Глава 4. Гобби и его друзья
А вот пробуждение вышло оригинальным — я проснулась от того, что вторую мою руку деловито измеряли. Открыла глаза, приподнялась и тусклом свете предрассветного времени в индивидууме с измерительной лентой с удивлением узнала своего зомби.
— Гобби?
Он приложил палец к губам, призывая к молчанию, затем деловито измерил всю мою руку, плечи, расстояние от плеча до конца ног, для чего мне пришлось помочь ему и ленту подержать. После чего откланялся, неодобрительно поглядев на спящего беспробудным сном Дастела, и ушел.
Почему-то создалось впечатление, что меня только что для гроба измерили. Брр.
Я полежала немного, глядя в потолок, затем повернулась к Норту. Парень спал, держа мою ладонь возле лица и практически касаясь ее губами. Не практически — бормоча что-то во сне подтянул мою руку ближе, поцеловал, и снова замер, глубоко дыша. Выглядел он… словно вчера и не стригся. Черные волосы во всю спину, еще более заострившиеся черты лица, на пальцах ногти почернели и я сомневаюсь в том, что Дастел их накрасил. Нет, в принципе у некромантов принято закрашивать ногтевые пластины в черный цвет, это стильно и в духе поклонения смерти, а самое главное — для профессии очень удобно, все же кладбища, земля и тому подобное, но парни не красились. Ни Норт, ни Эдвин, ни Дан. Они даже веки черным не подводили, да и волосы стригли достаточно коротко. Так что, скорее всего ногти у Норта почернели из-за трансформации. Почернели, а не только выросли. И сейчас разглядывая эти когти, я откровенно поразилась тому, что меня некромант не поцарапал.
Потом подумалось, что вероятнее всего ночью был еще один приступ, иначе как объяснить отросшие волосы и ногти?!
В двери постучали.
Едва не крикнула «Войдите», но вспомнив что не одна, осторожно отняла ладонь у Дастела, поднялась и накинув халат, открыла дверь. В коридоре стоял Эдвин в костюме для тренировок.
— Пять минут на сборы, — сообщил он.
Я глянула в одну сторону коридора — тишина и явно все спят, в другую сторону — та же сонная картина.
— И что ты этой демонстрацией недоумения пытаешься мне доказать? — скептически изогнув бровь поинтересовался Эдвин.
— Все как бы спят, — неуверенно ответила я.
Усмехнувшись, парень безапелляционно сообщил:
— Это как бы их проблемы. У тебя осталось три минуты, не оденешься тренироваться пойдешь в ночнушке. А во дворе мороз, учти.
«Добрый» некромант дал мне целых четыре минуты, разрешив таки обуться. Но куртку я натягивала и волосы заплетала уже на ходу. Эдвин же шел впереди, размашисто и зло. Злой он стал едва увидел в моей постели Норта.
Едва спустились, увидели ректора — Гаэр-аш в полуодетом состоянии упражнялся с мечом. Завораживающее оказалось зрелище, и мускулатура ректора мне очень жилистое строение тела трансформированного Норта напомнило. Глава Некроса на заре кромсал внушительный столб, щепки летели во все стороны, но до земли не долетали, сгорая синим пламенем на излете. Эдвин на все это очень недовольно посмотрел, повернулся ко мне и:
— Упала, отжалась.
— За что? — возмутилась я, разом перестав таращиться на ректора.
— Дважды. Один раз ты с полета должна, второй сейчас за непослушание.
Ругаясь, правда про себя, упала, дважды отжалась от выпавшего ночью снега, поднялась, отряхивая ладони и зло глядя на Эдвина.
— Прекращай строить мне глазки, — отрезал он. — Два круга вокруг дома, марш.
Вытерла руки о штаны и побежала. А куда деваться, у Эдвина оказался не только нос длинный, но еще и память ого-го.
Оббегая дом первый раз, заметила как из одного из окон на первом этаже висит веревка сделанная из связанных вместе простыней. Тут у Гаэр-аша под домом имелся двухуровневый подвал, поэтому первый этаж здания практически был полуторным, так что да, спуститься можно было только по веревке. Вопрос лишь в том — кто тут по веревкам из дома шастает. Но пока я бежала мимо, удивленно таращась на связанные простыни, из окна высунулся Гобби, увидев меня радостно рукой помахал, и начал втягивать свое средство домопокидания обратно. М-да.
Когда вновь оказалась во дворе, ректор уже сражался не со столбом, а с Эдвином. От Эдвина щепки не летели, но искры очень даже, в смысле от клинков, едва те скрещивались. Тяжело дыша и полусогнувшись, так чтобы можно было руками упереться в колени, я остановилась, надеясь, что увлеченный фехтованием Эдвин меня не заметит.
Зря понадеялась!
— Упала, отжалась, — крикнул некромант, уходя от выпада Гаэр-аша и получая порез на рубашке, в которой, в отличие от полуобнаженного ректора, находился. — А затем еще круг.
Эдвин орудовал двуручником, ректор длинным несколько нестандартной формы мечом, который держал одной рукой. Но сражались они практически на равных.
Упав опять на снег, отжалась, подскочила и вытирая руки, снова побежала, чувствуя как настроение поднимается и вообще, мне неожиданно бегать понравилось. Когда вновь мчалась мимо окна Гобби, самого гоблина там уже не было, и веревки из простыней, и даже рама была закрыта, то есть никаких следов. Зато начала просыпаться прислуга, и в высокой ограде открылась калитка, пропуская двух служанок с корзинками, идущих видимо с рынка, а так же одного мужика, волочащего здоровенную рыбу. Все они остановились, проводив меня взглядом, и порывом ветра до меня донеслось: «Бедная девочка». Пожалеть себя, что ли…
Оббежав дом, выбежала во двор и остановилась, восстанавливая дыхание. Меня уже ждали — Эдвин в прорезанной местами рубашке и совершенно целый лорд Гаэр-аш, в черной видимо только что надетой сорочке. Оба стояли, сложив руки на груди и с видом опытных палачей взирали… на меня. Да, я решила, что мне определенно стоит себя пожалеть.
И не ошиблась, едва Эдвин произнес:
— Боевое плетение Кейвен.
Это он решил повторно прогнать материал, который мы повторяли в дилижансе во время полета. Выпрямившись, глянула на свои испачканные руки, тяжело вздохнула и начала было:
— Четвертое силовое плетение, аркан шесть «Би», вливание резе…
— Не говори, демонстрируй, — перебил ректор.
Ыыы, вот спелись.
— На ком? — спросила, надеясь, что Гаэр-аш сейчас парочку умертвий из склепа призовет.
Но ответ был не утешающим:
— На мне.
Закрыла глаза.
— Челка, — раздалось от Эдвина.
— И не так явно закрывай глаза, — ректор.
«Ыыы» три раза!
Растрепала волосы, и так к слову недорасчесанные с утра, потому что кое-кто даже толком причесаться не дал. После чего глаза полуприкрыла, и начала создавать плетение Кейвена, вплетая в него спиралевидный аркан «Энг». Получилось что-то вроде туго затянутой пружины с силовой волной, то ей как бы пробкой на конце.
— Удар, — скомандовал Гаэр-аш.
Приоткрыла один глаз, удивленно глядя на ректора, тот холодно повторил:
— Удар.
Выдохнула — нанесение удара при помощи аркана требует точности, так что никаких посторонних движений, даже дыхания, напрягла живот, мне почему-то так легче было, нанесла удар. Аркан Энг, высвобожденный мной и несущий на себе боевое плетение Кейвена сильнейшим порывом ветра ударил в грудь Гаэр-аша. От подобного удара глава Некроса должен был как минимум отлететь на пару шагов и упасть. Эдвина, стоящего рядом с ним снесло метра на три, но Гаэр-аш лишь пошатнулся и теперь стоял, вопросительно глядя на меня.
— Бах, — пробормотала почему-то.
— Это даже не «бах», Риа, — мрачно произнес он, — это легенький такой тычок, способный снести противника некроманта, но никак не боевую нежить. И это все, на что ты способна?!
Откровенно говоря да, но сказать об этом я не решилась.
Эдвин рывком вскочил, отряхивая снег с куртки подошел к ректору, глянул на меня, улыбнулся, причем одобрительно, и уже Гаэр-ашу:
— Она поняла принцип, это главное. Сила удара тоже вполне ничего.
— Не согласен.
Вновь поглядев на меня, Гаэр-аш приказал:
— Позанимайся с ней. Через полчаса Риаллин в мой кабинет. Оденься прилично.
Теперь вопросительным взгляд стал у меня, но ректор ничего не ответил. Кивнув на прощание Эдвину, повернулся и ушел в дом. Я осталась на растерзание…
— Вызвать тебе умертвие, или будешь бить по мишени? — весело поинтересовался Эдвин.
— По мишени, — печально ответила я.
— Взбодрись. Столб перед стеной видишь? Уменьши количество вливания энергии в аркан. Начали.
Тоскливо посмотрела на истерзанный ударами и острыми колющими предметами столб, до которого от меня было шагов пятьдесят, тяжело вздохнула и…
— Упала, отжалась.
— Эдвин, да я просто настраивалась! — вспылила вполне справедливо.
— Ты тормозила, — безжалостно констатировал некромант. — Упала, отжалась. Живо.
А что б тебя!
****
Через полчаса я только выползла со двора. Хождением это сложно было назвать, я по стеночке передвигалась, ненавидя всех, вся и конкретно аркан Энг. Я его до зубного скрежета возненавидела.
И вот я с трудом поднимаюсь по черной в готическом стиле выполненной с горгульями по перилам лестнице, а позади окрик:
— Риаллин!!!
Крутанулась на голос, и совершенно неожиданно для себя сжала рукой вмиг созданный аркан Энг, выплела за долю секунды боевое плетение Кейвена, выплеснула в конструкцию минимум энергетического резерва, вдох — удар!
А затем, совершенно потрясенная как собственной реакцией, так и тем, что от удара по натертому до блеска полу пронесся и врезался в стоящее у дверей изваяние воплощенного черного демона мой отчим Кассиан Даге, я беззвучно опустилась на ступеньку. У меня был шок, и кажется даже двойной.
Из распахнутой двери в кабинет ректора вышел Гаэр-аш, посмотрел на меня, на распластанного по полу моего отчима и удовлетворенно произнес:
— Вложила минимум?
Я потрясенно кивнула.
— Превосходно. Ступай, переоденься и спустись ко мне. — А затем сбежавшимся на грохот слугам: — Приведите лорда в чувство, он мне нужен живой. Пока живой.
И развернувшись, ректор вновь вошел в свой кабинет. Именно туда вслед за ним слуги внесли отчима. А я внезапно поняла, что руки, они дрожат… Сидя на холодных до блеска отполированных каменных ступенях подняла ладони, посмотрела на испачканные оттаявшей землей пальцы — дрожали. И руки. И ком в горле и… Это был какой-то дикий ужас, страх не прошедший с детства, и вот сейчас, даже когда я способна дать отпор, проявляющийся вот так. Меня трясло. Меня трясло именно так каждый раз, когда приходилось ехать домой на каникулы. И если летом удавалось оставаться и подрабатывать в мастерских, то зимние праздники неизменно проводились дома… с отчимом.
И тут из кабинета вышел ректор. Лорд Гаэр-аш остановился, сложил руки на груди и внимательно посмотрел на меня. Я медленно опустила свои дрожащие ладони, понимая, что сейчас получу за промедление, но вопреки ожиданиям ректор негромко произнес:
— Иди сюда.
Медленно поднялась и… опустилась обратно. Как-то разом навалилась усталость, безнадежность, осознание крайне безрадостного будущего. Опустив взгляд, я осталась сидеть, потерянно глядя перед собой.
