Глава 6
Лида
Разумеется, немцы не оставили в покое непокорный аэродром – «Юнкерсы» нажаловались, и бомбардировщики снова пошли в налет. Вот только на «МиГе» уже не полетаешь: тыловые службы доставили сами ящики с бескрылыми истребителями – прямо с завода – и боеприпасов подкинули, а вот высокооктанового бензина – йок. И целенький, новенький «мигарь» встал колом.
Первыми налетели «Мессершмитты».
«Худые» сделали правый разворот с резким снижением, затем левый. И с пикирования открыли огонь по красноармейцам, которые падали как снопы.
Жилин бросился к заправленному «И-16», чтобы хоть на «ишачке» погонять «худых» тварей. Он бежал, втягивая голову в плечи, невольно следя за погромом, учиняемым немцами.
Эта картинка отпечаталась в его сознании – сильная пыль и смерть расстрелянных людей.
«Мессеры» перешли в горизонтальный полет на высоте сотни метров с курсом на стоянку. С первого захода СБ был прострочен так, что куски обшивки отваливались большими кусками. Рванул полупустой бензобак, и с «эсбушкой» было покончено.
Досталось и «ишачку» – 20-мм эрликоновские снаряды перебили лопасть винта и раскурочили сам мотор. Деревянный самолет сгорел дотла, оставляя на месте стоянки знак в виде буквы «Т».
Скелет дюралевого СБ пылал дольше. С минуту он еще держался над упавшими на землю обгоревшими моторами, но затем начал разваливаться.
Иван резко затормозил. «Все, отлетался», – мелькнуло у него.
«Мессеры» стали резко набирать высоту, и на северной окраине аэродрома были обстреляны зенитным огнем ОЗАД. «Худые» сразу же снизились, развернулись «кругом» и начали повторять свой первый заход, только уже не девяткой, а звеньями. Одно звено, отстрелявшись, набирало высоту и разворачивалось за ангарами, на стрельбу заходило второе, за ним третье.
Трое пилотов, пробегая мимо, крикнули Жилину:
– Бежим за ангар!
Иван кинулся за ними. Рядом не было щелей, и надо было искать спасения от плотного пулеметно-пушечного огня.
«Мессершмитты» разворачивались на малой высоте, боясь зенитного артобстрела. Во время разворота Жилину хорошо видны были рожи немецких пилотов.
Ангаров было два – один современный, с каменными стенами и стальными балками. За ними и укрылись.
Незнакомая троица, прижавшись спинами к стене, представилась:
– Старший лейтенант Челышев!
– Лейтенант Ткачук.
– Старшина Кибаль.
– С «эсбушки»?
– С «пешки»!
«Мессеры» разлетелись – подходил черед «Юнкерсов». Это были «лаптежники». Завывая «иерихонскими дудками», они стали валиться на аэродром, сбрасывали бомбы с подвесок и выходили из пике.
Грохотало так, что уши заложило. Земля тяжко вздрагивала, словно барабан, по которому лупили в две руки. Все заволокло пылью, комья грязи сыпались сверху, припорашивая волосы.
А потом досталось ангару.
Толчок в спину был настолько силен, что все попадали.
Взлетевшая в воздух двутавровая балка, искривленная взрывом, упала совсем рядом, жалобно зазвенев.
И все стихло. «Ю-87», отбомбившись, уходили.
Им вдогонку продолбила зенитка, но «Ме-109» не стали возвращаться, чтобы добить ПВО.
Жилин встал и отряхнулся, порадовавшись, что натянул на голову пилотку с голубым кантом.
Аэродрома более не существовало – сплошные дымящиеся воронки, среди которых были разбросаны обломки «пешки», «ишачков», «МиГа» и прочей матчасти.
А вот народ уцелел – красноармейцы с опаской покидали свои убежища и захоронки, сходясь к тому месту, где когда-то находился КП.
Николаев в изгвазданном кителе смущенно улыбнулся:
– Ничего не слышу – звенит… Что будем делать, товарищ генерал-лейтенант?
Иван осмотрелся.
– Уходить будем, что ж тут еще делать. Улететь уже не на чем, а уехать?
