10
О ТОМ, КАК ИЗМЕНИЛОСЬ НАСТРОЕНИЕ В ГОРНЫХ ВРАТАХ ИЗ-ЗА ТОГО, ЧТО ВЫЕЗД ГОСУДАРЯ НЕ БЫЛ ПОДЛИННЫМ, И О ЦЗИ СИНЕ
Толпы монахов из Горных врат, одержав победу в сражении при Карасаки, радовались чрезвычайно тому, что это — доброе начало. И тогда они стали говорить, что назначить Западную пагоду резиденцией государя — это подобно бесчестию для основного храма. В старину, в годы Дзюэй, когда экс-император Госиракава делал своей опорой Горные врата, прежде всего он изволил подняться на гору Ёкава, однако через некоторое время переехал в Южную долину у Восточной пагоды, в обитель Совершенного умиротворения Энъю. Вот предшествующий образец для подражания, вот добрый пример! Пошлём людей в Западную пагоду передать, что государю следовало бы скорее совершить путешествие в основной храм.
Монахи-воины, посчитав это справедливым, пожаловали к месту пребывания государя, чтобы споспешествовать переезду его величества. Как раз в это время из глубины гор подул сильный ветер, своим порывом поднявший у августейшего штору, и они увидели, что там, где должен находиться драконов лик, государя не было, а находился там старший советник Ин-но Мороката, облачённый в государевы одеяния. Увидев это, монахи возмутились:
— Что это за проделки оборотня?!
После этого ни одного человека из прибывшей сюда братии здесь не оказалось. Тогда старший советник Ин-но Мороката, советник среднего ранга Сидзё-но Такасукэ и генерал Нидзё-но Тамэакира, едва наступила полночь, делая вид, что им неизвестны претензии монахов из Горных врат, скрытно покинули Горные врата и были доставлены в гроты Касаги. Тем временем адзяри Гоё из обители Дзёрин, чьё сердце с самого начала склонялось к воинским домам, захватил в плен управляющего принца из Великой пагоды по имени Тёсюн, советника среднего ранга, и Печать Закона из обители Агуи, и отправил его в Рокухара. Содзу из храма Госёин по имени Юдзэн, человек влиятельный среди последователей принца, укреплял единственные ворота в храме Восьми царевичей, и поэтому он, видимо, решил, что этим дело не закончится. Он взял с собой монахов из своего храма, ему подчинённых, и сдался Рокухара. С этого и началось: побежал один, потом двое — все убежали вниз, и теперь из братии никого не осталось, кроме трёх-четырёх человек, таких как рисси Коримбо Гэнсон, Мёкобо-но Косагами и отважный рисси Наканобо.
Принц из обители Удивительного Закона и принц из Великой пагоды в тот день до самой ночи имели пребывание всё ещё в храме Восьми царевичей, но они уже считали, что всё складывается плохо, и что в конце концов, спасаясь бегством, хорошо бы услышать о судьбе его величества; а двадцать девятого числа среди ночи на вершине Восьми царевичей запылало множество сигнальных огней, показывая неприятелю, что там ещё полно людей; сами же настоятели изволили вызвать из рыбацкого посёлка Тодзунохама лодки и, взяв для сопровождения троих оставшихся своих приверженцев, первым делом поспешили в Исияма.
То, что на этот раз августейшим отпрыскам угодно стало бежать в одно и то же место, было придумано не вполне разумно, а кроме того, принц из обители Удивительного Закона не мог благополучно передвигаться пешком, поэтому он сказал, что некоторое время должен побыть здесь, и после Исияма два принца разъехались. Тот, что из обители Удивительного Закона, направился в Касаги, а тот, что из Великой пагоды, замыслил сначала бежать в сторону Южной столицы, а затем углубиться к верховьям реки Тоцугава.
Бросив даже посты глав почитаемых обителей, изволили они пуститься в неизведанные странствия; жалея о разлуке, которая на этом прерывает связь между Королём-исцелителем и Владыкой горы, безрадостно размышляя о том, когда же смогут вновь встретиться друг с другом эти рядом выросшие ветви бамбукового сада, плача и плача, поехали порознь — один на восток, другой на запад, оглядываясь друг на друга, покуда не скрылся вдали высокочтимый облик того, с кем разлучился. Как жаль их благородных сердец!
Итак, намерения монастырской братии внезапно переменились из-за того, что в этот раз государь не изволил нанести августейший визит в Горные врата, — и из-за этого не получилось то, что задумано. Несмотря на то, что так оно и есть, если хорошенько поразмыслить о том, что произошло, обнаружится в нём и немалая мудрость.
В старину, после гибели могучего государства Цинь, чуский Сан Юй и ханьский Гао Цзу восемь лет воевали между собою за владение страной; войска сталкивались одно с другим больше семидесяти раз. В каждом из этих сражений победу обычно одерживал Сян Юй, а Гао Цзу много раз попадал в очень трудное положение. Однажды Гао Цзу затворился в крепости Синъян, а Сян Юй окружил эту крепость воинами в несколько сот рядов. Шли дни. В крепости закончилась провизия, воины дошли до истощения, поэтому у Гао Цзу не было сил для того, чтобы сражаться, и не было пути, чтобы спастись бегством.
И тут воин Гао Цзу по имени Цзи Синь, обращаясь к нему, молвил:
— Сян Юй теперь окружил нашу крепость в несколько сот рядов. У ханьцев уже закончилась провизия, ратники дошли до истощения. Если воинов выпустить из крепости сражаться, ханьцы наверняка окажутся в плену у чусцев. Можно тайно бежать из крепости, но для этого нужно обмануть противника. Ваш подданный просит позволения Вашего величества использовать высокочтимое имя ханьского государя и отправиться в чуский лагерь, чтобы сдаться. Как только чусцы схватят Вашего подданного и ослабят осаду, ханьский государь сможет тотчас же покинуть крепость, снова поднять большое войско и сокрушить чусцев.
Как ни жаль было, что Цзи Синя убьют, когда он вдруг сдастся чусцам, Гао Цзу во благо своего государства не мог к самому себе отнестись легкомысленно. Так что делать было нечего — после того, как Цзи Синь вымолвил это, Гао Цзу, обливаясь слезами и сокрушаясь о их разлуке, последовал его совету.
Весьма обрадованный, Цзи Синь надел личные августейшие облачения ханьского государя, сел в экипаж, обтянутый жёлтой тканью, слева к нему прикрепил кисть от бычьего хвоста и с возгласом: «Гао Цзу просит прощения за свою вину и сдаётся великому государю Чу!» — выехал из западных ворот крепости и двинулся к Чэнгу.
После того как рассвело, чусцы рассмотрели пленного ханьского государя — это был не Гао Цзу, а его подданный по имени Цзи Синь. Разгневанный Сян Юй зарубил Цзи Синя.
Вскоре Гао Цзу, предводительствуя воинами из Чэнгу, сам напал на Сян Юя. Сян Юй собрал все свои силы, но в конце концов был убит при Уцзяне, а Гао Цзу, долгие годы верша монаршие дела, стал властелином Поднебесной.
Вспомнил ли на этот раз государь подобный благой пример, думал ли и Мороката о такой преданности государю? Цзи Син, чтобы разомкнуть кольцо неприятеля, обманул его; Мороката замыслил своё, чтобы задержать воинов неприятеля. Хотя в Японии время было иное, чем в стране Хань, чувства государя и подданного совпадали; поистине, такие преданность и честность, которые встречаются раз в тысячу лет, долгое время дают самые разные примеры находчивости.