— Риа, — очень мягко произнес ректор.
И не отстанет ведь. Придется встать, спуститься, встретиться с отчимом… Вот зачем он здесь?! С очередной прекрасной идеей для меня, видимо. И сейчас что, предложит еще какую-нибудь академию, где я смогу сократить срок обучения?! Ха-ха. А вместо смеха из груди вырвался всхлип.
— Забавная реакция для девушки, которая только что едва не размазала единственного родственника по полу, — улыбнувшись, произнес лорд Гаэр-аш.
И действительно, чего это я? Отчиму уже давно научилась отпор давать, от того он меня видимо и засунул в Некрос, в надежде что кинусь в ноги и буду умолять о спасении и его личной подписью под прошением об обратном переводе. Потому что без подписи опекуна мне никуда и никак — будь трижды прокляты законы Армерии.
— Иди сюда, — повторил лорд Гаэр-аш.
Поднялась, медленно спустилась по лестнице, подошла к ректору, глядя себе под ноги. Из меня словно стержень вынули, а еще разом навалилась вся усталость после тренировки с Эдвином, и… Ректор властно обнял за плечи и повел… С удивлением поняла, что не в кабинет — мы прошли мимо. Миновали еще одно помещение, зашли под лестницу и вот там, Гаэр-аш распахнув вообще неприметную дверь, завел меня, после зашел сам, я же, на миг забыв обо всем, замерла потрясенно озираясь. Это оказалось очень странное помещение, освещенное лишь льющимся через единственное окно светом, что словно растекался по удивительному полу выполненному из полупрозрачных фресок, образующих единую картинку — круга граней. И как завороженная я шагнула на первую линию, проходя первый круг, еще шаг — во втором, откуда нет возврата, ведь второй круг грани пересекают лишь мертвые… Остановилась, линии и символы под моими ногами заискрились, наполняясь силой, и я мягко шагнула назад. Замерла, затем оглядела всю картину в целом — это помещение предназначалось для ритуалов. Ритуалов некромантии. Символы, ныне засветившиеся, оказывается покрывали весь пол зала, и чего тут только не было — грани, все семь означающих переход в иную стадию смерти, звезда собственно Смерти, «зов мертвых», «призыв», «перерождение», «подчинение»… Символы, линии, знаки, и насколько мне хватало моих, должна признать весьма скудных, знаний по некромантии, все это относилось к запрещенной некромантии. А раз все символы в присутствии Гаэр-аша засветились, значит все они когда-то уже были активированы ректором. Он их использовал. И я одного не понимаю — Зачем?! Да за один лишь подобный ритуал некромантов не осуждают и не сажают, их убивают сразу и без разговоров. Это… это…
Я повернулась к Гаэр-ашу, потрясенно глядя на него.
— Как ты думаешь, Риаллин, — ректор едва заметно улыбнулся, — мог я смириться со смертью любимой женщины?
Промолчала, даже не желая думать об этом. И предпочитая попросту не знать. Правда, я не хотела об этом знать вовсе, я…
— Полагаю, твоих знаний хватило, чтобы понять насколько запрещенные ритуалы я проводил здесь с ее телом, пытаясь оживить.
Я содрогнулась, представив как здесь, на холодном полу лежала мертвая девушка…
— Да, тело мне удалось вывести, — подтвердил предположение лорд Гаэр-аш, — но я хотел… А впрочем.
Он подошел ко шокированной до крайности мне, взял за плечи, развернул лицом к этому насквозь запрещенному едва освещенному помещению, и так, стоя за моей спиной, наклонился, чтобы прошептать у виска:
— Я хотел сказать, любовь моя, что есть лишь одна вещь, достойная опасений и страха — смерть. Смерть, Риаллин. А все остальное всего лишь вполне преодолимые трудности.
От чего-то дрожь во всем теле вернулась и обхватив себя грязными руками, стараясь не выказать собственного состояния, я тихо спросила:
— Зачем вы мне это говорите?
Ладони ректора на моих плечах сжались сильнее, сам он притиснул меня к своей груди и тихо ответил:
— Фактически, я привел тебя сюда, чтобы ты поняла — панический страх перед встречей с отчимом совершенно лишен смысла. Но, — усмешка, — раз уж мы здесь, заодно решил сказать и еще кое-что.
И Гаэр-аш прижав меня так, что теперь ощущался жар его тела, полуироничным шепотом поинтересовался:
— Тебе понравится лежать совершенно обнаженной на этом полу, в моем присутствии естественно?
Я дышать от ужаса перестала.
— Мм? — насмешливо протянул ректор, прикоснувшись губами к моему виску.
— Нет! — ответила, дрожа всем телом, уже от гнева.
— Правда? — Гаэр-аш держал крепко.
А затем одним резким движением развернул меня к себе лицом, наклонился и выдохнул:
— Я искренне советую тебе, любовь моя, вспоминать об этом помещении каждый раз, когда ты сбегаешь из моего дома посреди ночи, или когда заявляешь мне про спасение Гобби, и, несомненно, я советую отчетливо восстанавливать его в памяти, едва ринешься по доброте душевной спасать кого бы то ни было!
Едва дыша, я не столько слушала слова Гаэр-аша, сколько испуганно смотрела в его глаза. В них бушевало синее пламя. Яркий синий огонь с едва уловимыми черными всполохами. Огонь! И мне казалось — я слышу его гул и его рев. И я в ужасе переводила взгляд с одного глаза на другой, и как-то слишком запоздало поняла, что ректор склонился еще ниже… Мне просто казалось, что ревущее синее пламя приближается, поглощая мою душу, грозясь сжечь меня дотла, яростное и угрожающее… А в следующий миг я вздрогнула всем телом от прикосновения сухих горячих губ к моим собственным.
Сердце пропустило удар, и остановилось вовсе, когда сильные ладони соскользнули по плечам вниз, рывком прижимая к…
Мучительный стон.
И ректор отпрянул от меня, стремительно отвернулся, тяжело дыша и сжимая кулаки. Я же едва ли могла сделать вдох.
Спустя мгновение в три удара моего сердца, Гаэр-аш все так же не оборачиваясь глухо произнес:
— Извини.
Я стояла с широко распахнутыми от потрясения глазами, сердце заколотилось как птица в силках, ладони взмокли, но хоть не дрожали больше, и почему-то отчаянно захотелось остаться одной и дать волю слезам… Только в комнате Норт, он встревожится. А в кабинете ректора… отчим.
И вместо того, чтобы уйти, едва слышно спросила:
— Зачем он здесь?
Лорд Гаэр-аш, продолжая стоять вполоборота отвернувшись от меня, сухо ответил:
— Для передачи прав опекунства.
Что?! Я даже не сразу поверила услышанному, но так как ректор шутить не умел, то следовало понимать, что и это вовсе не шутка. К слову — за один день вызвать лорда Дане не представлялось возможным, значит в столицу седьмого королевства его давно вызвали. Отчим ведь не маг, следовательно, портал ему недоступен, и вряд ли ради его персоны некроманты поднимали драконов. Значит, мой опекун здесь давно находится, либо был вызван не менее трех недель назад. То есть его появление, как и «передача прав опекунства» была запланирована. Хотя о чем это я? Какая разница, как давно планировалось, гораздо важнее — передача прав кому?!
— Предвосхищая твой вопрос, — лорд Гаэр-аш развернулся и посмотрел на меня своими нормальными темно-серыми глазами без всяческих огненных всполохов, — для передачи прав опекунства мне.
Я поняла, что сейчас закричу. Просто закричу и забьюсь в истерике. Тьма меня побери, я была готова уже сейчас полежать на этом испещренном запрещенными знаками полу, лишь бы избавиться от ректора в качестве опекуна! Проклятая нежить, мне только этого не хватало!
— Да ни за что!
— Риаллин, — в голосе Гаэр-аша промелькнули стальные нотки, — мне не понятна твоя реакция.
— Вам не понятна моя реакция?! — я, неожиданно для самой себя, сорвалась на крик.
И мой голос разнесся по всему этому странному помещению, вернулся невероятным эхом отразившись от стен, унесся завыванием призраков ввысь в темный, на первый взгляд бесконечный потолок, а в следующее мгновение разом вспыхнула вся запрещенная символика, создав впечатление, что мы с Гаэр-ашем стоим посреди звездного неба, причем сами звезды рассыпались под нашими ногами. И чувство возникло, словно парим в невесомости. Это изменение окружающей обстановки заставило отвлечься от накатывающей истерики, и взяв себя в руки, я тихо, но решительно ответила:
— Нет.
Ректор, оглядывая происходящее в зале, протянул руку и к его ладони с пола вспорхнуло несколько сотен искорок, заструившихся по спирали вверх, чтобы сложиться сверкающей горкой. Взмах — и искорки взмыли под потолок, замерли на мгновение и потекли вниз сверкающим искрящимся дождем.
А Гаэр-аш холодно произнес:
— Я не спрашивал твоего мнения, Риаллин, я поставил тебя в известность.
Проследила за тем, как сверкающие огоньки опадают на мою испачканную одежду и гаснут, отчаянно думая, что ответить. Спорить с Гаэр-ашем смысла не было, я уже слишком хорошо его знала — будет делать то, что сам считает нужным, не считаясь ни с чьим мнением. И все что мне остается, это в очередной раз бросить вызов. Я и бросила, используя свои знания в юрисдикции Армерии — в свое время пришлось немало часов посветить изучению этого вопроса.
— Мне уже семнадцать, — проговорила я, переведя взгляд на ректора, — соответственно, в документе о передачи опекунства должна стоять моя подпись, так?
Гаэр-аш кивнул, проявив некоторое удивление — видимо не ждал, что я так много обо всей этой канители знаю.
Вскинув подбородок, я прямо посмотрела в его глаза и отчеканила:
— Я не подпишу.
Губы ректора растянулись в нехорошей, какой-то очень нехорошей улыбке, но произнес он явно не то, что собирался:
— И это после того, как при одном звуке голоса отчима, ты не задумываясь отвечаешь боевым арканом, чье действие заключается в отбрасывании от тебя опасного объекта?
Я промолчала.
— К слову о «не задумываясь», — ректор, заложив руки за спину, медленно направился гулять по сверкающим символам, — очень показательная была твоя реакция, Риаллин. Знаешь, что она означает?
Страх. Страх на грани ужаса.
— Знаю, — ответила сквозь зубы.
Гаэр-аш остановился, развернулся, улыбнулся мне своей нехорошей улыбкой и сообщил:
— Я мог бы долго объяснять тебе, что это ради твоего же блага. Или продолжительно убеждать, доказывая на практике, что в ином случае лорд Даге растратит все твое наследство еще до окончания тобой Некроса. Или же сообщить, к примеру, что мерзавец уже опротестовал твою помолвку с Нортом, а для того чтобы избежать «последствий», видишь ли лорд Дастел Веридан, отец Норта, пришел в бешенство, получив от «мелкопоместного лордика» отказ, сбежал сюда, в седьмое королевство, где надеялся скрыться… Но, — ректор усмехнулся, — я не стану тратить нервы и время на бесполезные попытки убедить тебя в том, что в очередной раз что-либо делается ради твоего блага. К моему искреннему сожалению, ты на редкость упряма, любовь моя. Поэтому скажу сразу — подпишешь.
Оцепенение охватило прежде, чем я успела хоть что-то сделать. И я уже не могла ни пошевелиться, ни произнести и звука, я ничего не могла.
Лорд Гаэр-аш подошел медленно, неторопливо, остановился в полушаге, тяжело вздохнул и укоризненно произнес:
— Почему с тобой всегда так непросто, Риаллин?
