Книга: Никому не говори
Назад: Глава 14
Дальше: Глава 16

Часть II
Рамона

Глава 15

Как следователь, Хэтчер была убеждена, что наибольшего успеха она способна добиться лишь в том случае, если ей удастся проникнуть в сознание жертвы преступления. Такого рода сопереживание не имело особого значения при расследовании имущественных дел и проведении облав на проституток, но, прослужив два года в оперативной группе по раскрытию убийств, детектив была уверена в том, что может — хотя бы частично — ощущать переживания жертвы в последние моменты ее жизни.
Элли нравилось думать, что она обладает прирожденной способностью представлять внутреннюю жизнь других людей. Она отмечала закономерности в поведении. Она читала выражения лица. Она имела тонкое чутье в отношении того, чем живут люди.
Но, помимо того, что она сумела представить, какие чувства испытывала Джулия Уитмайр, когда писала предсмертную записку, проникнуть в ее внутренний мир было для Элли весьма непросто.
Разумеется, она помнила, какие эмоции обуревали ее в юности. Она также помнила, чего ей стоило совершенствование физической формы. Ты не станешь Мисс Тинейджер Канзаса, будучи такой толстой.
И она знала, что такое жаждать внимания со стороны родителей. Она боготворила своего отца. Он защищал людей. Он был героем в битве добра со злом. Она помнила, как играла в подвале созданного отцом офиса, на стенах которого висели фотографии жертв Душителя из Колледж-Хилл и карта, утыканная булавками: красные обозначали места установленных убийств, желтые — предполагаемых. Она подбрасывала и катала по полу свой резиновый мяч психоделической расцветки, задавала отцу вопросы и выдвигала версии. Обычно он просил ее помолчать, но бывали дни, когда они обсуждали то или иное дело, хотя мать ругала отца и говорила, что это «неправильно». Это были самые дорогие воспоминания о нем.
Однако во многих отношениях жизнь Джулии Уитмайр отличалась от юношеского опыта Элли. В деревянном доме с тремя спальнями в Вичите, штат Канзас, Элли и мечтать не могла о той независимости, какой пользовалась Джулия. После гибели отца причислять их семью к среднему классу было бы большим преувеличением. Элли никогда не бывала восточнее Канзас-Сити и западнее Далласа, пока не отправилась вслед за братом в Нью-Йорк.
Тогда она говорила себе, что этот переезд позволит одному ответственному члену семьи Хэтчеров следить за другим, но в глубине души стремилась изменить свою жизнь. Чего бы она ни была лишена в юности, Элли никогда не ощущала себя несчастной. И она никогда не была неблагодарной.
Она понятия не имела, как проникнуть в сознание такой девушки, как Джулия. С деньгами отца и нью-йоркскими улицами, ждавшими ее за дверями особняка, Джулия вела более сложную и насыщенную жизнь, чем большинство людей могли себе представить. И в то же время она была несчастна.
Элли и Роган сидели бок о бок за столом и просматривали страницу Джулии Уитмайр в Facebook, в надежде узнать что-нибудь о ее последних днях.
— В последний раз она обновляла свою страницу в пятницу вечером, — сказал Роган. — «Только что обратила внимание на название лака для ногтей пальцев ног: Ogre the Top Blue. Боже!» — таковы ее последние, нелепые, слова. Тебе не кажется, что девушка, собирающаяся покончить с собой, должна оставить прощальное послание?
— Она его оставила, — ответила Элли. — В предсмертной записке.
Теперь этот последний комментарий Джулии в Facebook был погребен внизу страницы под более чем двумя сотнями комментариев, появившихся после того, как распространилось известие о гибели девушки. Большинство из них, судя по всему, были помещены незнакомыми людьми и содержали соболезнования отцу Джулии. «Я не знал тебя, Джулия, но мне очень жаль, что ты не смогла найти радость в этой жизни. Пусть музыка сопровождает тебя в следующей жизни». «Твой отец изменил лицо рок-н-ролла. Господи, упокой душу его маленького ангела».
— Клянусь, я просто не понимаю этих людей, — проговорил Джей Джей.
Они читали комментарии, составляя список тех, кто был наиболее близок к Джулии при жизни. Этим утром они уже поговорили с ее братом, Билли. Несмотря на шоковое состояние, он старался оказать максимальную помощь. Как это свойственно большинству студентов-первокурсников, его внимание в последнее время было сосредоточено на занятиях и вечеринках, но не на младшей сестре.
Роган кликнул по ярлыку «Фотографии».
Большинство снимков представляли собой традиционные фото, выкладываемые девушками-подростками в Интернете. Автопортреты с поджатыми губами, снятые на камеру мобильного телефона. Несколько снимков в бикини на пляже в компании Рамоны. Фотографии чрезмерно дорогих платьев, которые Джулия обожала. Снимки, сделанные во время недавних поездок в Рим, Париж, Мадрид и Белиз. Маска с выставки Александра Маккуина, проходившей прошлым летом в музее искусств Метрополитен. Самая последняя фотография — Джулия Уитмайр в сельской местности, без косметики, обнимающая за длинную шею какое-то животное.
