65

Мелани ждет, когда Джустин и Паркс наконец появятся на другом конце длинной дороги, ведущей к станции Хьюстон. Не говоря ни слова, она показывает, куда смотреть, и Джустин смотрит. Задыхающаяся и взмыленная от пота, это единственное, что она способна делать.

В конце улицы стоит «Рози», перегородив всю дорогу и почти касаясь тротуаров с обеих сторон. Прямо за ней возвышается огромная баррикада высотой футов в сорок, даже выше близлежащих домов. В низких, косых лучах заходящего солнца Джустин видит, что баррикада не только выше домов, но и внутри их. Сначала кажется, что это отвесная вертикаль, но, приглядевшись, она видит, что это больше похоже на склон горы. Как будто миллион тонн грязного снега свалили в одном месте.

Паркс подходит к ней, и теперь их страхи объединяются в один.

– Есть идеи? – спрашивает наконец сержант.

– А у тебя? – отвечает Джустин, качая головой.

– Я предпочитаю сначала рассмотреть все подробно. А потом найти человека поумнее меня, чтобы объяснил.

Они медленно идут вперед, внимательно глядя по сторонам. «Рози» участвовала в боевых действиях, и сейчас на ней видны последствия. Вмятины и царапины на обшивке. Вся центральная дверь в крови. Небольшое, скрюченное тело лежит на улице рядом с машиной.

Тело принадлежит голодному. Ребенку. Мальчику лет четырех-пяти. Головы нет, и нигде поблизости ее не видать, а верхняя часть тела сплющена, как будто кто-то положил его в тиски и пережал. Мелани опускается на колени, чтобы внимательней осмотреть его, выражение ее лица мрачное и задумчивое. Джустин стоит над ней, подыскивая нужные слова и не находя их. Она видит, что мальчик носил браслет из разноцветных ниток на правом запястье. Знак принадлежности к какой-то группе, в этом нет сомнений. Он был как Мелани, не простым голодным.

– Мне жаль, – говорит Джустин.

Мелани не говорит ничего.

Джустин замечает боковым зрением движение и поворачивает голову. Сержант Паркс делает то же, глядя на центральную часть «Рози». Кэролайн Колдуэлл отлепила скотч от смотрового окна и смотрела на них тяжелым, беспристрастным взглядом.

Джустин подходит к окну и отчетливо спрашивает, чтобы можно было прочитать по губам:

– Что ты делаешь?

Колдуэлл пожимает плечами. Она и не собирается их впускать.

Джустин подбегает к окну и начинает молотить по нему. Колдуэлл исчезает на несколько мгновений, а затем возвращается с блокнотом А5. Она прислоняет его к окну. «Мне надо работать. Очень близка к прорыву. Я думаю, вы можете попытаться остановить меня. Извините».

Джустин выбрасывает руки, указывая на пустую улицу с длинными тенями от скрывающегося солнца. Она ничего не говорит и не пытается показать. Идея ясна. Мы тут умрем.

Колдуэлл наблюдает за ней еще мгновение и заклеивает обратно окно.

Паркс сейчас на коленях, в нескольких футах слева от Джустин. Он пытается повернуть рукоятку, которую им показала Колдуэлл, чтобы открыть дверь. Но она не двигается, хотя он пытается разжалобить ее непрерывным потоком брани. Колдуэлл, должно быть, отключила аварийный доступ.

Мелани все еще стоит на коленях рядом с обезглавленным телом, либо скорбя, либо глубоко задумавшись, не замечая всего, что происходит вокруг. Желудок Джустин начинает крутить, и тошнота подкатывает к горлу. Видимо, результат длительного бега с привкусом смерти на асфальте. Она решает пройтись, чтобы немного проветриться, и оказывается у самого края стены.

Это вообще не стена, а лавина, бесформенно разросшееся вещество, застывшее на полпути к цели. Миллиард грибковых мицелий здесь переплетается тоньше, чем в любом гобелене. Нити Офиокордицепса настолько тонкие и полупрозрачные, что через них можно увидеть, что внутри футов на десять. Все, что находится там, колонизировано, завернуто в своеобразный кокон. Контуры предметов расплываются, цвета приглушены до тысячи оттенков серого.

Головокружение и тошнота накатывают снова. Присев на тротуар, Джустин медленно кладет голову на руки и ждет, пока неприятные ощущения не пройдут. Она чувствует, что Мелани проходит рядом, а затем, кажется, входит внутрь этой огромной паутины.