Естественно я не ответила. Судорожно сглатывая, я пыталась вернуть себе возможность произнести хоть звук, но все было тщетно. Ректор с едва заметной улыбкой проследил за моими мучениями и с некоторым сожалением проговорил:
— Жаль, что ты предстанешь перед нотариусом в таком виде, но лучше закончить с этим быстрее. Идем.
Из странного зала я вышла практически не сама — мое тело двигалось без малейшего на то желания собственно его хозяйки. В холле Гаэр-аш остановил, подозвал одного из слуг — через минуту тот вернулся с двумя полотенцами — мокрым и сухим. Я тщательно протерла руки и лицо влажным, затем вытерла насухо. Оценивающе взглянув на меня, глава Некроса заставил двигаться дальше, до кабинета, перед которым меня непроизвольно вновь начало трясти.
— Смелее, любовь моя, — напутствовал Гаэр-аш, распахивая передо мной дверь.
Отчим оказался в ректорском кабинете не один. Здесь, к моему удивлению, присутствовала масса народа. За столом хозяина дома восседал худощавый седовласый мужчина в черной мантии со значком закона на воротнике, перед которым имелась папка, содержащая несколько исписанных гербовых бумаг. Возле него стоял высокий темноволосый мужчина в мундире королевской службы надзора. На одном из двух диванов, которые я помнила по вчерашнему посещению кабинета, полулежал явно чувствующий себя не слишком хорошо после моего удара отчим, рядом с ним нервно теребя платок сидел его кузен лорд Николас Даге, с ними находился еще один не известный мне мужчина в одежде поверенного. На втором диване трое лордов франтоватого вида, одетых примерно так же, как и мой отчим. Отчим. Почему-то мне удалось повернуть голову и посмотреть на своего давнего мучителя. Вот только дрожи больше не было — я слишком злилась на ректора.
— Риаллин! — отчим вскочил, пошатнулся, но устоял. — Риаллин, доченька моя, ты исхудала среди этих нелю… специалистов.
Хотелось сказать, что это по его инициативе я вообще попала в Некрос, но вместо этого я произнесла:
— Трупов, отчим.
И отчим рухнул обратно на диван. Он казался обескураженным, потрясенным, шокированным и возмущенным одновременно, хотя я решительно не могла понять почему назвала его отчимом — я всегда обращалась к нему неизменным «лорд Даге», еще со дня их с мамой свадьбы. Но понимание накрыло, едва отчим растерянно произнес:
— Даже не знаю, зачем я сюда пришел… Весь этот фарс, я не бу… — Вздрогнул всем телом и отчеканил: — Давайте покончим с этим поскорее.
Гаэр-аш управлял им. И моим опекуном и в данный момент мной. Он контролировал нас обоих, но похоже надо мной контроль был значительно сильнее — я пошевелиться даже не могла.
— Покончим, покончим, — эхом продолжил отчим.
Поднялся, подошел к столу и нетерпеливо вопросил:
— Где подписать?
И тут поднялся его кузен, Николас Даге, и, прожигая взглядом меня, прошипел:
— Кассиан, ты собирался подать претензию по поводу нападения на тебя адептки Некроса.
К слову вполне мог, тем более что имелись свидетели моей несдержанности. И остальные присутствующие закивали, но отчим, оглянувшись на меня, произнес:
— Девочка не со зла. Вернулась с тренировки, и так перепуганная всеми этими чудовищными умертвиями, а тут я со своим возгласом. Сам виноват. Где подписать?
Нотариус распахнул папку и листки гербовой бумаги вспорхнули, чтобы улечься двумя стопками. Отчиму протянули золотое перо. Лорд Кассиан Даге склонился над столом и поставил подпись на первом листке даже не спрашивая, где ее нужно ставить — или видел бумаги ранее, или же ректор теперь управлял каждым его движением. На копии, что лежала поверх второй стопки бумаг золотым свечением проявилась точная копия отчимовой подписи. Затем обе бумаги с подписями приподнялись и переложились рядом, открывая те, что находились под ними. И снова все повторилось — отчим расписывался, на копии вспыхивала золотым сиянием такая же. И так на всех семи листках.
И когда последняя подпись была поставлена, отчим как-то разом сник, словно из его спины вытянули стержень, позволяющий хоть как-то держаться. Он сник. Руки начали заметно дрожать, писчее перо мой уже бывший опекун сжал и казалось не хотел отдавать.
— Идиот, — донеслось с дивана, где сидел его кузен.
Один из трех сопровождающих лордов прошипел:
— Теперь возвращать долги не с чего, Даге!
А раньше было с чего?! И вслед за этой мыслью пришла другая — все присутствующие молчали до момента подписания отчимом договора, заговорили только теперь, получается ректор контролировал и их?! Как это возможно?!
— Господа, — произнес все так же стоящий за моей спиной Гаэр-аш, одним этим «господа» выказав всю степень своего неуважения, — полагаю, правильность поступка лорда Даге вы сможете обсудить позже. А сейчас избавьте меня от новых подробностях о ваших гнилых душонках.
В кабинете воцарилось потрясенное молчание, все пятеро означенных «господ» побагровели, сидящий за столом нотариус с трудом подавил улыбку, свидетель от королевской канцелярии скрывать улыбку не стал, с нескрываемым презрением оглядев «господ». Затем посмотрел на Гаэр-аша и кивком головы указал на меня.
А я… я неожиданно поняла, что отчим только что подписал отказ от опекунства. Отказ… А это значит, что в данный момент у меня нет опекуна! Нет! Я совершенно и полностью свободна! И пусть все равно не имею прав на свое наследство, но я без наследства как-нибудь проживу, жила же раньше, отчим мне никогда и медяка не давал. Но сейчас, я ведь получается абсолютно свободна! Я…
Молча прошла к столу, подняв голову, посмотрела на нотариуса, тихо спросила:
— Где я должна подписать?
Мне передали листок прошения о назначении моим опекуном и покровителем уважаемого главу Некроса лорда Гаэр-аша. Прошение от моего имени написанное. Затем протянули и перо, но я вцепилась в края стола, и приложила все силы к сопротивлению. Не хочу подписывать! Да, мой отчим зло, но я могу защититься от него, от ректора меня никто не защитит! Никто совершенно!
«Отпусти стол, Риаллин» — прозвучало в моей голове.
Еще отчаяннее вцепилась пальцами, закусив губу и прилагая неимоверные усилия, чтобы сопротивляться.
«Удивительно, я уже даже не злюсь», — насмешка.
И по моему телу прошла теплая волна. Одна, затем вторая. Пальцы разжались, рука поднялась, взяла протягиваемое нотариусом писчее перо, поместила его кончик в нужное место, роспись далась легко, словно поставить ее было моим самым заветным желанием.
— Вы свободны, леди кен Эриар, — произнес нотариус, забирая у меня перо.
Я кивнула, развернулась и вышла, миновав улыбающегося и взирающего на меня с насмешливой иронией ректора. Стоило выйти, как дверь за моей спиной захлопнулась. А я осталась стоять с неистовым желанием отрубить палец с проклятым ректоровским кольцом! Или вернуться и устроить скандал! Или…
Дверь в дом Гаэр-аша распахнулась пропуская Эдвина и еще какого-то столь же высокого и коротко стриженного мужчину, к слову так же с внушительным носом. Незнакомец был одет в кольчугу поверх военного костюма, на поясе его имелись ножны со здоровенным двуручным мечом. Мужчина, кивнув мне, прошел в ректоровский кабинет, Эдвин подошел, вопросительно вскинул бровь, затем спросил:
— Все в порядке?
Отрицательно покачала головой, и поняла что наконец-то, о слава Тьме, снова владею собой. Или не владею, если вспомнить, что подпись я все-таки поставила. Закрыв глаза тихо простонала, понимая, кто теперь мой опекун.
Не дождавшись ответа на вопрос, Эдвин задал другой:
— Даге уже подписал?
Я распахнула ресницы и удивленно воззрилась на него. На меня вопросительно посмотрели.
— Ты знал? — выдохнула до крайности удивленная я.
— Конечно, — Эдвин пожал плечами, — Даге же мой вассал.
— В каком смысле? — не поняла я.
Снова пожав плечами, Эдвин спокойно ответил:
— Дед лорда Кассиана Даге в давние времена просил покровительства моего клана, мы защитили его владения, соответственно род Даге принял вассальную клятву, дав нам право распоряжаться судьбой и подготовкой всех своих наследников мужского пола свободных от иных обязательств. Я бы с удовольствием воспользовался своим правом распорядиться судьбой мерзавца ранее, но прикрываясь обязательствами по опеке над тобой, Даге смылся в седьмое королевство. Сейчас ректор отнял у Даге опекунство над тобой, соответственно… Да, тебе желательно теперь выбрать опекуна в кратчайшие сроки, пока королевство, а фактически семья Норта, не получила контроль над твоим состоянием, как уже фактическая семья.
Удивительно, я все еще стояла на ногах, не истерила и даже внимательно слушала. Более того, оказалась в состоянии задавать вопросы.
— Семья Норта? — голос даже не дрогнул.
Эдвин кивнул, с некоторым подозрением глядя на меня. Затем торопливо заговорил:
— Законы Армерии, Риа, все дело в законах. Изначально мы планировали просто убить уро… лорда Даге, но в этом случае ты попадала под опеку короны, соответственно тебя ждал приют, а все твое наследство переходило под управление королевской казны. И тут еще такой момент — приюты не выдают своих воспитанниц замуж до двадцати пяти лет. Сама понимаешь, такой расклад никого не устроил. В принципе Даге планировалось оставить в покое на некоторое время, но учитывая его отказ подписать согласие на твою помолвку с Нортом, а в дальнейшем достаточно грубый отказ моим представителям…
— Твоим представителям? — голос дрогнул.
— Забудь, — Эдвин широко улыбнулся. — В любом случае на каникулы приедешь ко мне в клан. Твои братики уже там, как видишь, их собственный отец сбежал, не позаботившись о детях, так что мы взяли на себя заботу о сыновьях Даге. Что касается наследства, тут тебе придется выбирать самой. Я бы с радостью стал твоим опекуном, но, к сожалению, пока никак — мне не позволяют ни возраст, ни факт незавершенного обучения, однако мой дядя соответствует всем нужным параметрам. Я вас сегодня познакомлю. Еще из вариантов есть семья Норта, они в принципе и планировали это с самого начала, но я бы на твоем месте дважды подумал. Ну и собственно всегда можешь обратиться к королю с прошением о защите и покровительстве, правда… я бы вообще не советовал это делать. Еще есть вариант с администрацией Некроса, они могут взять над тобой опекунство на время твоего обучения. Если же ты успешно закончишь и получишь лицензию… Хотя зачем я тебе об этом говорю, лицензия автоматически избавляет тебя от необходимости иметь опекуна.
— Дааа… — протянула я почти издевательски, чувствуя, как меня буквально трясет от негодования, — а как на счет того, что я могу выбрать опекуном ректора? Какие у меня в этом случае варианты, преимущества и вообще перспективы?!
Эдвин заметно удивился и переспросил:
— Гаэр-аша?
Кивнула, просто молча кивнула, сжав кулаки так, что ногти впились в кожу.
— Зачем тебе Гаэр-аш в качестве опекуна? — еще ничего не понимая, спросил Эдвин. — Нет, Риа, я бы не советовал. Администрация Некроса это одно, а Гаэр-аш это похуже, чем семья Норта будет. Да и в целом мы такой вариант даже не рассматривали и…
Он осекся, глядя на меня резко сузившимися глазами. Затем сжались челюсти, желваки затанцевали на скулах, но сказать Эдвин ничего не успел.
— Трупов, — раздалось веселое с лестницы.
И по ступеням сбежал Норт — одетый в черный костюм для сражений, с мантией перекинутой через локоть, новой прической — волосы были теперь чуть длиннее и доставали до подбородка, и довольной улыбкой.
