Она лежала у стены. Тыльной стороной ладони ощущала канавки между кафельными плитками пола. Кто-то обустроил эту комнату. Попытался сделать ее жилой. Томас. Тот мальчик. Он? И где он, в таком случае, сейчас? Можно ли рассчитывать на его помощь? Нет. Ясно, что он здесь больше не живет. И это нормально. Ему лет двадцать пять, не меньше.

Она лежала, дрожа от возбуждения и ужаса. Сердце билось, стучало, грохотало. Хотелось пить. Представила себе воду со льдом. Представила, как вода смачивает пересохший рот. Когда она наконец услышала шаги над головой, то не смогла сдержаться, не справилась с мочевым пузырем. В трусах сделалось мокро и жарко, секунда – и всё. Словно оргазм. И тут же вернулся страх. Провела языком по сухим шершавым губам.

«Господи, не покинь меня, Господи!»

Она давно уже не верила в Бога. С церковью распрощалась, как только достигла совершеннолетия.

Распрощалась с жестоким, беспощадным Богом, всегда стоящим на стороне сильных. Пусть многие и считают, что это не так. С глаз ее спала пелена, рассеялся весь этот туман, который напускали. В приходе. И в воскресной школе. Бог есть истина и жизнь. Бог есть добро.

Родителям она об этом не рассказала. Как и сестрам.

И вот теперь лежала на полу и истово молилась.

Роза вернулась.

Она в доме.

Разговаривает.

С кем?

Ходит, шаркает по полу. Тень закрыла свет из люка. Удивленный вздох, вскрик. И вдруг резкий скрежет передвигаемой мебели.

Ингрид стиснула ручку так, что пальцы свело судорогой.

Боже, прости меня за все, что я совершила! Боже, милый мой, дорогой, прошу, помоги, помоги мне, дай мне сил!

Роза ушла. Вернулась. Снова ушла и снова вернулась. Где-то вдалеке зазвонил мобильник. Не ее, хотя и ее телефон тоже где-то там, наверху. У нее другая мелодия. Она выбрала старомодный рингтон – звонок как у обычного телефона. Как в те времена, когда мир был безопасен и понятен. Когда была жизнь. Ее жизнь. Когда она стояла за прилавком своего магазина и продавала книги. Всем этим милым немолодым женщинам с полиэтиленовыми пакетами – они были оплотом культуры. Как бы хорошо снова очутиться среди них, они окружили бы ее со всех сторон, защитили, она бы укрылась за их спинами, обтянутыми потрепанными пальто, и ничего-ничего с ней не случилось бы.

Стук открывшейся двери. Тащит что-то тяжелое. Она слышала, как затрудненно дышит Роза. Снова мелодия мобильника.

– Роза Брун.

И потом:

– Вот как. Понимаю. Да, но ведь именно… Послушайте, давайте я перезвоню чуть позже. Я занята. Перезвоню. Договорились. До связи.

Шум совсем рядом с люком. Грохот, прямо тут. Она затаила дыхание, ощутила, как задрожала стена. Зашуршала одежда.

Роза спускается в подвал. Принесла лестницу и спускается. Осторожно, крадучись. В одних носках. Скрип открывающейся дверцы в шкаф-туалет. Хриплый вскрик.

И вот стремительно отлетает от стены кровать. Ингрид ждала этого. Взвилась, пружиной распрямилась и воткнула ручку в живот Розы.