— Это самый толстый козел, какого я когда-либо видел, — сказал Роган о животном.
На заднем плане стоял красный каркасный амбар с наклонной зеленой металлической крышей. Идиллическая картина.
Элли зачерпнула ложкой немного «Нутеллы» из банки, стоявшей в ее столе.
— Думаю, это альпака. Нечто вроде маленькой шерстистой ламы. Она служит символом статуса в сельских домах, поскольку стоит очень дорого — из-за ее шерсти или чего-то еще.
— Откуда, черт возьми, тебе это известно?
— Когда ты наконец поймешь, что эрудиция твоего партнера не знает границ?
Несколько лет назад ее бывший бойфренд, финансист, собирался приобрести пару альпак, как раз в то время, когда она рассталась с ним.
— Помимо всего прочего, они плюются и издают жуткие звуки, напоминающие рев раненой коровы.
— Эта бедняжка довольно уродлива и в то же время почти мила.
— Ты слишком чувствителен, — сказала Хэтчер. — Есть какие-нибудь известия от врача Джулии?
С разрешения родителей они обратились к врачу Джулии по поводу найденных в ее сумочке капсул «Аддералла».
— Звонила медсестра. Единственное лекарство, которое прописывал ей врач, — противозачаточные пилюли. И никаких направлений к психиатру он ей не выписывал. На бутылочке не было этикетки. Может быть, у нее не было рецепта на эти капсулы.
Элли открыла новое окно на экране компьютера и нашла «Аддералл».
Вначале она кликнула по ярлыку видео под названием «Тинейджеры и средства, применяемые в случае синдрома дефицита внимания и гиперактивности: вмешательство или зависимость?» Четыре участника публичной дискуссии сидели за столом на трибуне перед типичным лекционным залом. Фон создавал пурпурный бархатный занавес с логотипом Нью-Йоркского университета в виде факела.
По словам женщины-психолога — табличку с ее именем загораживал графин с водой, — психотропные средства прописывают чрезмерно часто, в особенности детям. За последнее десятилетие их употребление выросло на четыреста процентов. В восьмидесяти процентах случаев врачи прописывают их по необоснованным, с точки зрения Федерального управления по контролю за продуктами и лекарствами, причинам.
Столь же убедителен был психиатр, который видел в транквилизаторах самое перспективное средство избавления детей от излишних душевных страданий. Он страстно говорил о том, как они трудятся, не жалея сил, только для того, чтобы потом запустить учебником в стену и почувствовать себя глупым и беспомощным.
Роган протянул руку и кликнул по мыши, остановив видео.
— Эй! — недовольно произнесла Элли.
— Время идет, женщина, а это видео длится около часа. Что, понравился психиатр?
Хэтчер взглянула на застывшее на экране лицо. Согласно табличке, врача, ратовавшего за употребление транквилизаторов, звали Дэвид Болт, и она вынуждена была признать, что он действительно привлекателен.
Она взглянула на Рогана с притворной усмешкой и вновь завладела мышью:
— Взгляни-ка вот на это.
Название статьи гласило: «Студенты стремятся добиться конкурентного преимущества с помощью „Аддералла“». Они просмотрели материал, обращая внимание на наиболее интересные места. Абсолютно здоровые студенты без каких-либо диагнозов… Смесь амфетаминовых солей… Обычно его нюхают… Помогает в учебе… Обеспечивает преимущество… Покупайте его у друзей, которым был поставлен диагноз «синдром дефицита внимания и гиперактивности»… Оказывает на мозг такое же воздействие, как кокаин или метамфетамин… Один из пяти студентов…
— Смотри, — сказала Элли, показывая на предпоследний абзац. — «В случае злоупотребления может вызывать депрессию и чувство тревоги». Давай попробуем раздобыть токсикологические отчеты. Это еще одно свидетельство в пользу самоубийства.
— Давай также попробуем выяснить, где она доставала его, — сказал Роган.
Элли вернулась в Facebook, к стене с комментариями. Она начала кликать по именам друзей Джулии, оставивших записи на ее странице.
Она кликнула по анкете Маркуса Грэйза, с которым, по словам Рамоны, Джулия время от времени встречалась.
«Извините, в настоящее время эта анкета недоступна. Пожалуйста, повторите свой запрос спустя некоторое время».
Она кликнула по анкетам еще нескольких друзей Джулии и получила тот же самый ответ.
— Может быть, какой-нибудь сбой в системе? — предположил Роган.
— Но полчаса назад я смотрела некоторые из них, — сказала Элли.
Она набрала в поисковом окне Facebook «Джесс Хэтчер», после чего на экране без всяких проблем открылась анкета брата с последним обновлением: «Мне кажется, у меня лихорадка Бибера».
— Странно.
— Не волнуйся. Мы найдем этих ребят в школе и побеседуем с ними лично.