— Риа, Эдвин, — произнес подойдя к нам. — Чего хмурые?
Глянул на дверь в ректорский кабинет и обратился к другу:
— Уже пришли? Даге подписал?
Эдвин, продолжая все так же смотреть на меня, сипло выдохнул:
— Подписал. Видишь ли, твоему родственнику крайне трудно… я бы даже сказал — невозможно отказать…
Поведя плечом, Норт с усмешкой ответил:
— Учитывая, что Даге пошел на открытый конфликт с моим отцом и сбежал, можно было ожидать чего угодно. Но подписал, так?
Эдвин кивнул, не удостоив Дастела и взглядом.
— Шикарно! — Норт улыбнулся мне. — Риа, милая, от тебя сейчас потребуется подписать прошение на имя короля о передаче прав опекунства моему отцу и…
— Не потребуется, — перебил его Эдвин.
Норт прекратил улыбаться, вопросительно посмотрел на некроманта, затем повернулся и еще более вопросительно на меня. Выдав нервный смешок, я почти издевательски произнесла:
— Видишь ли, Норт, твоему родственнику крайне трудно… я бы даже сказала — невозможно отказать… — и голос дрогнул.
Покачав головой, я прикусила губу, чтобы не расплакаться и опрометью бросилась в комнату, едва не сбив по дороге спускающегося Дана. Тот отпрянул к стене, бросив мне в спину растерянное:
— Риа, ты… Да что опять?!
Вторым, кто едва не стал жертвой моего практически забега по коридору, был Заэн — тоже к стене отпрянул, но в след крикнул:
— Риа, так что на счет артефакта? Мне очень на…
Окончание фразы я не услышала, закрыв дверь. Затем провернув ключ трижды в замке, и вот после этого, чувствуя, как слезы хлынули по щекам, медленно сползла по двери на пол. Подтянула колени к груди и заревела бы в голос, но тут в моей комнате раздалось грубым басом:
— Леди, искренне сочувствую вашему горю, но давайте сейчас о деле, а истерику уже после закатывать будете.
Не сиди я на полу, точно упала бы. Сквозь слезы мною были видны лишь размытые контуры спальни и огромной женщины в странном пышном платье, которая протягивала мне что-то. Еще несколько размытых фигур застыли у стены.
Шокированная увиденным, я торопливо смахнула слезы и вот тогда удалось разглядеть, что протягивают мне белый платок. Взяв его, вытерла слезы окончательно, подняла голову, взглянула на говорившего со мной и потеряла дар речи.
Передо мной стоял огромный боевой гоблин!
Здоровенный, широкоплечий, совершенно лысый, с серо-голубой кожей, громадным носом, ушами, по мочке и ушной раковине унизанными маленькими серебряными колечками, и огромной нижней губой, которую оттягивало массивное золотое кольцо. Гоблин был бы ужасающе страшен, если бы не одно но — на нем было женское платье, а в громадной руке он держал женский парик и кокетливую шляпку. А еще сам гоблин оказался вульгарно и безобразно накрашен! У него имелись неестественно длинные загнутые ресницы, пунцово яркие кружочки, видимо долженствующие румянец на щеках изображать и губы, вымазанные алой помадой…
— Заржешь — придушу, — сурово предупредил данный индивид.
И посмотрел на меня так, что пришлось ответить:
— Я не… не… Я нне буду ржа… смеяться… Я…
— То-то же, — мгновенно сменил гнев на милость этот неординарный гоблин. — В общем слушай сюда быстро, времени у нас мало.
Я покивала и перевела взгляд на присутствующих женщин — все они застыли во время шитья. И в руках у них имелись иголки с нитками, одна держала ножницы, вторая измерительную веревку, третья и четвертая костюм черный, судя по размеру кажется мой и…
— Э, ледя, не отвлекайся, — грубовато приказал гоблин.
Тут же поспешно перевела взгляд снова на него.
— Короче так, — монстр в женском платье присел на корточки передо мной, — это тебе деньги, — и мне на колени упал увесистый кошель с золотом, вдвое больше того, что Гобби вчера взял у торговца. — Это новые документы, — туда же на колени, поверх кошелька свалился свиток с гербовой печатью седьмого королевства. А гоблин продолжил: — На меня посмотри внимательно, смотришь?
Я кивнула, глядя на него во все глаза.
— Харю мою запомни! — приказал он. — Запомнила?
Чуть не ляпнула, что такое лицо вообще вряд ли когда забыть получится. Но решила, что он не оценит и потому просто кивнула.
— Маладца! — похвалил гоблин. — Теперь слушай внимательно — мы тебе три варианта побега подготовили. Первый — это бежать можешь в любое время. Вот как доведут тебя эти, Бездна их пожри, так и тикай — деньги у тебя теперь есть, имя у тебя в документах наше, гоблинское, так что на границе ты по любому к представителю нашего дипломатического посольства попадешь, соответственно вытащим. Вариант второй — если решишься на задуманное и сможешь вернуть жизнь Габриэлю… — гоблин вдруг судорожно выдохнул, пригорюнился, даже плечи поникли. Но взял себя в руки, шумно выдохнул и продолжил: — Так вот, если сможешь — он тебя сам выведет. Если память сохранится. Если нет — смотри на мою рожу, — я посмотрела, — там на играх буду, выведу. И третье, — поверх свитка упал едва приметный деревянный браслет, — это если твои, — кивок почему-то на входную дверь, — озвереют и побег пресекут жестоко. В таком случае ты с этим браслетом к любому дереву. Да, мы опосля друидам будем должны много и основательно, но уже одно то, что ты Габриэлю память вернула, искупает любые затраты и сложности.
«Мы опосля друидам будем должны»… Друиды еще существуют?
— Э, ледя, тебе все ясно? — прорычал поднимаясь гоблин.
Отчаянно закивала, а потом не менее отчаянно отрицательно головой помотала, а потом…
— О, идут, — сказал гоблин и торопливо натянул парик, а затем поверх него и шляпку, — я — Ыгрх. Все, прячь все. Прячь, я сказал! — спрятала даденное по карманам. — Маладца! Теперь делай естественное лицо, сейчас стазис сымать буду.
О, я сделала… Крайне потрясенное лицо я сделала! А гоблин он отошел к этим застывшим женщинам и взялся за край подшиваемых ими брюк, после чего в комнате словно что-то лопнуло, как струна, и пришедшие в движение портнихи разом воскликнули:
— А вот и леди Каро!
Да, я знаю, что сидела на полу, но у меня появилось желание лечь! И самым невероятным образом мое желание осуществилось, когда кто-то рывком распахнул дверь и я улеглась половиной тела в коридоре. Вторая половина соответственно лежала в моей комнате, а сама я смотрела очень снизу вверх на стоявшего и соответственно распахнувшего дверь ректора.
Одарив меня суровым взглядом, Гаэр-аш иронично поинтересовался:
— Удобно?
— Очень, — язвительно ответила я.
Криво усмехнулся и скомандовал:
— Поднимайся! — затем еще и добавил:- Не люблю, когда мои воспитанницы под ногами валяются.
Меня такая злость охватила. И сложив руки на груди, я зло прошипела:
— А мне как-то плевать, что вы любите, а что нет!
Улыбнулся, насмешливо поглядывая и издевательски поинтересовался:
— Хочешь, чтобы я лично поднял?
И на этом мое спокойствие закончилось. Рывком подскочив, я развернулась к ректору и прошипела:
— Спасибо, ненужно! Вы «лично» и так уже слишком много на себя взяли!
И мгновенно отшатнулась, ожидая реакции Гаэр-аша, но ее не последовало. То ли ректор был слишком доволен собой, то ли дело в появившемся в конце коридора Норте, в чьих глазах, и это было видно даже с расстояния, бушевало пламя, но вместо продолжения скандала я услышала обращенное не ко мне:
— Здесь только что была использована магия стазиса. Кто?
И вот тут я вспомнила и о гоблине, и о состоявшемся с ним разговоре. Испуганно обернулась, но Ыгрх даже не дрогнул, кромсая ножницами штанину, а вот одна из женщин, светловолосая толстушка в смешной шляпке украшенной фруктами, повернулась к двери и хихикнув произнесла:
— Безопасность, хи-хи. Не тревожьтесь, уважаемый лорд Гаэр-аш, это мои профессиональные хитрости, — она взмахнула рукой, и я отчетливо увидела метнувшиеся к удерживаемым портнихами брюкам заклинание — в тот же миг швейное изделие застыло, словно окаменев. — Так значительно проще, уж поверьте мне, хи-хи.
— Верю, — отчеканил ректор.
С нескрываемым подозрением оглядел женщин, затем повернулся ко мне, все с тем же подозрением вглядываясь. А я, помня о гоблине и нашем разговоре, не знала как себя вести, чтобы не вызвать еще большие подозрения у Гаэр-аша, и…
И меня спас Норт.
Дастел, подойдя к нам, схватил меня за руку, вытащил окончательно в коридор, а то я в дверном проеме продолжала стоять, дверь захлопнул, и, игнорируя иронично-насмешливый взгляд Гаэр-аша, произнес:
— Мы оспорим договор.
«А стоит ли?» — подумала я, если учесть, что мне вовсе не хочется видеть отца Норта своим опекуном.
Ректор, полностью игнорируя родственника, поинтересовался у меня:
— Мерки сняли?
Учитывая, что вместо снятия мерок я беседовала с гоблином, ответить оказалось затруднительно. Я и выкрутилась как могла, сказав:
— Наверное.
— Ты не уверена?
На это провокационное, ответила не менее провокационно:
— Я уже ни в чем не уверена.
На этом мною решено было завершить беседу, для чего я взялась за ручку двери, с намереньем открыть ее, зайти, и закрыть избавив себя от присутствия двух темнеющих стремительно лордов, но меня остановил ректор:
— Челку нужно отпустить сильнее.
И вот тут я решилась задать вопрос, который на языке крутился уже давно:
— А за что вообще магов смерти так не любят?
Норт нахмурился, видимо он не знал толком, или не желал говорить, Гаэр-аш улыбнулся, я же продолжила:
— В конце концов, между магией смерти и некромантией не так уж и много различий и то и другое — фактически управление неживой материей.
Ректор кивнул, приблизился ко мне на шаг, чуть наклонился и пояснил:
— Да, но разница существенна, Риаллин. Некромант способен поднять кладбище и направить умертвий в бой. А достаточно сильный маг Смерти способен одним заклинанием обратить часть войска противника в умертвия, и бросить в бой фактически против своих же. Видишь разницу? А так в целом да, между некромантией и магией смерти много общего.
Я стояла, приоткрыв рот и в ужасе смотрела на ректора. То есть живых одним заклинанием в управляемую нежить?! Живых!
— А обратный процесс возможен? — прошептала упавшим голосом.
Гаэр-аш скептически хмыкнул и ответил:
— Магов жизни не существует, Каро.
Из всего этого я поняла главное:
— То есть часть живого войска безвозвратно становится зомби?
На меня несколько недоуменно поглядели, после чего ректор поинтересовался:
— А ты как думаешь?
Я ничего не думала. Информация настолько поразила меня, что не глядя ни на Гаэр-аша, ни на притихшего Норта, я вернулась в комнату, попала в руки имеющихся женщин, налетевших на меня с измерительными лентами, не пикнув простояла весь процесс, и даже не посмотрела на Ыгрха в составе портних покинувшего меня.