– Нет! – кричит Джустин.

Мелани смотрит на нее с удивлением.

– Но это похоже на хлопок, мисс Джустин. Или на облако, спустившееся на землю. Оно не причинит нам вреда. – Чтобы продемонстрировать это, Мелани запускает руку в пушистую массу. Она идеально проходит сквозь серые нити. Те, которых она коснулась, цепляются к коже, как паутина.

Джустин поднимается, чтобы вытащить ее, мягко, но уверенно.

– Я не знаю, – говорит она. – Может, причинит, а может, и нет. Я не хочу выяснять это на практике.

Она просит Мелани стряхнуть серые нити с рук на траву, которая растет рядом с дырой в асфальте. Трава, кажется, тоже уже умерла – грибковые нити покрывают ее, – она выглядит скорее серой, нежели зеленой.

Они возвращаются к Парксу, который разочаровался в своих попытках открыть центральную дверь и теперь сидит, прислонившись спиной к заднему колесу «Рози». Он держит флягу, сосредоточенно взвешивая ее в руке. Когда они подходят, он делает глоток и предлагает Джустин.

Приняв от него флягу, Джустин понимает, что она почти пуста. Она протягивает ее обратно.

– Все хорошо, – лжет Джустин.

– Не смеши меня, – говорит Паркс. – Пей и веселись, Хелен. Я пойду, проверю ближайшие дома. Посмотрю, может, что-нибудь осталось в водонагревателях или где-нибудь скопилась дождевая вода. Бог в помощь, как говорится.

– Ты думаешь, он поможет?

– Я слышал, иногда он помогает.

Она опустошает флягу и садится рядом, положив ее на колени. Небо темнеет. До заката осталось с полчаса, поэтому Паркс, вероятно, блефует с поиском воды, который не прошел бы без неприятных неожиданностей.

Мелани сидит перед ними, скрестив ноги.

– Что теперь? – спрашивает Джустин.

Паркс делает уклончивый жест.

– Я думаю, подождем еще немного, а потом выберем один из этих домов. Укрепим его, насколько успеем, пока не стемнеет. Попробуем забаррикадироваться, потому что сейчас за нами тянется только запах, а ночью добавится и тепловой след. Голодные найдут нас задолго до наступления утра.

Джустин разрывается между отчаянием и яростью. Она выбирает ярость, потому что боится, что отчаяние парализует ее.

– Добраться бы до этой твари, – бормочет она. – Я бы вышибла ей мозги и сделала бы из них опытные образцы. – А затем, движимая каким-то атавистическим рефлексом, добавляет: – Извини, Мелани.

– Все хорошо, – говорит девочка. – Я тоже не люблю доктора Колдуэлл.

Когда солнце касается горизонта, они наконец заставляют себя встать. К этому времени в лаборатории зажглись огни, их свечение разливается по краям смотровых окон. Создается ощущение, что они нарисованы на «Рози» люминесцентной краской.

Остальной мир уже лежит во тьме и продолжает утопать в ней все больше.

Паркс резко поворачивается к Мелани, как будто он внезапно на что-то решился.

– Ты спишь, малыш? – спрашивает он ее.

Мелани отрицательно качает головой.

– Ты напугана?

На этот раз она немного задумалась, но все так же покачала головой.

– Я боюсь не за себя, – отвечает она. – Голодные не сделают мне ничего плохого. Я боюсь за мисс Джустин.

– Тогда, возможно, ты могла бы выполнить для меня одно поручение. – Паркс указывает на серую лавину Офиокордицепса. – Я не знаю, есть ли у нас шансы пройти сквозь эту штуку. Я не знаю, может ли она нас заразить или нет, но я уверен, что она может задушить нас, если попадет в нос или рот.

– И? – спрашивает Мелани.

– Поэтому я хотел бы знать, есть ли способ обойти эту стену. Ты могла бы пройти и посмотреть, может, там можно пролезть где-нибудь? Завтра это сыграет свою роль, если мы поймем, что надо уходить.

– Хорошо, я схожу, – говорит Мелани.

Джустин недовольна таким поворотом, но она знает, что разведка им сейчас не помешает. Мелани может выжить здесь в темноте. А она и Паркс, безусловно, не могут.

– Ты уверена? – спрашивает она.

Мелани абсолютно уверена.