Когда в седьмой день третьей луны рассвело, более пятисот всадников под командой Тиба-но-сукэ Садатанэ, Ояма-но Горо Саэмона, судьи Сасаки Садо и Вступившего на Путь Доё охраняли путь следования прежнего государя, который менял место своего пребывания на провинцию Оки.

В числе сопровождающих государя были только Главный секретарь Итидзё Юкифуса, младший военачальник Рокудзё Тадааки и из женской свиты — госпожа Самми. Кроме них спереди и сзади, слева и справа его окружали воины в шлемах и доспехах, вооружённые луками и стрелами.

Задевая друг за друга, экипажи направились на запад по Седьмой линии, Ситидзё, потом вниз по Хигаси-но-тоин, а вдоль дороги стояли жители столицы, знатные и простолюдины, мужчины и женщины и без стеснения наполняли перекрёстки улиц голосами:

— Повелителя всей Поднебесной везут в ссылку подданные! Отныне истощится судьба у воинских домов.

Так они плакали и стенали, словно дети, тоскующие по матери, и было жаль слышать их. Даже воины из конвоя все как один вытирали слёзы рукавами доспехов. После того, как проехали мимо постоялого двора Сакура, государь велел опустить паланкин на землю, чтобы поклониться в Яхата. Августейшая молитва была о том, чтобы ещё раз увидеть столицу, вернувшись из этой дальней ссылки.

Тот, кого называют великим бодхисаттвой Хатиманом, был инкарнацией императора Одзина и давал клятву алмазной крепости о защите ста поколений монархов, поэтому он непременно будет иметь в виду своё божественное покровительство Сыну Неба и за пределами его дворца. Так изволил уверенно думать августейший.

Когда государь переправился через реку Минатогава, он изволил посмотреть на столицу Фукухара, и ему утешительно было подумать в связи с нею о том, что Первый министр Хэй Киёмори, держа в своих дланях Четыре моря, перенёс столицу в это низменное сырое место и тотчас же скончался. Он всеми силами бесчестил верхи, и в конце концов, как и следовало ожидать, последовало наказание Неба.

Посмотрев под конец на равнину Инано, государь изволил переправиться через бухту Сума и снова подумать о том, что в старину вокруг военачальника Гэндзи туманными лунными ночами пошли слухи о его связи с дамой. Он провёл на берегу этой бухты три осени. Было такое чувство, что здесь слышен только шум волн. Казалось, будто лишь слёзы падают, а подушка плавает в них. Тоска осенью в дорожных снах кажется такой настоящей!

В утреннем тумане государь проехал бухту Акаси, позади остался остров Авадзи, над соснами Оноэ, что в Такасаго, на который тоже накатывали волны, потом миновали многие горы и реки, склоны Сугисака, наступило время, когда он достиг одной за другою Мимасака и горы Сараяма в Кумэ. На закрытых облаками горах виднелся снег, а в отдалении — горные пики.

От нетерпения однажды петухи на крыше из мисканта встретили песнями луну, в другой раз кони попирали ногами иней на дощатом мосту. Дни, проведённые в пути, все скапливались, и через тринадцать дней после отправления из столицы государь изволил прибыть в порт Мио провинции Идзумо. Там наготове стояло судно, которое ждало только попутного ветра, чтобы переправиться через море.