Даже не знаю, что потом было, но вошедшие Норт и Эдвин застигли меня в ванной перед зеркалом в ужасе рассматривающую свои руки. Они что-то спросили, но я не расслышала, впав в какое-то странное оцепенение. Я смотрела на свои руки, пальцы, линии на ладонях и… и вспоминала, как перехватила управление инферно, отняв контроль у ректора. Как обнаружив энергетические линии, перехватила контроль над газетчиками уже ставшими умертвиями… И это далось мне легко. Я не задумывалась ранее, а теперь понимаю, что очень легко… Означает ли это, что я сильный маг Смерти? Честно говоря, я боялась узнать ответ на этот вопрос. И теперь я боялась применять свою магию, ту, что дядя Тадор спрятал в моей крови. Потому что… если Гаэр-аш прав, то одним неконтролируемым всплеском силы я половину трибун могу обратить в умертвия! Да даже если всего одного человека, мне от этого не легче. И теперь я понимаю, почему магов Смерти уничтожали не задумываясь — потому что страшно. Слишком страшно. И потому что смерть, в отличие от почти всех остальных заклинаний, необратима. И чем больше я об это думала, тем страшнее становилось. Как же теперь быть? Как я смогу теперь применять магию?!
Почему-то вовсе не волновал вопрос, что будет со мной, если кто-то опознает во мне мага Смерти, я гораздо больше боялась, что ненароком, по трижды проклятому незнанию, превращу живых в мертвых… У меня дыхание перехватывало, стоило подумать об этом…
Внезапно кто-то взял за плечи, развернул к себе, обнял крепко-крепко, успокаивающе погладил по волосам. И прижавшись лбом к мужской груди, я в первый миг подумала, что это Норт, но:
— Прежде чем почувствовать себя чудовищем, и в полной мере ужаснуться, вспомни, что я тебя полностью контролирую, и глупостей совершить не дам.
После этих слов Гаэр-аш отпустил меня, приподнял мое лицо за подбородок, вгляделся в глаза, улыбнулся и добил:
— Но теперь ты знаешь, чем опасны маги Смерти и приложишь хотя бы минимум усилий для того, чтобы не афишировать свои способности.
Я ничего не сказала. Нет, с одной стороны, невзирая на свое отношение к ректору испытала волну облегчения при мысли, что он будет все контролировать, с другой… все равно стало легче, гораздо.
Гаэр-аш весело улыбнулся, изучая взглядом мой растерянный вид, затем произнес:
— После игр мы займемся твоим обучением вплотную, а сейчас переодевайся, через час мы должны быть на открытии игр.
Нахмурившись, я уточнила:
— А бои сегодня будут?
Не то чтобы я горела желанием поучаствовать, но следовало принять меры с Гобби.
— Если выпадет по жеребьевке, — последовал ответ. — А сейчас завтракать.
С этими словами глава Некроса вышел, застегивая запонки на манжетах. Только сейчас поняла, что он толком не оделся, примчавшись в мою комнату.
Торопливо умывшись, посмотрела в зеркало на свое бледное лицо. Выглядела я оригинально — круги под глазами, бледная кожа, бледные губы — если честно, можно было спутать с умертвием.
В двери ванной постучали, едва я крикнула «войдите», вошел Норт, следом Эдвин, из комнаты донесся голос Дана:
— Риа, пошли завтракать.
Норт подошел, со спины обнял за плечи, ни о чем не спрашивая и ничего не говоря. Эдвин прикрыл дверь ведущую в комнату, и спросил:
— Гаэр-аш объяснил, чем таким особенным отличаются маги Смерти?
Я кивнула, говорить не хотелось. Повернув голову к зеркалу снова посмотрела на себя, плакать хотелось, потом перевела взгляд на Норта, парень улыбнулся и мне стало легче как-то. И как стало легче, так сразу и вопросы появились.
— Ребята, почему вы мне ничего не сказали?
Норт пожал плечами и ответил:
— Догадывался, что для тебя это станет ударом.
Да уж.
Эдвин, продолжавший стоять у двери, словно оттолкнувшись от не, подошел, взял расческу, провел по моим волосам, выпуская челку сильнее, и произнес:
— Используй то, что мы отработали сегодня, если вам выпадет бой. Это нейтральные арканы с минимум энергетических вложений. Помни о волосах — они должны прикрывать твои глаза. И самое главное — рядом с тобой будут Норт и Дан, фактически они справятся с любым противником сами.
Это я знала, но и быть обузой парням не хотелось вовсе.
— Даже не думай об этом, — словно прочитал меня Норт, — мы и сами по себе как минимум лучшие в Некросе, а это уже достижение, но с Эль-таимами, — Дастел улыбнулся моему отражению в зеркале, — скажем так, нам нет равных на этих Мертвых играх.
— Ты не обуза, ты наше сокровище, — Эдвин отложил расческу, — самая большая ценность нашей команды. А учитывая Эль-таимы, фактически удвоившие наш резерв, считай, что против команды противника будут четыре некроманта, то есть удвоенные Дан и Норт, так что не высовывайся, парни все сделают сами.
Улыбнулась Эдвину, глянула на отражение Норта, кивнула, думая, что с моей магией лучше уж точно не высовываться, и задала главный вопрос:
— То есть у нас будет бой?
— Зависит от результатов жеребьевки, — с явной неохотой отпуская меня ответил Норт. — Переодевайся и давай завтракать, я жутко голоден.
Я покивала, и стремительно выходя из ванной, крикнула:
— Идите, я чуть позже.
У меня было еще одно важное, очень важное дело — Гобби. В смысле Габриэль, но для меня он пока Гобби. Сбежав по лестнице на первый этаж, я практически нос к носу столкнулась со своим умертвием, которое раздраженно шагало видимо ко мне, а вот позади него обнаружился возмущающийся Заэн, который при виде меня воскликнул:
— Это умертвие в одежде, Риа! Ты себе можешь представить?!
— И что? — удивленно спросила я.
— Как это «что»? Это же умертвие, Риа. К тому же не человек. Да выпустить его одетым, все равно, что тебе появиться без одежды!
Гобби посмотрел на меня, я на него, он плечами пожал, мол — глупый некромант. И я вот с ним сейчас была совершенно согласна. Тем более что выглядел мой зомби замечательно — на нем был уже не мой старый спортивный костюм, а черный камзол, делающий его несуразную фигуру очень даже представительной, зауженные к низу брюки, высокие черные великолепной выделки сапоги, алая серьга в ухе, и платок повязанный на пиратский манер, закрывающий серый лысый череп. В общем и целом стало ясно, что утром Гобби бегал по магазинам и лавкам, откуда и вернулся крайне своеобразным образом, то есть по простыням взобрался.
— Заэн, — я посмотрела на некроманта, — не понимаю, что тебя возмущает, многие умертвия в одежде остаются. К примеру орк у Эдвина в брюках.
— В лохмотьях, Риа! — продолжал бушевать адепт Сорен. — В лохмотьях истлевшей ткани, а не в сапогах за двадцать золотых!
За сколько?!
Потрясенно глянула на Гобби. Мое боевое умертвие приосанилось, выставив одну ногу в безмерно дорогом сапоге, после чего полезло в карман и с самым франтовским видом достало золотые часы на цепочке, щелчком открыло крышку, глянуло и постучало черным когтем по циферблату, намекая мне, что время мол.
Кстати да, время.
— Идем, — сказала я Гобби.
И тут Заэн вдруг как-то в лице изменился, и с нескрываемым подозрением произнес:
— Риа, а как ты им управляешь? Где подчиняющий браслет? Синий такой.
На миг я замерла, потом махнула рукой, и с легкостью, которой от себя не ожидала, солгала:
— В цепочке. Я же артефактор, переделала.
И с этими словами мы с Гобби попытались банально смыться, но куда там:
— Риа, Риа, стой! — Заэн бросился за нами. — Риа, а сделай мне такой! Риа! Мне очень надо! Ри…
На верху лестницы, ведущей на второй этаж показался застегивающий манжеты на рубашке Норт. Сорен в то же мгновение смолк, а когда я обернулась он и вовсе сматывал на двор. Дастел, он такой Дастел… Но если честно:
— Спасибо, — поблагодарила я, пробегая мимо.
— Завтрак, — в очередной раз напомнил Норт.
— Бутерброд мне сделай, — попросила, ускоряясь и не оборачиваясь.
Потому что действительно время.
Вбежав в комнату, дождалась пока войдет Гобби, закрыла дверь и попросила:
— Раздевайся, — и полезла доставать сумку с артефакторскими принадлежностями.
Не издав даже «Ы», зомби торопливо начал снимать одежду. И готова поспорить — рубашка была шелковой, и не только она — на Гобби оказалось белье. Шелковое и черное. Сдержав улыбку, я достала из сумки два увеличительных стекла, совместила, и в первую очередь начала проверять плетение амулета восстановления.
И не сдержала ругательства.
— Тьма, Гобби?! — возмущено посмотрела на умертвие.
Он непонимающе на меня тусклыми зеленоватыми-светящимися глазами. А я… у меня просто слов не было — черное, идеально повторяющее венозную и артериальную системы гоблинов плетение, оплетающее тело умертвия, было местами порезано, местами из него посрывали с таким трудом вплетенные бусины дуба и осины. Где так могли повредить? Предположительно на примерке у портного! Больше никак. А камзол на Гобби был идеально по его фигуре скроен, значит ему его пошили, то есть одежда не была куплена в магазине готового платья, ее шили, а значит снимали мерки, закалывали булавки, подрезали ткань — и видимо все это прямо на теле особо нечувствительного клиента. Присмотрелась — так и есть — в деревянные бусины втыкали иголки!
— Гобби! — только и простонала я.
В первую секунду единственной мыслью было «Это конец!».
Даже руки опустились и какая апатия с безнадежностью накатили. А Гобби смотрел растерянно и виновато, и видно было, что такого он не ожидал подобных последствий от своего излишнего франтовства. Конечно, не ожидал, он же мертвый, он ни уколов иглами не ощущал, ни вообще ничего. Тот единственный участок кожи, что был живым, погиб, когда умертвие помогло мне пройти испытание Гаэр-аша, так что не удивительно, что зомби даже не подозревал о порче артефакта. А мне завыть захотелось. Отчаянно так. Потому как я никоим образом не успевала сейчас создать повторное плетение.
— Так, — откладывая в сторону прибор, медленно проговорила я, — сейчас снимаем полностью амулет восстановления, он поврежден.
Гобби сник.
Я же, подумала, что теперь нам поможет только мнооого, очень мнооооооого энергии, которая позволит единым порывом оживить ткани и…
И тут в голове что-то вспыхнуло. Идея, озарение, мысль. Я вдруг словно наяву увидела тот зал, что мне продемонстрировал вместе с угрозами ректор, но только сейчас поняла, что именно я там увидела — символику запрещенных ритуалов! Символы!
— Гобби, жди, — приказала я.
И как была, без обуви, в брюках и сорочке, метнулась прочь из комнаты, по коридору, чуть не сбив команду из академии Сирилла, вниз по лестнице, под нее и… и замерла изумленно. Дверь, та в которую мы входили с ректором чтобы попасть в этот запрещенный замок, ее не было. Передо мной находилась совершенно глухая и монолитная каменная стена.
— Тьма! — ругательство было тихим, но разнеслось по всему фойе.
Развернувшись, вышла, шлепая босыми ногами, увидела стоящего с подносом слугу и торопливо спросила:
— Где лорд Гаэр-аш?
— Второй этаж, поворот налево, вторая дверь.
— О, благодарю вас.
И я ринулась снова по лестнице вверх, опять едва не сбила команду из академии Сирилла, торопливо извинилась, оббежав прижавшихся к перилам парней, поднялась на второй этаж. Свернула в иную от обычного сторону, глянула на ряд окон, витражами расцветивших галерею во все цвета радуги, дошла до второй двери, постучалась и, дождавшись «Войдите», распахнула дверь со словами:
— Лорд Гаэр-аш, вы мне очень нужны!
