Тэа Шантон

Королевской семье не положено путешествовать в одиночку. Даже королеве. Хотя Тэа пыталась всячески избежать компании – но если стража слушалась ее приказов, то Касадель Ибран решил, что может и не внимать тем, которые, с его точки зрения, противоречили ее безопасности.

– Даже если я там где-то помру, – огрызнулась Тэа, – это ничего не изменит для Таркора.

Но Ибран, похоже, иронии не понял. Поэтому Тэа смирилась с его обществом, тем более, что путь предстоял неблизкий.

Одевшись в самую простую одежду, Тэа накинула сверху обычный добротный плащ и приказала Касаделю сделать то же самое. Потом они вскочили на оседланных лошадей и покинули привычное пространство дворца и отправились по улицам города.

Их путь лежал дальше, за Таркор. Они проследовали через квартал Шахры, мимо оград, за которыми раскинулись богатые поместья, мимо золоченых ворот, незаметно сменившихся более простыми, но крепкими строениями ремесленников Шекар Саара. Если бы они взяли чуть восточнее и заехали в район рынка Аль Хармы, то конечно же, никакого спокойствия там не нашли, только голосящих торговцев и толпу. Но здесь, в Шекар Сааре жили самые уважаемые ремесленники, чаще всего занимающиеся драгоценностями. Поэтому тут все обстояло степенно и чинно, а вместо лотков прямо на улице расположились тесные лавки на первых этажах домов.

После ремесленников снова пошли богатые поместья Аш’Шаараха. Тэа заметила, как покосился на нее Касадель Ибран, когда они проезжали мимо поместья Реверданов, но королева даже не посмотрела на дом. Ей еще предстояло вернуться сюда позднее. Но сейчас у нее другое дело.

Их лошади выехали за пределы Таркора. В предместьях постоялые дворы для приехавших торговцев перемежались садами и огородами горожан. Именно отсюда фрукты и поступали в Аль Харму – и к столу во дворце, конечно же.

Тэа редко бывала в предместьях, но сейчас безошибочно выбирала дорогу, хотя та становилась все хуже и хуже, пока не превратилась в обычную тропу.

Наконец, королева остановила лошадь и кинула поводья Касаделю:

– Я могу задержаться.

– Я подожду.

Остаток пути Тэа проделала в одиночестве, пока из-за кустов не показались драконы. Они все удобно лежали здесь, некоторые повернули головы в ее сторону, другие не обратили внимания. Тэа узнала Феранта Къяра и золотого дракона Дани и Дерека, которого вообще сложно с кем-либо спутать. Но королева, не останавливаясь, подошла к Ниневет.

Драконица лежала на примятой траве и смотрела на подходящую к ней женщину. Впервые с тех пор, как Ниневет разнесла Тепе-Бампур, Тэа пришла к ней. Впервые вновь заговорила с ней.

– Здравствуй, Ниневет.

– Я знаю.

Сняв перчатку, королева погладила чешуйчатую морду.

– Я больше не хочу ссориться с тобой.

– Ты знаешь, что заявил Каванар? И его дракон.

Тэа кивнула и присела, прислонившись к драконьему боку. Она ощущала жесткие чешуйки и размеренное дыхание, а Ниневет раскрыла крылья, а потом положила их вокруг себя, закрывая королеву.

Много позже, когда солнце в последнем вдохе озолотило купола дворца, а в Таркоре зажглись многочисленные масляные огни, Тэа в компании Касаделя подъезжала к поместью Реверданов.

– Сюда ты за мной не последуешь, – жестко сказала Тэа. – Возвращайся домой.

– Но когда ты поедешь обратно…

– Меня проводят воины Къяра.

– Как скажете, Ваше Величество.

Тэа едва удержалась, чтобы совсем не по-королевски фыркнуть: похоже, лорду Ревердану Касадель доверял куда больше, чем драконам.

Ее хотели проводить в поместье, но Тэа отказалась. Отдав коня, она помедлила и вынула из кармана конверт, который пришел сегодня к ней во дворец. Внутри не было никакого письма, только единственная вещь. Тэа снова повертела в руках увядший лепесток олеандра с махровыми лепестками. А потом решительно зашагала по траве в сад, в ту часть, откуда доносился уже увядающий, но еще достаточно крепкий аромат цветущих деревьев.

