48

Третья ночь для Хелен Джустин – самая странная из всех.

Они проводят ее в камерах в полицейском участке на Уэтстон Хай Роад, после того как Паркс сделал небольшой крюк, чтобы проверить его. Он надеялся, что там будут нетронутые шкафчики с оружием. Их боеприпасы закончились в перестрелке в Стивенейдже, так что даже малейшее их пополнение было бы очень кстати.

Но шкафчика с оружием нет, ни открытого, ни закрытого. Есть доска с ключами, некоторые из которых от следственных клеток в подвале. Четыре клетки, вытянутые вдоль короткого коридора в дальнем конце от гауптвахты. Дверь на лестничной клетке деревянная, толщиной в два дюйма, со стальными прутьями с внутренней стороны.

– Номер в гостинице, – говорит Паркс.

Джустин думает, что он шутит, но потом видит, что нет, и приходит в ужас.

– Зачем нам запираться здесь? – напирает она. – Это ловушка. Здесь только один выход, и, как только мы запрем дверь, мы станем слепы. У нас не будет никакого способа посмотреть, что происходит выше.

– Все верно, – признает Паркс. – Но мы знаем, что нас ищут юнкеры. А теперь мы входим в область, имевшую самую большую плотность населения во всей стране. Где бы мы ни остановились, мы сохраним за собой определенный периметр. А закрытая стальная дверь – самый прочный периметр, что я могу придумать. Свет наших фонарей никто не увидит, а звуки, скорее всего, не достигнут поверхности. Мы останемся в безопасности, не привлекая лишнего внимания к себе. Трудно представить себе что-то получше.

Никто не спорит, все снимают рюкзаки и кладут их на пол. Колдуэлл падает спиной к стене, а затем скользит вниз и садится на корточки. Это ни разу не означает, что она согласна с Парксом. Просто она слишком устала, чтобы идти дальше. Рядовой Галлахер открывает последние несколько банок консервов из дома Уэйнрайта.

Это приказ, нет смысла спорить.

Они прикрывают дверь, чтобы можно было включить фонарики, но не запирают на замок; клаустрофобия уже проникла в них, и поворот ключа в замочной скважине кажется им безвозвратным шагом. Пока они едят, бессвязный разговор скатывается в тишину. Паркс, скорее всего, прав – их голоса не доносятся до поверхности, но внутри резонирующего убежища они звучат довольно громко.

Когда они заканчивают с едой, то по одному пропадают в караульном помещении, где справляют свои нужды. Там нет источников света, поэтому они получают что-то вроде личного пространства и личной жизни. Джустин понимает, что Мелани никогда не нужна была туалетная комната. Она смутно помнит, что на каком-то брифинге по прибытии на базу получила пакет с заметками Колдуэлл по пищеварительной системе голодных. Гриб поглощает и использует все, что съедает или выпивает человек. Нет необходимости справлять нужду, потому что нечего выводить из организма.

Паркс запирает наконец дверь. Ключ застревает в замке и проворачивается с большим трудом. Джустин представляет, что было бы с ними, если бы ключ сломался. Это, черт подери, твердая дверь.

Они разошлись по камерам. Колдуэлл и Галлахер взяли себе отдельные, Мелани спит вместе с Джустин, а Паркс – на коврике у лестницы с винтовкой наготове.

Когда последний фонарик выключается, тьма оседает на них, как будто имеет вес. Джустин не спит, а смотрит на нее.