С этими же словами я и вошла, а затем остановилась, застыв под двумя взглядами — одним серым ректоровским и слегка насмешливым, и вторым — черным, внимательным, изучающим. Едва не рванула в обратную сторону, узнав человека сидящего в кресле напротив Гаэр-аша — министра магии Рханэ. Молчание на миг повисло в сумрачной комнате с ярко-горящим камином и картинами древних битв на стенах, а затем, проявляя свойственную людям его положения галантность, лорд Рханэ поднялся, слегка склонил голову, и произнес:
— Рад снова видеть вас, таинственная незнакомка.
Не поднимаясь с кресла, ректор лениво представил:
— Моя воспитанница, Риа Каро, адептка второго курса, факультет боевой некромантии.
Сглотнув, хотела сделать книксен, но вспомнила как Норт говорил, что у магинь все иначе, достаточно просто кивка головой. Склонила голову, признавая авторитет и положение собеседника, затем взглянула на самого могущественного некроманта в истории человеческих королевств… Вспомнив об Гаэр-аше подумала, что на счет звания «самого могущественного некроманта» уже не очень уверена. Мило улыбнулась министру Рханэ, после чего поспешила извиниться:
— Прошу прощения, лорд Гаэр-аш, я не знала, что вы заняты. Если можно, я потревожу вас несколько позже.
И уже собиралась уйти, для чего развернулась, но в спину мне полетело несколько раздраженное:
— Когда, Риаллин? Нам выезжать через четверть часа.
Ох! Пятнадцать минут, я не успею ничего! Замерла, в отчаянии кусая губы, и тут прозвучало:
— Если леди требуется немного больше времени на подготовку, я с удовольствием пойду на встречу той, кто накануне не оставил в беде моего племянника, хоть я и подозреваю, что явно вопреки твоей воле, ведь более чем уверен — знания артефактора ты приказал держать в тайне.
Вот так сходу и одной фразой Рхане обозначил, что ему все известно. Я развернулась, виновато посмотрела на ректора. Гаэр-аш сидел, едва заметно улыбаясь. Эта улыбка играла на его губах с момента моего появления, и сейчас, после того как министр магии седьмого королевства выложил все карты на стол, на лице главы Некроса не дрогнул ни один мускул. Более того — он даже чуть шире улыбнулся, демонстрируя полнейшее спокойствие, после чего произнес:
— Танаэш будет использовать свой Эль-таим на играх?
— Мы слегка изменили правила, — Рханэ вновь сел в кресло.
— Это ответ? — с некоторой ленцой поинтересовался ректор.
— Естественно.
Легкий кивок и насмешливое:
— Мы предполагали нечто подобное… — многозначительная пауза.
Рханэ отзеркалил ироничную улыбку Гаэр-аша и вопросил:
— Именно поэтому в качестве дополнительного игрока протащили на Мертвые игры артефактора?
Практически упрек. Я стояла замерев, дыша через раз и слушая эту беседу двух аристократических хищников, чувствовала нарастающий ужас от того, насколько быстро министр магии вскрывал все наши козыри. Зато Гаэр-аш был само спокойствие.
— Нет, — усмешка, — Риа участник команды. Запасной — Эдвин Харн.
Рханэ, чуть сузив глаза, слегка подался вперед, и пристально глядя на ректора, произнес:
— Девочка — артефактор. Прирожденный артефактор, раз сумела не только определить, что артефакт Танаэша взламывают, но и безошибочно указать на тех, кто это делает.
И что на это фактически обвинение ответил лорд Гаэр-аш?
Ничего. Ректор сидел и продолжал иронично-издевательски улыбаться. Рханэ тоже не спешил продолжать, я не знала, куда себя деть и стояла, едва дыша. А затем Гаэр-аш произнес:
— Риаллин моя воспитанница.
— Это ответ? — вопрос министра магии.
— Это ее статус. Со всеми вытекающими.
Слегка нахмурившись, взглянула на ректора — к чему он это сказал сейчас.
— То есть, — Рханэ несколько неприятно улыбнулся, — как и во времена твоей весьма бурной молодости, я должен смотреть на ситуацию сквозь пальцы?
Ничуть не устыдившись, Гаэр-аш ответил:
— Примерно так.
Теперь каменную невозмутимость хранил на лице министр магии седьмого королевства. Я снова стою, не зная, куда себя деть и испытывая жгучее желание деть хоть куда-то. Закончилось все фразой Рханэ:
— Сообщу Ташши, что ему держаться от нее подальше.
— Благоразумное решение, — кивнул Гаэр-аш.
— Он желал выразить благодарность.
— Не стоит.
— Даже так?! — Рханэ усмехнулся.
У меня же сдали нервы.
— Я уже могу идти? — робко осведомилась.
Министр повернулся ко мне, тепло по-доброму улыбнулся, и произнес:
— Так сколько времени вам требуется, очаровательное создание?
Смутившись от «очаровательного создания», тем не менее дала поспешный ответ:
— Час-полтора.
И еще мне требовался лорд Гаэр-аш, но об этом я говорить не стала.
— Что ж, — Рханэ поднялся с кресла, — мы перенесем открытие игр на два часа.
— О, — только и смогла выдохнуть я.
— Не благодарите, — ответил министр магии. — И если, — взгляд на невозмутимого Гаэр-аша, — ваш опекун позволит, я бы хотел привлечь вас к расследованию, в частности к поиску способа которым наш неведомый противник вскрыл амулеты защиты на дверях таверны.
— Нет, — кратко и безапелляционно произнес Гаэр-аш.
Рханэ кивнул, принимая его ответ. Ректор поднялся и молча, повел своего собеседника к выходу, бросив мне:
— Жди здесь.
Я осталась ждать, переминаясь босыми ногами на холодном полу. Прошла, встала перед камином, надеясь, что хоть тут пол теплый. Напрасно надеялась. Оглядела комнату — из мебели здесь имелось всего два кресла, на полу стоять становилось все холоднее. Посмотрела на кресло в котором сидел министр Рханэ, подумала, пошла и забралась с ногами на кресло Гаэр-аша, почему-то так было комфортнее что ли.
Дверь распахнулась, стремительно вошел злой ректор, захлопнув несчастную створку на ходу, прошел, остановился перед испуганно сжавшейся мной, несколько секунд хмуро смотрел, затем произнес:
— Я все думал, от чего же Рханэ не заявился ко мне ночью, или как минимум на рассвете, оказалось он консультировался с артефакторами.
Жутко было находиться с Гаэр-ашем в одном помещении, вообще хотелось спрятаться и стать незаметной, но любопытство…
— Почему вы так решили? — спросила я.
— Риаллин, — раздражение в голосе, — учись слушать. Рханэ произнес «Прирожденный артефактор, раз сумела не только определить, что артефакт Танаэша взламывают, но и безошибочно указать на тех, кто это делает.» — неужели ты полагаешь, он сам мог прийти к таким выводам?!
Если честно, я даже не подумала об этом, просто испугалась.
Ректор укоризненно покачал головой, после чего круто развернулся, прошел, сел в кресло напротив меня, и постукивая ногтями по подлокотнику, поинтересовался, пристально глядя на меня:
— Надеюсь, теперь ты понимаешь, зачем мне потребовалось опекунство над тобой?
Хотелось промолчать. Но под требовательным взглядом ответила как на экзамене:
— Чтобы обеспечить мою неприкосновенность.
Ректор кивнул, несколько благожелательно улыбнувшись. Мне же, отчетливо осознающей что в данной ситуации стоит помалкивать, сдержаться не удалось и я выпалила:
— Можно было бы сразу мне об этом сказать. Я все же разумный человек, а не марионетка, лорд Гаэр-аш, и быть вашей марионеткой это…
— Стоп! — ледяным не терпящим возражений тоном перебил меня глава Некроса.
Я умолкла, зло, глядя на ректора.
— Риаллин, — уже гораздо мягче продолжил он, — ты конечно разумный человек, я с этим спорить не буду, но у тебя какой-то извращенный разум, любовь моя, и если когда речь идет о спасении того же Гобби или о жизнях ребят ты вполне разумна, то едва речь заходит о тебе, начинаются извращения.
Прежде чем даже понять сказанное, разъяренно потребовала:
— Не называйте меня так!
На что мне холодно отрезали:
— Я не закончил.
Умолкла, мечтая лишь об одном — исчезнуть отсюда.
Гаэр-аш удовлетворенно кивнул, принимая мое молчание и продолжил:
— Я хотел объяснить. Привел в тайный ритуальный зал, в который помимо меня не вступала нога ни единого живого человека, попытался объяснить, что жизнь — это единственная невозвратимая ценность, и что хватит беспрестанно подвергать себя опасности ради Гобби, но ты этого не услышала. Ты просто не желаешь понять, что тебе грозить смертельная опасность, и вчера я едва успел, Риаллин. Едва успел спасти от гибели, но не успел уберечь от очередной ошибки, и теперь один из опаснейших магов в семи королевствах осведомлен о том, что ты уникум — талантливый прирожденный артефактор, способный чувствовать магические вещи. Тебе рассказать, как поступают с такими уникальными специалистами?
Я сжалась. Мне не нужно было рассказывать, я и так знала… И теперь просто испуганно смотрела на Гаэр-аша, осознавая… как умудрилась вляпаться!
— Норт, — уже значительно мягче продолжил ректор, — еще не король. Он никто. Здесь, в седьмом королевстве на данный момент практически никто, и учитывая позицию излишней лояльности нашего короля к его высочеству Танаэшу, теряет значение даже высокое происхождение Дастела. Я — родной внук вдовствующей королевы, то есть неприкосновенная личность, и ты, как моя воспитанница, соответственно так же. На этом тему опекунства мы закрываем. И я не желаю более слышать об этом до тех пор, пока ты не начнешь адекватно относиться к ситуации. Соответственно уровню опасности.
Мне оставалось лишь потрясенно молчать.
Гаэр-аш же продолжил:
— Я вижу, ты простила Норта.
Вздрогнув при этих словах, я все же не издала ни звука, но теперь опустила взгляд и смотрела на пол перед собой.
— Ему повезло, — продолжил глава Некроса. — Буду откровенен, всегда несколько завидовал его свободе, его умению добиваться желаемого, его готовности на все, ради достижения цели, но так как сейчас… Чувствую себя завистливым гаденышем.
Я еще более упорно начала смотреть в пол.
— Кто бы мог подумать, что присутствие и поддержка любимой женщины так сильно облегчают трансформацию… Кто бы мог… Впрочем, я хотел поговорить не об этом. Ты долго будешь любоваться полом?
Почему-то кивнула.
— Прекращай. И пожалуйста, серьезно отнесись к тому, что я сейчас скажу.
Подняла голову, посмотрела на ректора. Гаэр-аш, глядя мне в глаза, отчеканил:
— Очень важно, что бы ты сейчас продемонстрировала всем, что ты с Нортом. А это значит — никаких бесед с другими игроками. Никаких двусмысленных ситуаций, как во время тренировок с Харном. Никаких взглядов на сторону. Невеста Нортаэша Дастел Веридан должна быть безупречна, Риаллин. Безупречна настолько, чтобы все великие династии признали твое право быть рядом с тем, кто претендует на трон Армерии. Ведь как его невеста и ты претендуешь на трон королевы.
— Я не… — начала было.