– Грузовики есть! – доложил инженер полка. – Мы их в лес отогнали. Автостартер есть, два наливняка и трехтонки… Сколько, Орляхин?
– Пять штук, товарищ майор.
– Уже что-то, – кивнул Жилин. – Грузимся тогда. За ночь доберемся до Лиды, а там уже будем думать…
– Стой, кто идет! – крикнул бдительный часовой.
– Свои! – ответил ему парень в летчицком комбезе. В руке он держал кожаный шлем с очками.
Иван вышел ему навстречу.
– Пилот? – спросил он.
– Так точно! – вытянулся его визави. – Старший лейтенант Ерохин! 430-й ШАП.
– Вольно. Присоединяйся, будем выбираться вместе…
Колонна шла всю ночь, с остановками.
Растрепанные части 3-й и 4-й армий отступали, и те грузовики с пехотой или с ранеными, что пробирались к своим поодиночке, присоединялись к «каравану» генерал-лейтенанта.
К аэродрому Лиды подъехало больше тридцати машин. Большая их часть, распрощавшись с летунами, двинулась дальше на восток, к Минску, а Жилин со своими задержался.
Их встретили Татанашвили и Воробьев. Ганичев, как оказалось, погиб – сбили над Гродно.
– Черлёну разбомбили и Городец, – бубнил Татанашвили, – и Каролин тоже, и Желудок вроде…
– Да и здесь, смотрю, фрицы тоже отметились.
– Кто? А, ну да…
Иван огляделся. От лидинского аэродрома осталась едва половина.
Здесь как раз строили бетонную полосу, завезли кучи камня и гравия, песка и щебня. Как раз у этих куч и лежали в рядок несколько десятков трупов. Поодаль валялись носилки, лопаты и прочий шанцевый инструмент.
– Зэки?
– Они, – кивнул Воробьев. – Из Средней Азии нагнали. Заключенные как раз укладывали камень, а тут налет.
– Понятно… Как с техникой?
– Должны перегнать десяток «И-16» и «МиГи», не знаем пока сколько. А у нас тут пять «ишачков», но все в ремонте. До обеда должны починить.
– Горючее?
– Цистерна подземная, тонны четыре бензина точно есть. Насос вот только… Тоже в починке – снарядом покорежило. Механики перебирают.
– Боеприпас?
– Склад взорван, но два грузовика мы укрыли в роще – патроны, снаряды… На эскадрилью хватит, вылета на три.
– И то хлеб…
Устроились летуны в подвале трехэтажной гостиницы – так спокойнее. Часика три покемарили, а потом вышли на свет божий, побрели в столовую – большой палатке, прикрытой маскировочной сетью. В меню был хлеб с маслом, картошка с мясом и какао со сгущенкой. Царский пир!
Взяв кружку в руку, Жилин вышел на свежий воздух. Сейчас он не думал о боях, о потерях, а просто жил – дышал, щурился на солнышке, прихлебывал «какаву».
Неожиданно послышался гул, Иван насторожился, готовясь проклинать немцев, портящих роскошное утро. Но нет, с юго-запада подлетали «ишачки» – десятка два, если не больше.
По очереди зайдя на посадку, истребители покатились к стоянке, где их уже поджидали техники.
Допив какао, Жилин направился встречать гостей и еще издали узнал Долгушина.
– Сергей! – крикнул он. – Здорово! Откуда?
– Здравия желаю! – заулыбался комзвена. – Да везде были и нигде сесть не смогли. Буквально на дорогу приземлились – бензин на исходе. А там немцы! Ремонтники, что ли. Пару своих танков волокут. Ну, мы их из пулеметиков… А у них кроме тягача еще и цистерна с бензином! В общем, заправились. Вона, ребят из 127-го прихватили – Комарова, Данилина, Трещева, Варакина… Кто там еще? Марков. Ерошин. Артемов с нами, который старший политрук. Два «Мессера» сбил и «Юнкерс». Да!
Летчики понемногу собирались вокруг.
– Настрой как?
– Боевой, – серьезно ответил Долгушин.
Иван кивнул.