– Я думал, ты не придешь.

– А я думала, ты все забыл.

– Я ничего не забыл, Тэа.

Он сидел там, в траве, усыпанной лепестками оленадра, в одной рубашке и штанах на постеленном на земле шерстяном плаще. Тэа сняла свой, кинула его рядом и присела.

– Это платье я тоже помню, – сказал Къяр. – Ты носила его еще в то время, когда не была невестой Алестуса Шантона.

– Я была у Ниневет.

– Рад это слышать. Она раскаивается в произошедшем.

Тэа кивнула. Она еще не была готова обсуждать то время, когда не была королевой или женой Алестуса. И не уверена, что вообще когда-либо хотела это обсуждать – прошлого не вернешь, и Тэа не имела привычки жалеть о сделанном.

Беседовать о драконах в любом случае казалось безопаснее.

– Ниневет сказала, что Каванар ничего не предпримет до завтра.

– Ферант тоже так сказал, – кивнул Къяр, – они знают об этом от дракона Равена. Мне до сих пор кажется это странным…

– Что драконы готовы выступить против друг друга, но при этом спокойно обсуждают время?

– Что-то вроде того.

Тэа пожала плечами:

– Нам не понять их логику – но придется. Раз предстоит жить вместе с ними.

Она подобрала один из упавших цветков и покрутила его в руках.

– Ты думал об этом, Къяр? Что мы будем делать с драконами дальше?

– Не слишком ли ты забегаешь вперед?

– Вовсе нет. Тот факт, что вконец свихнувшегося Каванара придется урезонить силой и драконами только острее ставит вопрос.

– О том, что у какого Дома больше драконов, тот и сильнее?

Тэа пожала плечами и выкинула смятый цветок:

– Отношения с Домами в последнее время и без того были напряженными. Кто первым догадается использовать драконов как оружие – вопрос времени.

– Значит, надо показать им иной пример.

– Ну да, – Тэа приподняла брови, – перевозить грузы? Я слышала ваши с Котори безумные проекты. И даже сама предложила парочку своих. Но потом Каванар… другие тоже захотят воевать.

Къяр пожал плечами. Он никогда не любил обсуждать гипотетические вопросы и предпочитал решать проблемы по мере их поступления. И если сейчас проблемой стал Равен Каванар, который на полном серьезе считал, что может штурмовать дворец, то позже проблемы могут стать другими, но тогда и надо будет их решать.

– А чего хотите вы? – неожиданно спросила Тэа. – Ты и Ферант?

– Когда-то он помогал Нарнэму Веру рисовать карты Семи домов.

– Ты хочешь уточнить их?

– Я хочу полететь на запад. И нанести на карту ту землю, которая есть там.

– Ты веришь в нее?

– Знаю, что она там.

– Хорошо, Къяр.

– Ты отпустишь меня?

– Как я могу удержать.

Пододвинув к себе колени, Тэа обхватила их руками и задумчиво уставилась вперед. Уже окончательно стемнело, но ярко горящие окна особняка давали достаточно света, проникавшего сквозь ветви не слишком-то обширного сада. Только теперь Тэа поняла, что то, что когда-то казалось ей буйными зарослями, на самом деле таковыми вовсе не было.

– Я всегда отпускаю тебя, когда ты уходишь. И всегда жду обратно.

– Я никогда не уходил, если ты того не хотела.

– Когда меня выдали замуж, мне было шестнадцать. Как думаешь, многое ли я тогда могла понимать и желать? Зато родители хорошо понимали, что стоит как можно скорее сыграть на интересе Алестуса ко мне – и его жажде заполучить молодую жену, которая родит ему наследника.

– Ты исполнила это.

– Я родила наследника Шестому дому.

– Алестус не прогадал. Его привлекла твоя молодость и красота?

– Да я просто единственная, кто не опустил глаз, когда меня представили королю. Только меня он и мог рассмотреть.

Тэа не стала говорить, что когда-то Алестус признался, что его привлекла именно напористость Тэа и ее желание идти до конца – он хотел, чтобы эти качества были у его сына и наследника. Король ни тогда, ни позже не верил в то, что бесплоден.