— Ты станешь королевой, — не дал мне вымолвить и слова Гаэр-аш. — Это важно для Норта, Норт важен для тебя, итог закономерен. Можешь еще поупираться и поуспокаивать себя саму заявлениями вроде — «я никогда», «не претендую», «мне это не нужно», но в конечном итоге все закончится твоей коронацией, и мне бы очень не хотелось, чтобы став королевой тебе пришлось дорого платить за ошибки молодости. Ошибок не должно быть, Риаллин. С этого момента никаких ошибок, никаких прогулок по ночному городу, никаких компрометирующих встреч с молодыми людьми вроде его высочества Танаэша. И никто, никогда не должен даже заподозрить, что у тебя есть дар мага Смерти, Риа. И ты должна отдавать себе отчет в том, что ты будешь единственной девушкой среди участников этих мертвых игр, а значит все внимание будет приковано именно к тебе.
Именно в этот момент я испытала дикое сожаление, что вообще попала на эти Мертвые игры! Все оказалось не просто сложно, а неимоверно сложно! И я бы отказалась от участия вот сейчас, вот прямо в этот момент но… Гобби. Точнее уже Габриэль. И я не могу, просто не в силах лишить его надежды на обретение жизни. Я должна попробовать. Да, мне будет сложно, и мне уже очень страшно, страшно настолько, что захотелось все бросить и уехать обратно в столицу четвертого королевства и спокойно учиться на артефакторском, но… Гобби. Не прощу самой себе, если хотя бы не попытаюсь.
— Теперь говори, зачем примчалась, — произнес лорд Гаэр-аш.
Поежившись от его тона, нерешительно начала:
— У вас в том… — как же его назвать, — зале для ритуалов, есть… символы и…
Умолкла под внимательным взглядом ректора. Сжалась.
— То есть обладания магией Смерти тебе мало, хочешь еще и в запрещенных ритуалах погрязнуть?!
Почему-то накатило чувство жгучей обиды и я резко ответила:
— Вы сами в них в свое время погрязли!
Слегка поморщившись от моего восклицания, Гаэр-аш спокойно ответил:
— У меня была цель, стоящая даже такого.
— У меня она тоже есть! — напомнила срывающимся голосом.
Ректор возразил глухим:
— Я любил эту женщину, ты подобрала приблудного зомби.
Даже говорить ничего не стала, хмуро глядя на Гаэр-аша. Он вопросительно вскинул бровь в ответ. Я продолжала молчать. Ректор усмехнулся и демонстративно расслабился в кресле, недвусмысленно намекая, что у него еще масса свободного времени, а проситель тут к слову я. Пришлось к этим самым словам и перейти:
— Я люблю Гобби, и он не приблудный, он просто зомби. И…
Гаэр-аш резким движением поднялся. Прошел к стене, протянув ладонь несколько секунд стоял молча, а затем… затем я почему-то спросила:
— А почему я сейчас могу разглядеть заклинания некромантов только с закрытыми глазами?
— Это очень сложный вопрос, Риаллин. Я могу ответить кратко и точно, но в этом случае ты повторно впадешь в истерику, а на вторую твою истерику времени нет.
Такая отповедь обидела. И я зло ответила:
— Я не истеричка, лорд Гаэр-аш.
Пожав плечами, глава Некроса насмешливо произнес:
— Ладно. У тебя глаза мертвых.
Это очень хорошо, что я сидела. Это даже замечательно. Это…
— Что?! — голос упал до сиплого шепота.
Обернувшись через плечо, Гаэр-аш со своим издевательским спокойствием пояснил:
— Ты видишь магию так, как ее видят мертвые. Особенность магии Смерти.
Резко выдохнув, я раздраженно проговорила:
— Знаете ли, вторая фраза гораздо более щадящая, нежели первая. И да — после заявления, что у меня мертвые глаза, действительно можно впасть в истерику!
— А я предупреждал, — усмехнулся ректор, и вывел знак семи печатей.
Запрещенный знак. Им обычно самую неспокойную нежить упокаивают.
— Магия Смерти передается по крови, — неожиданно продолжил Гаэр-аш. — Я не знаю где Тадор Шерарн взял кровь столь сильного мага Смерти, чтобы застраховать тебя от выгорания, но… Сложно сказать, Риа, что для тебя было бы лучше — стать магом, крайне опасным и запрещенным, или выгореть тогда. Чем дальше, тем больше я склоняюсь к мысли, что выгорание было твоим единственным спасением.
Я так не считала вовсе.
— Ты стремишься к свободе, — ректор, начал вырисовывать на стене знак Кхада, чем сильно удивил меня, — но обладаешь именно теми способностями, какие весь магический мир держит под строгим контролем, а проще говоря — под замком. Что артефакторы никогда не получают вожделенной свободы, что маги Смерти. Слишком опасны, особенно если обладают выдающимися способностями, а ты крайне одаренный артефактор и, безусловно, сильный маг Смерти.
Ощущение, что навалилась тяжеленная плита. Могильная.
Еще одно движение Гаэр-аша, или может символ… я не разглядела, впав в какое-то странное оцепенение, и стена начала таять. Прямо на глазах истончилась и рухнула на пол тончайшей тканью, открывая книжную полку. Обычную, правда каменную, книжную полку, содержащую несколько потрепанных томиков.
— И кстати, — ректор выбрал из книг одну с самым потертым корешком, взмахнул рукой, заставляя стену всколыхнуться, подняться и вновь стать монолитным камнем, — если, — он обернулся ко мне, — тебе каким-то невероятным образом удастся оживить Гобби, в чем я искренне сомневаюсь…
— Получится! — решительно заявила я.
— Посмотрим, — Гаэр-аш подошел и протянул мне книгу. — Мне в свое время не удалось.
Он произнес эту фразу ровным голосом, но у меня все равно что-то дрогнуло внутри, от проскользнувшей в голосе ректора безнадежности.
— У вас не было артефактора, — тихо сказала я, беря протянутое.
— Был, — нехотя ответил лорд Гаэр-аш, возвращаясь в свое кресло, — но Рханэ его скажем так… забрал.
Я удивленно посмотрела на ректора, и он нехотя пояснил:
— Именно в благодарность за свое спасение, этот артефактор и сотворил Эль-таим для принца Танаэша.
Догадываюсь, что за этими словами скрывается крайне интересная история. Но мне сейчас было не до прошлого Гаэр-аша. Положив книгу на колени, провела рукой по ссохшейся коже переплета, распахнула первую страницу и потрясенно затаила дыхание — почерком ректора там было выведено «Древние рунические символы периода расцвета империи Хешисаи». Этого не может быть! Руны павшей империи недоступны даже отступникам, о чем часто сожалел дядя Тадор!
Подняв голову, потрясенно посмотрела на Лорда Гаэр-аша. Он, с легкой усмешкой ответил:
— У меня обрывочные сведения.
— А… я… откуда?
— Листар, — просто ответил ректор.
А заметив совершеннейшее недоумение на моем лице, пояснил:
— Остров морских ведьм.
Я в общем и целом не поняла о чем он. Совершенно не поняла. Гаэр-аш грустно улыбнулся и, соединив пальцы под подбородком, рассказал:
— Не добившись ничего в седьмом королевстве, я некоторое время прожил в пятом. Помнишь, я уже рассказывал тебе о замке на берегу моря. Именно там от местных жителей в прибрежной деревушке узнал о морских ведьмах и их технологиях взращивания жизни. Сама понимаешь, я не мог упустить шанс. Я слишком сильно любил эту женщину, чтобы так просто сдаться.
Его глаза полыхнули синим пламенем. Огонь мгновенно погас, но теперь на меня словно смотрел не уже знакомый мне Гаэр-аш, с чуть уставшим от жизни серым взглядом проницательных глаз, нет — ныне меня изучающе рассматривал темный лорд, практически высшее существо враждующей с нами империи…
И как-то само собой сорвалось:
— Вам тяжело далась… трансформация?
— Тяжелее, чем Норту, — последовал ледяной ответ.
Без намека на просьбу о жалости, исключительно констатация факта. А затем и столь же циничное продолжение:
— Сложнее оказалось принять тот факт, что я превращаюсь в жестокое чудовище, вроде… дорогого дядюшки.
При воспоминании о короле Армерии меня передернуло. При воспоминании о том, что как маг смерти я не менее опасное чудовище, передернуло повторно. Но вместе с тем неожиданно мелькнула мысль — дядя Тадор не мог со мной так поступить. Он слишком хорошо меня знал, чтобы наделить таким «даром». Он…
Сейчас не время об этом думать! Совершенно не время!
Поэтому я спросила:
— Эти руны, они помогли вам?
— Нет, — лицо ректора словно окаменело, — было уже слишком поздно. И да, — он взглянул мне в глаза, — если тебе удастся оживить Гобби. А, впрочем… Ступай.
Я торопливо поднялась, прижимая тетрадь, пробормотав «спасибо», бросилась к Гобби.
По коридору почти пробежалась, ворвалась в свою комнату, закрыла двери, следом еще и на замок закрыла, повернулась к Гобби, раскрыла тетрадь и…
— Ыыы! — внезапно завопил мой зобми.
А затем рванул у меня тетрадь, и начал стремительно листать страницы, потрясенно глядя на выведенные уверенной ректоровской рукой руны.
— Ыыыыыы! — раздалось снова.
— Да, руны Хешисаи, — подтвердила я.
Гобби покивал, затем как был в своем черном шелковом белье метнулся к столу, схватил бумагу и карандаш и вернувшись, торопливо написал, сев рядом так чтобы я видела:
«Откуда???».
— Гаэр-аш, — просто пояснила я.
Умертвие, издав рык, продолжило:
«Верни!»
— Что вернуть? — удивленно спросила я.
«Верни ему! Сейчас! Немедленно!» — у Гобби дрожали челюсть и руки.
А заметив, что я перевожу потрясенный взгляд с рун на него, добавил:
«За эти знания убивают, Риа!».
И вот тут я уже сорвалась. Села удобнее, и начав перелистывать страницы, грубо ответила:
— За знания артефакторов тоже убивают. И за владение магией Смерти. И вообще, я уже труп прямоходячий и не первой свежести, если вас всех послушать!
Гобби пригорюнился, плечи его поникли, голова опустилась. Даже неудобно стало за свой выплеск. Но зомби взял и устало как-то написал:
«Я понял, вчера в портницкой мне изрезали сотканный тобой поддерживающий жизнь артефакт. Прости. Слишком увлекся, я почему-то решил, что снова жив. Пусть немой, но при деньгах, со старыми связями, что это снова я…»
Он обронил карандаш. Посидел несколько секунд, не поднимая его, затем наклонился, взял и вновь начал писать:
«Это из-за меня все… Эти Мертвые игры, это внимание к тебе сразу двух темных, и твоя новая магия… И ты несешься дальше к Бездне, что все неизбежнее, а я, дурак, решил отвлечься и почувствовать себя живым.»
— Гобби, ты не… — начала было я.
Но он перебил написав резко и торопливо:
«Откажись от Мертвых игр, и от идеи вернуть мне жизнь. У нас никаких гарантий на успех, но уже можно сказать со сто процентной уверенностью — себя ты губишь!»
Пожав плечами, я вновь устремила свой взгляд в тетрадь, резонно заметив умертвию:
— Не попробуешь, не узнаешь.
Гобби психанул, смял лист, вышвырнул его под стол, поднялся и пошел за следующим. И вот уже на другом листе написал:
«Я послал весточку Паулю, он поможет с этим плетением».
— Не стоит, я справлюсь.
Пауль с Салли смылись сразу по прилету, так как Салли собиралась побегать по родственникам и познакомить своего возлюбленного с ними, так что я не хотела его тревожить. И к слову я вообще не поняла, каким образом Гобби смог ему эту самую весточку послать. Словно поняв о чем мой сомнительно-вопросительный взгляд, зомби на моих глазах в углу листочка написал «Давай быстрее», оторвал часть бумаги с надписью, свернул, подписал «Саллиэн лин Огневурка», подошел к горящей на столике свече и… сжег.
