Он в конце концов признался, что хочет, чтобы Милли — Молли — Манди (действительно я не собираюсь называть ее так) переехала к нам. То есть прямо так не сказал, а просто объяснил, что имеет «серьезные» намерения по отношению к Маргарет и хочет, чтобы я это знала, и нужно привыкать, что придется строить совместные планы на будущее. Я поняла, что он имеет в виду, и у меня случился приступ негодования. Я разбила две обеденные тарелки и чернильницу. Отец спокойно подмел осколки, а остатки чернильницы аккуратно собрал бумажным кухонным полотенцем. На кухонных обоях от чернил осталось забавное пятно. Как один из этих психологических тестов. О чем это пятно говорит тебе? Об угрозе? Непостоянстве? Измене? Непрямо, конечно, а скрыто. Их отношения развивались подозрительно быстро. А бумагу с остатками чернил отец выбросил.

Это реально задело его, не пятно, испортившее обои, а моя столь сильная отрицательная реакция. Потом он пришел ко мне в комнату, когда я с всклокоченными волосами лежала на кровати, продолжая судорожно всхлипывать. Он очень осторожно присел на край кровати и тихо заговорил со мной, как будто я была маленьким ребенком. Пригладил мои волосы, а потом стал собирать их в хвост. Я не могу с уверенностью сказать, потому что лежала, уткнувшись лицом в подушку, но мне показалось, что в какой-то момент он поднес их к губам. Мы долго сидели так, а потом он произнес:

— Если это так мучает тебя, Синди, о'кей, давай забудем обо всем.

Но как можно просто «забыть» обо всем? Я не дам ему так легко ускользнуть. Повернувшись, я резко махнула головой и пробормотала:

— Нет, все правильно, это твой дом, твоя жизнь, и если тебе хочется разделить ее еще с кем-то вне нашей семьи, это твое личное дело. Он вздрогнул и сказал, что, конечно же, это и мой дом тоже и у него и в мыслях не было вынуждать меня делить его с другими людьми. Но просто он чувствует, как стало в нем много места только для нас двоих и что мне нужна компания, и разве это не чудесно, если две девочки, мои ровесницы, поселятся у нас и будут жить вместе с нами. Наивный! А может, не такой уж наивный и это продуманная манипуляция. Этот разговор напомнил мне сцену из какого-то дешевого голливудского фильма, какие мы иногда смотрим воскресными вечерами на видео, ради развлечения, чтобы посмеяться. Что-то вроде «Бессонница в Сиэтле» или «Крамер против Крамера».

Поразмыслив, я сказала, что было бы все намного проще, если бы еще раньше они с мамой развелись, и тогда бы я осталась жить с ней и сейчас была бы сиротой. По крайней мере, мне не пришлось бы выбирать, и это избавило бы меня от лишних проблем. При слове «развод» он снова вздрогнул. Я знала, что это подействует. А это «сирота» окончательно сломило его, и он тихонько заплакал, приложив руку ко лбу.

«Вот теперь ему не параллельно», — подумала я.