– Я сейчас тоже на «ишака» пересяду. А вы самолеты замаскируйте как следует и отдыхайте. Часика два как минимум.
– Товарищ генерал-лейтенант…
– Это приказ.
– Есть…
Летчики поплелись в столовую, а Жилин пошагал к двухэтажному зданию штаба. Там же и медики обитали.
Дом почти не пострадал, только в окнах не было ни одного целого стекла, все повылетали.
– Товарищ генерал-лейтенант!
К Ивану торопливо подошли Ерохин и Челышев.
– Мы… это… – начал Егор. – Тоже хотим на «-И-16». Штурмовик-то я недавно совсем освоил, а начинал с «чато».
– «Испанец»? – улыбнулся Жилин.
– Немного, – смутился Михаил.
– Я тоже на «ишачке» учился, – вступил Челышев.
– Да я, что ли, против? – улыбнулся Иван. – Вперед, и с песней!
Вскоре «безлошадные» оседлали три «И-16» из «долгушинских», вернее, «артемовских» – старший политрук исполнял обязанности комэска. И неплохо так исполнял.
Пяти минут не прошло, как распаренные механики доложили: два «ишачка» готовы к полету – починены, заправлены и все такое прочее.
– Благодарю за службу!
И снова – парашют, планшет. Махом в кабину.
Скучать, дожидаясь возвращения звена «безлошадников», не пришлось – показались немцы.
На аэродром шли бомберы – девятка «Ю-88» и тройка «Хе-111».
Четыре «Мессера» сопровождали их.
Жилин оглянулся – с ним в паре вылетал комполка Николаев.
– Саша! Отгоняем гадов!
– Понял, тащ генерал! Передали только что: части 3-й армии отходят к Скиделю!
– Ага… На взлет!
Мотор взревел, винт слился в мерцающий круг, «И-16» покатился по гладкому бетону и взлетел.
Огромная, ревущая «звезда», бешено вращавшая лопасти, казалась Ивану круглым щитом, защищавшим его от вражеского огня. И впрямь, в атаке лобовой движок любой снаряд примет.
Заглохнет, знамо дело, зато летчика спасет.
Впрочем, моторы «И-16» были очень надежны. Даже если пули расколачивали пару цилиндров, движок продолжал работать. А вот продвинутым немецким хватало одного попадания.
По сравнению с «МиГом», «ишачок» был «тормозным», не дотягивал по скорости даже до четырехсот девяноста кэмэ в час, зато вооружен был очень даже неплохо – пара пулеметов и столько же пушек («ишак» был 24-го типа).
«Хейнкели» подкрались хитро – с востока, стелясь на бреющем.
Ничего, мы тоже не простаки… Набрав высоту, «ишачок» задрал нос. Сбросив газ до малого, чуть не валясь в штопор, Жилин сорвал истребитель в пике – «И-16» падал отвесно, как сокол на добычу.
А «Хейнкель» проплывал внизу, словно в замедленном кино. Пушки истребителя задолбили, посылая горячий привет, и, словно молоток по хрустальной вазе, ударили по остекленному носу.
Бомбардировщик продолжал полет, как тот бронтозавр, которому откусили башку, – убит, а ноги все ступают, несут грузное обезглавленное тулово. Вот «Хейнкель» вильнул и по косой заскользил к земле.
Вписался. Пропахал носом, крылья всмятку, хвост в сторону.
Рванул, обращаясь в облако огня и дыма. И готово дело…
Самолет Жилина вышел из пике, уже позади «Ю-88». Иван ввел машину в боевой разворот, выходя под хвост бомберам – заднему стрелку его не достать, а тот, что лежит в подфюзеляжной гондоле, был вооружен несерьезным пулеметиком.
Пушки «И-16» застучали, подавляя эту «огневую точку» и вспарывая бомберу брюхо. «Юнкерс», словно лосось на нересте, стал «метать икру» – из бомболюков посыпались серые СЦ-100.
Половина из них взорвалась, шпигуя осколками падающий самолет. Парочка горячих кусочков металла пробила «ишачку» крыло, но ничего серьезного.
