидели на кухне, поминали Аду Романовну, пили за упокой ее души. Потом гоняли чаи с яблочным пирогом. В полночь Вика скомандовала:
– Все, хорош гулять. Надо выспаться, завтра день тяжелый, пережить бы. Петр, давай, до свидания!
Петр нехотя поднялся:
– Ты, Вика, как всегда, все испортишь. Слав, идешь?
Ушла к себе Света. На кухне остались Вика и Зоя.
– Я останусь ночевать, пожалуй, поздно, – зевнула Зоя, которая жила в городе. – Еще прибирать… Ну, Петруха накурил, аж в глазах темно. А Славка – чисто свинья! Накидал тут огрызков, не разгребешь!
Она распахнула окно. В дом ворвался холодный ночной воздух.
– Снег вроде пошел, – сказала она, высунув руку наружу. – Зима на подходе. Холодает. Завтра обещали минус три. На кладбище холодрыга будет, надо одеться. Бедная Ада Романовна, упокой, господи, ее душу! Хорошая была женщина. Строгая, но справедливая.
– Хорошая. Я помогу, Зоя. Конечно, оставайся, куда тебе ночью. Можно в гостиной на диване.
– Еще чайку? – спросила Зоя. – Все равно не заснуть.
– Давай, – согласилась Вика.
– Слушай, а правда, что к ней ночью муж приходил? – спросила Зоя, оглянувшись на дверь. – Светка говорила. И музыка была, она сама слышала. Из музыкальной шкатулки.
Вика не ответила, раздумывая. Потом решилась:
– Приходил! Она с ним разговаривала. Я ночью всегда проверяла, как она, ну, там лекарства дать или воды… и вообще. Слышу, а за дверью вроде как голос. Меня так жаром и обдало! И ноги подкосились. И музыка… Вроде как была музыка. Он ей музыкальную шкатулку подарил на свадьбу, на тумбочке стоит, там жених и невеста вальс танцуют.
– Ужас! – выдохнула Зоя. – А ты и его слышала?
– Нет, только ее. Не все слова, вроде просилась, голос такой жалобный и плачет. Прощения просила. А наутро сама не своя, синяки под глазами, напуганная, руки дрожат… Конечно, страшно!
– За что прощение-то?
– Видать, за сына его, что отца лишила. Потому и искать бросилась. Я и не знала, что у него сын был. Да и своего упустила, Севку, пусть земля им пухом…
– Говорят, он пил?
– Севка? И пил, и чего похуже. Над отцом издевался, называл неудачником, а Николай Андреевич ему: сынок, сынок, как же так, а сам чуть не плачет. А он его матом! Он после смерти Севки совсем сдал. Они оба сдали. Николай Андреевич ушел, а теперь вот и Ада Романовна, как выморило всю семью…
– Видать, за грехи, – прошептала Зоя.
Вика многозначительно вздернула бровь.
– А правда, что у Ады Романовны рак был?
– Правда. Рак желудка. Но доктор говорил, с полгода еще протянет. Тут она и кинулась сына Николая Андреевича искать. Она все про себя знала.
– Ошибся, видать, доктор. А если еще и мужа ночью видела… Это он ее к себе забрал. А эта, Тина, что с ней теперь будет?
– А что с ней станется? Ничего. Как пришла босая, так и уйдет босая. Ада Романовна ей денег обещала, я сама слышала, лишь бы с глаз долой, так она ей въелась. А теперь… что ж! Теперь ничего. Дрянная девка все-таки! – Она вздохнула. – Все, Зоя, отбой. Хорош, спать пора, хоть пару часиков урвать. Я тебе постелю в зале, на диване. Спокойной ночи!
