Глава 13

— Сто десять тысяч.

— Господина Оксик предлагай сто десятя. Кто скажи десятя-пятьсот?

— Сто десять тысяч пятьсот, — выкрикнули из задних рядов.

Лестра Оксик оглянулся через плечо. Его соперником на торгах был бит в элегантном головном уборе. Имени конкурента Лестра не знал; только порядковый номер, который светился у него на персональном экране.

— Сто одиннадцать, — выдохнул Оксик, повернув свой собственный экран к подиуму аукциониста.

— Наша услышай сто одиннадцатя тысячей. Кто предлагай сто двенадцатя?

Приглашенным ведущим аукциона был гунган в длинной расшитой мантии, знаменитый своей скороговорной манерой речи; лотом на торгах — небольшая статуэтка, когда-то украшавшая северо-западный атриум Галактического дворца правосудия на Корусканте. Вещица, ставшая, как и все образчики искусства старореспубликанской эпохи, невероятно ценной и редкой после того, как йуужань-вонги почти двадцать лет назад опустошили пол-Галактики.

— Сто двенадцать тысяч, — объявил все тот же бит. Участники торгов — их было около сотни — ахнули.

Оксик немедленно поднял экран над головой:

— Сто двенадцать пятьсот.

Хайдианский аукционный дом, где проходили торги, — с его изысканными колоннами и отполированным до блеска каменным полом — был сам по себе ярким образчиком республиканы. Прежде он располагался в центре города Сах’от, что на Чандриле, но спустя два года после вторжения йуужань-вонгов армия живых и механических работников под руководством группы архитекторов и инженеров, трудясь в поте лица, в кратчайшие сроки разобрала здание по камешку и переправила на планету Эпика, которая, как и надеялись те, кто финансировал предприятие, оказалась слишком далекой и незначительной, чтобы привлечь внимание захватчиков, даже несмотря на свою природную красоту. Многие из тех, кто перевозил и тщательнейшим образом воссоздавал этот памятник архитектуры, остались на планете и после завершения войны. За прошедшие годы они успели возвести немало роскошных дворцов и особняков на лесистых холмах, окружавших космопорт планеты, тем самым превратив прежде ничем не примечательную столицу Эпики в пристанище элиты и колыбель роскоши. Преобразилось и местное население — люди, ботаны, дуросы и биммы — которые подались в сферу услуг, чтобы удовлетворять растущие потребности богатеев, облюбовавших их планету.

— Наша жди предложенья в сто тринадцать тысячей, — объявил аукционист.

Оксик развернулся в кресле, чтобы вновь посмотреть на бита, на сей раз через компактный алюмабронзовый макробинокль. В свободной руке уроженец системы Клак’дор сжимал дорогостоящий комлинк.

— Сто тринадцать тысяч, — бросил бит.

— Сто четырнадцать, — вставила женщина, сидевшая в нескольких рядах от него. Оксик узнал ее по прошлым аукционам — служащая семьи Труви, владевшей игорным комплексом на Осеоне-7.

— Сто четырнадцать пятьсот, — парировал бит.

Оксик поерзал в кресле. Поразительно высокий для человека, он обладал безупречным, гладко выбритым лицом, которое не очень-то вязалось с его истинным возрастом. Лестра был тощ как скелет и имел неестественно длинные руки и ноги, однако почти все костюмы Оксика были скроены так, чтобы подчеркнуть его изящную худобу и в целом поддержать производимое им впечатление человека большого и важного. Персоны, с которой стоит считаться.

Он уже выбрал место для выставленной на торги статуэтки: на рифленом постаменте из небоскреба «500 Республика», пристроенном рядом с письменным столом в его кабинете. Но Оксик не собирался платить за нее больше ста четырнадцати тысяч — даже цена в сто тринадцать тысяч была для нее чрезмерной — тем более что прекрасно подошли бы и другие лоты. Однако устоять перед соблазном было трудно.

— Сто пятнадцать тысяч, — выкрикнул Лестра, огорошив сам себя.

Повернувшись, он увидел, как бит шепчет что-то в свой комлинк, после чего внимательно слушает ответ.

— Сто семнадцать.

Толпа охнула, а Оксик разом поник. Он удержался от порыва вновь оглянуться на бита.

— Наша имей сто семнадцатя тысячей, — восхищенно объявил гунган. — Кто предложи восемнадцатя? Как насчета семнадцатя-пятьсот? — Он немного подождал. — Сто семнадцатя рааааз… сто семнадцатя дваааа… — Его молоток с грохотом опустился на кафедру. — Наша продавай участнику шесть-три-семь!

Собравшиеся зашлись в овации.