– Ты знаешь, что дракона можно убить, убив связанного с ним человека? – Тэа неожиданно повернулась к Къяру.

– Да, конечно.

– Поэтому завтра ты должен убить Равена Каванара. Никаких больше приговоров. Он мятежник и преступник, и должен умереть. Пока его дракон не разрушил дворец.

– Ты всегда была жестока. Но я сделаю то, что буду должен сделать.

– Тогда дай мне руку.

Он колебался всего мгновение, а потом протянул ладонь Тэа. Из того же кармана платья, в котором лежало письмо, королева достала миниатюрный кинжал. Крепко взяв руку Къяра, она надрезала его ладонь, потом проделала то же самое со своей. А после, отбросив кинжал, соединила кровоточащие порезы. Подув на сцепленные руки, Тэа прошептала слова.

В тот же момент Къяр отдернул руку, наконец-то поняв, что она делает.

– Тэа, во имя Сумрака, что ты делаешь?

– Сумрак тут ни при чем, – сказала женщина. – Но ты же не будешь отрицать, что теперь за тобой повсюду темные крылья смерти.

– Крылья? О чем ты?

– Не надо разыгрывать невинность! – вспыхнула Тэа. – Если я не могу их видеть, это не значит, что никто не может. Весь двор судачит о том, что когда ты искал Дэйна, то использовал древние ритуалы – на короткое время убившие тебя. И теперь за тобой постоянно плещутся темные крылья. Все, обладающие хоть мало-мальским Даром, ощущают их.

– Двор сплетников, – проворчал Къяр. – И что ты сделала?

– Соединила наши жизни. Теперь проклятие будет на нас обоих – и потеряет часть силы. Вероятно, ты все равно умрешь гораздо раньше, чем мог бы. Но по крайней мере, я ненадолго тебя переживу.

– Тэа! Ты не имела права. Я знал, на что шел.

– Я тоже знаю, на что иду.

Къяр покачал головой, как будто не вполне доверяя словам Тэа.

– Это ведь магия Невертара, да?

Королева кивнула:

– Идея построить Храм возникла не просто так. Я и без того достаточно давно жрица Невертара.

– Владыки боли.

– К кому еще я могла обратиться? К мягкотелой Ленарии, покровительнице женщин? Я не была только матерью. К Калтакону, воплощению воинской доблести? Я далека от воинов. Шелтенар покровительствует тем, кто идет в тенях, я же всегда на виду. А Меликанор раздает благословения направо и налево, но они бесполезны. Мне же нужна была не связь с духами Сигхайи, мне нужна была сила, отвечающая на молитвы.

– И часто ты к нему обращаешься?

– Не слишком. Он требует достаточно много крови. Но когда нужно – как сегодня – обращаюсь.

Грозный Владыка боли, Кровавый господин. Как говорят, власть его жрецов может быть почти безгранична – Невертар щедро дарует силу. Но в обмен просит кровь. И чем больше твое желание, тем больше крови придется отдать. Поговаривают, что только из-за этого жрецы Невертара не стали сильнее магов.

Сама Тэа не слишком увлекалась подобной силой. Она хорошо понимала, что плата может оказаться непомерно высока.

– Почему ты ничего не говорила?

– Ты бы не одобрил, – ответила Тэа. – Но ты господин Терновника, тебе легко судить.

– Нет.

– Что?

– Я не буду судить. Я и без того достаточно много тебя судил – а потом убеждался, что ошибся. Поэтому я буду просто доверять тебе. Только пообещай мне, что не будешь злоупотреблять благословением Невертара.

– Обещаю.

Кровь на порезе уже перестала течь, но Тэа даже не потрудилась перемотать свою руку, и Къяр тоже не стал ничего делать. Они оба понимали, что ритуал уже свершен, и чем больше крови вытечет, тем он будет надежнее. Но он в любом случае уже произошел, что бы это ни значило.

– Я просто не могла тебя потерять, – Тэа прильнула к Къяру. – А теперь, лорд Ревердан, только не говори, что позвал меня сюда исключительно ради разговоров.

Он не говорил. Он вообще ничего не стал отвечать. Только обнял ее и прошептал:

– Моя королева.

И белый олеандр с махровыми лепестками был их свидетелем.