— А-а, те самые люди, которых я разыскиваю. — Перед их столом стояла лейтенант Робин Такер, сверля напарников взглядом. — Бог мой, Хэтчер, как это ты ухитряешься постоянно держать во рту ложку чистого сахара и жира и при этом влезать в брюки? Ну ладно, ладно. Просто скажи мне, что все твое внимание сосредоточено на Джулии Уитмайр.
Роган сделал небрежный жест рукой:
— Все в порядке, Лу.
— Не все в порядке. Мне раз пятнадцать звонили по поводу того, что вы вчера ушли от Уитмайров. Потом мне еще позвонил отец девушки и сообщил, что вы отнюдь не порадовали его, когда вернулись вчера вечером.
Произнося эту тираду, Такер смотрела на Элли, но ответил ей Роган:
— Мы работаем.
— Какого черта вы так долго решаете проблему с этим блокнотом?
Роган продолжал отвечать за обоих:
— Это вопрос поколений. Обычно люди кончают с собой, когда у них рак в последней стадии, после развода или разорения. Люди этого возраста пишут предсмертные записки на бумаге.
— Так эту записку написала она или нет?
— Хэтчер отдала записку одному старому профессионалу из колледжа Джона Джея. Этот парень говорит, что, похоже, она принадлежит руке Джулии, но он не может утверждать это с уверенностью, поскольку в нашем распоряжении имеется слишком мало образцов ее почерка — всего несколько старых поздравительных открыток, которые она посылала родителям к дням рождения, а также к праздникам отца и матери. В наше время дети больше не пишут от руки.
— Стало быть, ты вплотную занимаешься этим делом?
На сей раз вопрос был адресован непосредственно Элли.
— Да, работаю.
— Чудесно. Твой энтузиазм вдохновляет.
— Послушай, я могу солгать, если тебе так хочется. Я согласна, вчера мы поторопились с выводами. Мне очень жаль, и я хочу исправить ошибку. Нет, я не считаю, что ее убили. И я знаю точно, что никому бы не пришло в голову упрекнуть нас в спешке, если бы мы нашли в ванне тело подростка из бедной семьи. Независимо от этого я обещаю приложить все усилия, чтобы установить истину, даже если моя интуиция подсказывает, что это самоубийство.
— С учетом человеческих судеб, связанных с этим делом, может быть, твоя интуиция дает сбой.
Элли вздохнула:
— Будем надеяться.
Роган принялся стучать костяшками пальцев по столу:
— Не хочется вторгаться в вашу задушевную беседу, но, может быть, мы все-таки вернемся к делу?
Элли с благодарностью взглянула на него.
— Нам нужно ехать в школу Касден, чтобы поговорить с ребятами, — сказала она и поднялась со стула.
Это заявление оказало на Такер умиротворяющее воздействие, и она отправилась в свой кабинет без дальнейших комментариев.
— Ну вот, теперь можешь действовать, — сказал Роган, когда Такер скрылась за дверью. — Ты помнишь, что сегодня даешь показания по делу Вашингтон? — Он посмотрел на свои часы «ТАГ Хойер». — Черт возьми. Я должен идти. Тридцать минут.
Она помнила дело Вашингтон. Имя — Тельма. Обвиняемым был ее внук, которого она воспитывала со второго класса. Точно так же, как его мать тридцатью годами ранее, он таскал из дома вещи, добывая деньги на наркотики. Однажды Тельма поймала его с поличным. В отличие от матери, которая просто ушла из дома, оставив своего семилетнего сына, этот самый сын задушил Тельму Вашингтон и сидел на пороге до приезда полиции, предварительно приняв последнюю дозу.
Сегодня должно было состояться совещание суда с адвокатами сторон для рассмотрения ходатайства об опровержении признания обвиняемого. Это был верняк, гарантированно выигранный для прокуратуры штата процесс, но в делах об убийстве хороший адвокат цепляется за детали до самого конца. Всегда расставляет все точки над «i». И Джей Джей, и Элли могли дать необходимые показания со стороны обвинения, но не было никаких сомнений в том, что дело Вашингтон — хотя и порученное им обоим — в действительности являлось делом Рогана. Хэтчер подозревала, что это каким-то образом связано с близкими отношениями Рогана с его матерью, бабкой, двоюродной бабкой и бог знает с кем еще из его многочисленных родственниц, когда те еще были живы.
Иногда какое-нибудь дело будоражило кровь и разжигало страсть. Некоторые дела пробуждали воинский дух.
— Ты подождешь меня? — спросил Джей Джей. — Или хочешь пару часов побыть одна?
— Пока ты будешь в суде, я съезжу в школу. Позвони, когда освободишься.
Возможно, Джулию не убили, но она все же была человеком, чья незаладившаяся жизнь закончилась безвременно, и ранняя кончина свела ее с Элли. По крайней мере, Элли могла выяснить, что было для девушки последней каплей. Ей следовало отнестись к этому с должным вниманием.
Назад: Глава 14
Дальше: Глава 16