Николаев промелькнул выше, посылая вперед дымчатые шнуры трасс – очередь продырявила хвост «Юнкерсу-88». Задние стрелки сразу двух или трех бомбовозов взяли «И-16» комполка под перекрестный огонь. Очереди, пестрящие малиновыми огнями, веерами прошлись по «ишачку», так и не зацепив.
Тогда в дело вмешались «Мессеры».
Вдвоем против четверки воевать было трудно, но куда ж деваться?
Хотя, вон, по аэродрому разгонялось сразу звено «И-16».
Подмога близко!
«Ишачок» безнадежно отставал от «худых» на вертикалях, а вот на вираже был чертовски быстр.
Жилин ушел от «Мессершмитта», делая «горку» и входя в боевой разворот.
Мотор ревел, «подтягивая» советский истребитель к немецкому, а тот увлеченно обстреливал стоянку внизу, не замечая, что ему сели на хвост.
Метров со ста Иван выдал очередь из пушек, добавляя порцию из пулемета.
Снаряды и пули разодрали «худому» бочину позади и снизу кабины, пробивая бензобак.
Хоть и протекторированный, бак не выдержал залпа, рванул.
Падай, падай…
– И готово дело!
Излюбленной тактикой «Мессеров» была атака с превышения, с уходом вверх.
Догнать немца на вертикали для «И-16» было делом нереальным, а навязать немцам бой на горизонталях не удавалось – те не особо желали погибать смертью храбрых.
Идти в лоб?
«Мессеры» уворачивались от дуэли – уходили вверх «горкой», пикировали, обстреливали и снова набирали высоту.
Откуда ни возьмись, пролетели бипланы-«чайки».
Три… Шесть… Девять штук.
«Чайки» всей своей стаей накинулись на «Юнкерсов», и три «худых» заметались, не зная, кого же им сбивать.
Выбрали – бросились к бипланам. Как хотите…
Жилин с разворота вспорол нос «Мессершмитту» длинной очередью. Тот сильно задымил, тут же пыхнул огнем, и ему стало не до боя. Но и выпрыгивать Иван ему не позволил.
«Я всякие там конвенции не подписывал, – подумал он, вылавливая прицелом фигурку парашютиста. – Если враг не сдается, его уничтожают. А если сдается? Ну и что? Какая разница? Он же все равно – враг!»
Короткая пулеметная очередь – и на парашюте опустился труп врага.
Пара «Мессеров» решила не мстить за убиенных камрадов и умотала. Следом, просыпая бомбы, кинулись бомбовозы.
«Чайки» не отставали – и свалили еще один «Юнкерс».
Сделав круг, Жилин пошел на посадку.
Едва успев вылезти из кабины, он столкнулся с Татанашвили.
И.о. комполка сказал:
– Есть связь со Скиделем. Наши там, ждут прикрытия с воздуха.
– Дождутся, – кивнул Иван. – Сейчас заправимся, осмотримся… Я возьму с собой еще семерых. Артемов пусть готовится.
– Лады! Да. 123-й ИАП переброшен в Пинск. Комполка погиб, его сменил капитан Савченко. У них там сборная солянка – «ишачки» вместе с СБ, есть даже «Яки» и пара «МиГов». Савченко обещал помочь над Скиделем.
– Ждем-с!
В. Орехов, танкист, 62-й ТП:
«Техники никакой не было, шли пешком. В лесу подобрали раненого командира дивизии Колиховича, а нас выводил командир полка Шаповалов. Оба они два друга, кончали академию имени Сталина до войны.
Было 23 командира, и нас, рядовых, было 23, только проверенных взяли с собой. Продвигались по лесам, кое-где принимали бои, у Барановичей, на реке Березине, переплывали. Самоотверженно дрались сразу за Минском с большим немецким десантом, где были даже танкетки… пришли в Вязьму, откуда поездом привезли в Москву на Белорусский вокзал, где все командиры поехали в штаб армии.
Расставались, плакали все. Мы, рядовые, поехали под Москву, на формировочный пункт. Попал я в 122-ю танковую бригаду, которая формировалась под Нарофоминском».