Вернувшись к донельзя потрясенной мне написал:
«Да, я теперь тоже подозреваю огненных саламандр во всемирной слежке. Это же получается, что все сожженные письма они прочитывают».
У меня почему-то тоже такие мысли возникли.
«Вообще уникальный народец» — приписал Гобби.
Я кивнула. И потрясенно уставилась на свечку, пламя над которой вдруг на две ладони взвилось вверх, затем раскрылось огненной щелью, а после из этой щели на пол спрыгнул Пауль! После чего огонек на фитиле снова стал прежним! А мое мелкое умертвие, встрепенувшись и издав радостное «Ииии» бросилось к нам!
Я была так рада ему, что подхватив прыгнувшее ко мне умертвие, затискала сначала и только после спросила:
— Как дела? Где Салли?!
— И! И иии! — бодро начал паук, смешно подпрыгивая на всех лапках и в пантомиме изобразив родителей Салли — огромного огненного саламандра и скромную саламандрочку размерами как и его любимая ящерка. Из пантомимы мы поняли, что парочка ввалилась на какое-то семейное торжество, посвященное обручению нашей Салли. По крайней мере надевание торопливо сотканных обручей на мохнатые паучьи ножки мы поняли именно так. Потом был бой, точнее мордобой, в котором Пауль раскатал новоявленого жениха без всяческих разговоров, а Салли млела от восторга, после чего кинулась своему спасителю на шею и обещалась принадлежать ему на веки. Затем все родственники Салли падали ниц перед Паулем, восторгаясь его силой и мужеством и теперь Пауль герой и жених Салли. Мы с Гобби взирали на представление раскрыв рты. После чего Гобби поинтересовался, а где же наша Салли. Пауль заверил, что саломандрочка будет сию минуту, а пока выбирает себе свадебный наряд.
И словно в подтверждение его слов огонь над свечей снова затрещал и увеличился, из него на стол плавно спрыгнула Салли, кивнула нам, здороваясь, после чего поднявшись на задние лапки и упираясь на хвост, продемонстрировала нам две вешалки. На одной имелся черный вытканый словно из паутинки полупрозрачный наряд, где на лапках сверкало капельками огня кружево, а второй, долженствующий как перчатка обтянуть все тельце ящерки созданный из сверкающих чешуек и усыпанный осколками драгоценных камней. После демонстрации Салли вопросительно уставилась на меня. Я… ну я несколько обалдев от неожиданности вопроса, всмотрелась внимательнее в наряды, после на саму ящерку, снова на наряды и неуверенно спросила:
— Чешуйчатый более традиционный?
Кивнув, саломандрочка неожиданно бросила платья, и, бегая по столу, начала возмущено изображать пантомиму, в которой они с Паулем появились в самый торжественный момент — из изгнания вернулся старый друг Салли, которого она не видела с далекого детства, и с которым они поклялись быть друзьями навек, для чего когда были совсем крошками обменялись браслетиками из паутинки.
Мы с Гобби разом повернулись к Паулю — паучок хранил смущенное молчание, и делал вид, что он нам вообще ничего не рассказывал. Дальше больше — Салли, дрожа от переполняющих эмоций и возмущения, сообщила, что взревновавший Пауль бросился на этого ее друга, был бит, не сдался, бросился снова, был бит, не сдался — бросился опять, разломал все, что имелось в огненном домике Саллиных родителей, заехал даже будущему тестю по мордашке, после чего гордо заявил, что он тоже свободен в своем выборе и вообще пойдет искать себе паучиху! И только благодаря тому, что разъяренный отец Салли схватил будущего родственика за грудки, сегодня они женятся. Причем практически прямо сейчас, так что, какое ей выбрать платье.
Мы с Гобби не задумываясь указали на черное, оно больше подходило Паулю, в смысле так они с Салли будут смотреться парой, после чего, поблагодарив, саломандрочка сиганула обратно в огонь. А мы снова посмотрели на Пауля — то развел лапками, мол и такая интерпретация событий тоже имеет право на жизнь, после чего спросил:
— И ииии? — в смысле чего хотели.
Мы не хотели. В смысле мы с Гобби, а вот одна я хотела попробовать нечто — повернув тетрадь к Гобби, я указала на символы и спросила:
— Сплести сможешь?
Вообще я хотела, чтобы Пауль помог подлатать то, что так безжалостно порезали и порвали, но почему-то вдруг возникла вот такая безумная идея. И где-то внутри я чувствовала — сработает. И сработает куда лучше, чем прежний классический вариант поддерживающего и питающего артефакта. Должно сработать.
И тут Гобби попытался отобрать у меня тетрадь! Попытался, потому, как отдавать ее никто не собирался. Знания не отдают, а я получила ценнейший источник запрещенных, покрытых пылью веков, таинственных знаний прошлого. И не знаю понимал ли лорд Гаэр-аш насколько могущественную силу дал мне. Так что:
— Гобби, есть такая древняя поговорка: не можешь помешать — возглавь!
Умертвие сощурившись, посмотрело на меня, после махнуло рукой и потопало доставать мои артефакторские принадлежности. Получив весь мешок, который он просто уронил у моих ног, я торопливо достала остатки черной шелковой нити, несколько кристаллов преломления, паяльник, спиртовку, пластинки тонкого податливого металла, которые хранила в коробочке с заготовками. Потому как больше никто не должен был повредить артефакт.
— Пока что сядь и не двигайся, — потребовала у Гобби.
Подбежавшему Паулю протянула моток ниток, себе принесла лист бумаги и карандаш.
— Очень быстро, — начала говорить паучку, — я рисую, ты плетешь четко по схеме.
— Ии!
И тут раздался стук в двери.
— Нельзя, — крикнула, забыв о том, что уже заперла вход, — ко мне просто нельзя!
Стучать перестали. С другой стороны теперь если бы и стучали — не услышала бы. Идея захватила полностью и абсолютно и, позабыв обо всем, я словно следуя пальцами по энергетическим линиям, исследовала плетение амулета восстановления. Дошла до участка, где повредили саму нить, зафиксировала, открыла тетрадь с рунами, с замиранием сердца обнаружила руну непрерывности жизни, торопливо срисовала, затем набросала схему плетения, рассчитав сохранение энергетического потока — передала Паулю. Паучок, выдав длинное удивленное «Ииииу», взялся за работу. Причем у него с плетением макраме выходило куда лучше моего — руна была выплетена менее чем за минуту, после чего передана мне. Аккуратно, действуя спицами, вплела ее в участок поврежденной нити и затаила дыхание, едва по плетению пробежала искра энергии.
— О, Тьма, — выдохнула неосознанно.
— Ыы… — сказал Гобби.
А я продолжила работу: руны непрерывности, руны движения и направления, руна защиты от взгляда, маскирующая всю конструкцию от магического поиска, руна охраны, защищающая амулет восстановления от повреждений, руна наследия — так, на всякий случай, чтобы после оживления тело не забыло, как двигаться и ходить. И мои руки нервно подрагивали каждый раз, когда те крохи энергии что у меня были, и те заставляли плетения реагировать — это было волшебно. Это было потрясающе. Это было, как прикоснуться к вечности — мощь и сила древнего знания, использованная не для заклинаний, не в качестве закрепителя проклятий, а в изделии, в амулете.
И когда мы закончили работу, Пауль, пискнув, повалился на пол, изображая крайнюю степень усталости, а я едва дышала от восторга. И мы справились так быстро и…
И тут дверь аккуратно выломали.
Я удивленно повернулась и увидела лорда Гаэр-аша, который прислонив створку к стене, ласково мне улыбнулся и почти нежно произнес:
— Два часа, Риаллин.
В общем, справились мы не быстро. Но справились же!
— Одевайся, быстро, — отчеканил ректор.
После чего покинул мою комнату.
То как мы с Гобби одевались — отдельная история. На бегу, на ходу и подпрыгивая всовывали ноги в штанины. Гобби хоть Пауль пуговицы застегивать помогал, а мне помочь было некому, так что по ступеням вниз я неслась, расчесывая волосы и размышляя о том, что пуговки неправильно застегнула… У подножия лестницы стояла моя команда — Норт, Дан и Эдвин. Норт мягко перехватил с трудом затормозившую меня, отобрал расческу, развернул к себе спиной и причесал. Эдвин молча застегнул те пуговицы, что я не успела, Дан всунул бутерброд с сыром и чашку с чаем.
— Спашибо, — жуя, поблагодарила разом всех троих.
Ненароком взглянула на дверь — там, чуть ли не открыв рты, стояла команда по мертвым играм из академии Сирилла. И под их потрясенными взглядами я даже смутилась. Но это было не последним потрясением для ребят — по лестнице вниз сбежало мое боевое умертвие — в начищенных до блеска тех самых жутко дорогих сапогах. Радостно всем оскалившись, Гобби поправил воротничок-бабочку, потер лысый череп, огладил так же дико дорогой сюртук и…
— Риа, зачем ты его так разодела? — не выдержал Заэн.
— Должен же в нашей компании хоть кто-то быть красивым, — не задумываясь, ответила я.
Норт даже расчесывать перестал, Эдвин застегнул последнюю пуговку и с усмешкой щелкнул меня по носу, Дан протянул:
— Ну ты и скажешь тоже.
Улыбнулась. Постаралась радостно, получилось не очень. Неожиданно накатила тревога, осознание того что мы все жутко опаздываем, при чем из-за меня, и толика радости по поводу удавшегося эксперимента с Гобби, вот только… сработает ли? В глубине души была уверена, что да, а как выйдет на деле?
Открылась входная дверь, вошел лорд Гаэр-аш и сурово произнес:
— Пора.
Кусок бутерброда чуть в горле не застрял. Мужественно проглотив, я повторно сказала ребятам «Спасибо» и первая двинулась на выход. Вот только проходящую мимо меня, ректор придержал и язвительно поинтересовался:
— Ничего не забыла?
Взгляд опасно-предупреждающий.
— Помню все дословно! — поспешила заверить я.
Глава Некроса посмотрел вверх, тяжело вздохнул и… И тут снова влез Заэн:
— Риа, а почему твоя нежить без подчиняющего браслета?
Я рот открыла чтобы ответить, Гаэр-аш молча протянул собственно парные браслеты — сталь, закованное в нее сине-фиолетовое стекло, зрительно видимый магический блеск. С несколько виноватым видом одела свой, кинула Гобби его пару. Умертвие, под потрясенными взглядами команды академии Сирилла, надел на свое запястье. Защелкнул.
И тут вновь Заэн:
— Так без подчиняющего заклинания… э… Это вообще что было? Риа, твой зомби сам на себя… он…
Гобби, которого явно достал этот конкретный адепт, молча указал на него пальцем, а затем недвусмысленно взял и продемонстрировал разрезающий шею жест. Сорен заткнулся.
Найк Эвардс громко хмыкнул и произнес:
— Да брось, я это убогое умертвие сам уложу одним ударом.
Я обернулась, чтобы не дать Гобби выдать еще что-либо в его духе, и заметила, как блеснули синим глаза Норта, после чего парень с намеком протянул:
— Не скажи, Эвардс, это «убогое умертвие» на мертвых играх мою Яду обставило… в легкую.
Четыре бледных длинноволосых некроманта с подведенными сурьмой глазами удивленно уставились на Гобби, который гордо выпятив впалую грудь, изображал сильного и всемогучего, Пауль на его плече не отставал и тоже пыжился вовсю. Ровно до того момента, как не затрещала ближайшая свеча и из нее не показалась лапка Салли. Вот тогда наш паучок с самым серьезным видом пожал руку тоже посуровевшего Гобби, после чего прыгнул ко мне обниматься, и… и очень важно и неторопливо прошел по лестнице к свече, куда, обернувшись напоследок, и шагнул.
— Счастливой свадьбы! — крикнула я ему вслед.
