Штурмовой авиаполк, в котором служил «Дядя Миша», перебросили на Ленинградский фронт. Туда же «перебросили» и Жукова – переход в контрнаступление на этом участке был важнее даже московского направления, где немцы увязали все больше и больше.

Следовало отбросить фашистов от Октябрьской железной дороги, чтобы не потерять связи с городом Ленина – не только потому, что там жили, работали, учились и воевали три миллиона человек, но и по другой причине: одна девятая всего производства СССР была сосредоточена именно на питерских заводах.

Холодина подступала, ветра дули студеные, но одно было хорошо – осенняя слякоть смерзлась, и колеса шасси не елозили.

Да и землянки достались штурмовикам целехонькие, протопили их быстро. «И сказал комполка, что это хорошо».

Часа в два пополудни эскадрилью Ерохина отправили на штурмовку – «Юнкерсам», недавно еще бомбившим станцию Мга, надо было дать сдачи.

Взлетали по ракете. Собрались над аэродромом примерно на высоте в тысячу метров и пошли колонной.

– Подходим к аэродрому. Увеличить скорость, плавная «горка»…

– На боевом курсе! Приготовиться к атаке!

Воздух был чист, а на аэродроме, возле взлетной полосы, стояли пять «Юнкерсов-52». И ни одного человечка. Будто бросили немцы свои самолеты.

«Сейчас проверим!»

Чтобы не отяжелять штурмовики, бомб не вешали, зато все восемь «эрэсов» были в наличии. Ими Ерохин и ударил.

Сорвавшиеся с направляющих реактивные снаряды, красиво пуша дымные хвосты, ударили по немецким самолетам, отрывая тем крылья и обрубая хвосты, разворачивая фюзеляжи, словно банки с тушенкой вскрывая.

Ага! Из самолетов стали выпрыгивать немецкие офицеры.

Бросая портфели, чемоданы, они кидались во все стороны.

«Приходите, тараканы, я вас чаем угощу!»

«Ильюшины», выходя из пике, добили «Юнкерсы», так и не дождавшись огня зенитной артиллерии, хотя пара, выделенная на подавление ПВО, кружила во всеоружии.

– Уходим!

Возвращаясь на аэродром, Михаил увидел несколько десятков танков, серые коробочки с белыми крестиками на башнях.

А бить их, считай, нечем…

– По двум дорогам к линии фронта идут танки и пехота, – доложил он на КП.

– Идите на аэродром. К вашему прилету группа будет готова.

Зря, ох, и зря они бомбами не увешались!

– Командир! Там пехота в балке! Много!

– Где? А, вижу… Атакуем!

Большой овраг внизу переполнен пехотой. «Илы» пронеслись на бреющем полете, поливая фашистов из пушек и пулеметов.

Оставляя сотни трупов, немцы бросились в голое поле, навстречу своим танкам. Будто «панцеры» могли их уберечь!

Штурмовики развернулись, заходя со стороны поля, и, как цыплят, загнали немцев обратно в овраг. В кровавую кашу.

Такого массового избиения Ерохин еще не помнил.

Небось гитлеровцам были памятны расстрелы с воздуха беженцев в не столь далеком июне? Вот и пусть испытают подобное на себе!

– Уходим!

…Готовясь ко второму вылету, «Дядя Миша» зашел на КП.

– Ерохин!

Комполка поманил Михаила к себе.

– Гляди! – мосластый палец прошелся вдоль красной линии на карте. – Где-то здесь орудует немецкий паровоз. Эта сволочь ломает пути! Надо его уничтожить. Приказ ясен?

– Так точно!

«Придумкуватые» немцы изобрели некое подобие сверхплуга из двух лемехов. Их цепляли к паровозу. Плуг ломал шпалы пополам, а рельсы, упираясь в покатые щеки, изгибались и лопались.

Паровоз за час уничтожал двенадцать-пятнадцать километров полотна.

Четверка «Илов» стала рыскать в поисках паровоза.

Сориентировались быстро, по «компасу Кагановича», то бишь по рельсовым путям, и вот он, след – развороченные шпалы, гнутые и ломаные рельсы.

– Ах ты сволочь…

Уже солнце садилось, добавляя багрянца, и тут-то «Дядя Миша» и углядел тень паровоза. Именно тень – большую, уродливую.

А где же сам паровоз?

– Нет, ну не сволочь ли?

Сверху на паровозе немцы смонтировали площадку, уложив на нее комья земли, кусты и снег – с высоты не увидеть!

– Атакуем!

«Дядя Миша» зашел сбоку, взял паровоз в прицел, нажал гашетки.

Промах!

Машинист, зараза, резко дал ход, и снаряды прошелестели мимо.

– Командир! Разрешите атаковать?

– Атакуй!

Лейтенант Виштальский дал очередь – и тоже мимо!

В будке паровоза сидел опытный гад. Лишь с четвертого захода снаряд угодил в котел – облако пара поднялось метров на двадцать, локомотив остановился.

Ерохин прошелся по нему из пушек и пулеметов, Виштальский угостил «эрэсами» – паровоз превратился в груду исковерканного металла.

– Припахали «пахаря»!

– Фотографируй, Аркаша, и возвращаемся.

«Дядя Миша» бросил взгляд на раскуроченный паровоз и усмехнулся: позади ломаного тендера тянулась полоса исковерканных путей, а вот впереди «пахаря» блестели целые рельсы.

Приятно посмотреть.