На подиум ступил новый ведущий — фаллиин:

— Следующий лот номер семьдесят один-дефис-ноль-ноль по каталогу — канделябр из главного обеденного зала гостиницы «Дарпа» на Раллтиире. Изготовлен из электрума и за последние годы подвергся значительной реставрации. Подлинность образчика доказана лучшими специалистами. Стартовая цена лота…

Перестав слушать, Оксик углубился в изящно оформленный голокаталог. Лоты с Раллтиира его мало интересовали, будь они республиканской эпохи или какой бы то ни было еще. Одни восхищались предметами искусства с Алдераана или Набу, другие — артефактами хаттов. Но средоточием его собственной коллекции и вечным объектом одержимости был и оставался Корускант. Пока он пролистывал каталог, в соседнее кресло тихо скользнула Кои Квайр.

— Как съездила? — спросил он.

— Буднично. Сожалею, что так вышло со статуэткой.

Оксик покосился на бита:

— Знать бы, на кого он работает.

— Можно это выяснить.

— Не только можно, но и нужно.

Ее народ — фирреррео — находился на грани вымирания, а потому Кои Квайр сама могла считаться коллекционной редкостью — сродни тем, что выставляли на аукцион в этом доме. Она пришла в адвокатскую контору Оксика пятнадцать лет назад — вскоре после того, как йуужань-вонгам удалось обратить коренное население Белдерона против беженцев-фирреррео, которых те когда-то радушно приютили. С первых своих дней на новом месте Кои приносила фирме неоценимую пользу: девушка обладала несравненным обаянием и интуицией, и временами только одного ее присутствия в зале суда было достаточно, чтобы склонить присяжных на свою сторону. Зная особенности фиррерреоской культуры, Оксик никогда не спрашивал ее настоящего имени, а Кои не спешила его разглашать — пусть у него и в мыслях не было использовать это знание, чтобы гарантировать ее лояльность.

— Да здесь не протолкнуться, — заметила Квайр, обводя рукой зал.

— Каждый аукцион теперь при аншлаге, — вздохнул Оксик. — Скажем «спасибо» президенту Даале. Едва она заняла пост, сразу же наметился всплеск интереса к поздней республикане и раннеимперским артефактам. Перекупщикам хоть бы хны, а настоящие коллекционеры страдают.

— Тогда расскажу новости, которые тебя взбодрят, — негромко проговорила Кои. — Твое вложение снялось с насиженного места.

Оксик возбужденно заерзал, но сумел вымолвить, не повысив голоса:

— Где он?

— Летит на Нар-Шаддаа — на новых ножках, которые ты ему оплатил. И тратит денежки, которые ему выделил «ГалСтрах».

— К нему вернулась память?

— Вероятно, да. Он улетел, не дожидаясь, когда его выпишут из «Авроры». Сомпа сделал, как было велено, и не стал вмешиваться, когда Джадак нанес полночный визит в его кабинет. Этот парень обесточил камеры наблюдения с помощью кодов, которые, как мы думаем, он подсмотрел у Рил Безант.

— У психотерапевта?

— Джадак был у нее на приеме. Она ненадолго отключила камеры, надеясь тем самым завоевать его доверие — или тайком снабдить его кодами, чтобы он мог взять дело в свои руки. Парень настойчивый, в этом ему не откажешь.

Оксик в любопытстве склонил голову:

— Да неужели он…

— Он приглашал меня прогуляться по «Авроре», знаешь ли.

— Почему ты отказалась?

— Он заподозрил неладное, когда я рассказала о страховке. И тогда я подумала: если он будет излишне перевозбужден, это нам только на руку. Когда мы расставались, он готов был мне голову открутить.

— И вновь твоя проницательность сослужила нам хорошую службу.

— Джадак не стал проверять, есть ли в кабинете Сомпы резервные камеры. Или в тот момент ему уже было все равно. Он сел за компьютер Сомпы, сделал несколько запросов в ГолоСеть и в конце концов нашел записи о столкновении в небе Нар-Шаддаа.

— Умно. Но зачем ему мчаться на Нар-Шаддаа? Противники Палпатина вряд ли спрятали свой клад там.

Квайр пожала плечами:

— Вероятно, хочет знать больше об обстоятельствах гибели своего напарника — некоего Риза.

Оксик покачал головой:

— Для этого вовсе не обязательно лететь на Нар-Шаддаа.

— Тогда намеревается возобновить жизнь с того места, где она прервалась.

Оксик поразмыслил:

— Надо его брать.

— Так сразу?

— Не хочу, чтобы в дело влезли посторонние.

— От этого никто не застрахован.

— Отправь к нему Синнера.

Квайр нахмурилась:

— Ты уверен, что он справится? Я бы предложила кого-то более здравомыслящего. Того же Гоммана.

— Он охраняет нашего главного свидетеля по торговому делу.

— Коликоида? Чем же Гомман заслужил такое назначение?

— Просто он самый терпимый в отношении жуков.

Фирреррео кивнула:

— Я сообщу Синнеру.

Оксик откинулся в кресле. Новый раунд торгов должен был вот-вот начаться.