Глава 30

– О боже! О боже…

Елена бросилась к кровати, перед которой на корточках сидела малышка, зажимавшая правой рукой левое предплечье, залитое кровью. До начала учений это предплечье девочки было забинтовано, а сейчас повязка валялась на полу, как размотавшийся рулон туалетной бумаги.

– Что случилось, моя малютка? Что с тобой произошло? – воскликнула докторша и присела рядом с перепуганной девчушкой.

В то время как Елена все еще находилась в состоянии шока, Мартин уже обнаружил причину ранения.

Кровь была на постельном белье, на лице Анук, на ее руках, пальцах и на ночной рубашке. Мартин заметил несколько капель крови даже на полированной поверхности шкафчика из нержавеющей стали под телевизором, что указывало на то, что кровь брызнула из артерии по высокой дуге.

– У нее разрезана артерия, – сказал Мартин и спросил Елену, где находятся дезинфицирующие средства и чистые бинты.

Судя по цвету лица Анук, все было не так плохо, как могло показаться на первый взгляд. По собственному опыту Мартин знал, что потеря даже небольшого количества крови может выглядеть очень страшно.

– Артерия? – удивленно воскликнула Елена и показала на дверь, ведущую в ванную. Она назвала ему код, значение которого стало ему ясно только тогда, когда Мартин обнаружил в ванной под раковиной шкафчик, похожий на сейф. Из соображений безопасности этот шкаф с медикаментами был оснащен кодовым замком.

Наряду со шприцами, иглами для инъекций, шлангами, ножницами и другими материалами, которые могли быть использованы для суицида, Мартин нашел необходимый дезинфицирующий спрей и перевязочный материал.

Он отнес все Елене и наблюдал за тем, как она приподняла подбородок обессиленной девочки. Глаза Анук были закрыты. К пушку на ее верхней губе приклеилась маленькая белая точка. Клочок ваты или кусочек бумажного носового платка.

Мартин стянул с больничной койки белье и вытряс его. Потом он приподнял матрас, снял с него гигиенический чехол, но и там ничего не обнаружил.

– Вы были последним, кто посещал ее, – с упреком в голосе сказала Елена, после того как отвела Анук к кожаному дивану, где осмотрела руку девочки. Когда Анук перестала прижимать ладонь к запястью, кровь снова начала капать, как капли дождя, стекающие по ветвям ели. Поэтому Елена поспешно наложила на руку девочки давящую повязку.

– Вы намекаете, что это я побудил ее к этому, когда оставался с ней один? – раздраженно спросил Мартин.

– Нет, конечно нет, но… – Уголок глаза Елены нервно задергался. – Кто это был, моя сладкая? – Она нежно погладила Анук по щеке. – Кто тебя поранил?

Ответа не последовало.

– Я знаю, кто это сделал, – прошептал Мартин.

– Что? Кто? – Елена подняла голову.

– Она сама.

– Что вы сказали? Нет! Это невозможно. И вообще, зачем ей это делать?

– Во всяком случае, она нанесла себе эти повреждения не для того, чтобы убить себя, – сказал он.

Для него все указывало на то, что хотя она и хотела себя поцарапать, но нанесла себе такую глубокую рану не преднамеренно.

– Как это могло произойти? – опустошенно спросила Елена. – Здесь нет никаких острых предметов, до которых она могла бы добраться. Я клянусь, после инцидента с цветными карандашами я тщательно обыскала всю каюту.

Мартин подождал, пока Елена закончила накладывать давящую повязку, и спросил ее:

– Сколько листов бумаги вы дали ей в тот день?

Она испуганно посмотрела на него:

– Я не знаю. Я их не считала.

Елена заметила, что Мартин совершенно подавлен, и поспешно прикрыла ладошкой рот.

– Вы считаете… – Она повернулась к Анук. – Дорогая, скажи мне, пожалуйста, ты обрезалась листком бумаги?

Анук ничего не ответила, но Мартин был уверен, что так оно и было. В общении с психическими больными никакая предосторожность не бывает излишней. Во время обучения он знал одну шестнадцатилетнюю девушку, которая провела острой кромкой листка бумаги по своим глазам.

– Ты сохранила один листок? – постарался он достучаться до Анук. И на этот раз успешно. Она открыла глаза. Мартин не был уверен в том, что она его узнала, но не было никаких сомнений, что она разозлилась. Она кивнула, и при этом ее глаза гневно сверкнули. Мартин обменялся красноречивым взглядом с Еленой. – А потом ты съела листок, верно?

Вот откуда маленький белый комочек на ее верхней губе.

Анук плотно сжала губы. Она казалась разгневанной, вероятно, потому, что он легко разгадал ее тайну.

Мартин принес из ванны влажную мочалку, чтобы Елена могла протереть лицо Анук, что та позволила сделать с большой неохотой.

В шкафу под телевизором нашлись свежие простыни и постельное белье, которое Мартин застелил на кровать, в то время как Елена позаботилась о ночной рубашке для Анук. Они вместе отвели девочку к ее кровати. Она была еще слаба, но ее состояние не было критическим.

При этом взгляд Мартина упал на планшетник, лежавший на ночном столике. Экран был темным, но в нижнем углу компьютера светилась желтая лампочка, значит, он находился в режиме ожидания. В то время как Анук откинулась на подушку, он взял в руки компьютер и активировал дисплей.

– Вау! – вырвалось у него. Рисунок, который, по всей видимости, Анук набросала, пока проходили занятия по эвакуации пассажиров с борта тонущего судна, отличался необыкновенной верностью в передаче деталей. Настоящее произведение искусства, которое не оставляло сомнения в том, что по меньшей мере в области изобразительного искусства Анук была чрезвычайно одарена.

Поскольку он не собирался отбирать у малышки компьютер, Мартин достал из кармана свой мобильный телефон и сделал фотографию с экрана компьютера. Потом он попрощался с Анук, которая снова лежала с закрытыми глазами, и подождал снаружи Елену.

– Это нарисовала Анук? – спросила докторша, после того как надела на Анук свежую ночную рубашку и тоже вышла из каюты. – Сама, без посторонней помощи?

Не веря своим глазам, Елена смотрела на экран мобильника: на рисунке было видно мрачное отверстие, зияющее в полу, возможно колодец, на дне которого виднелась темная, переливающаяся вода. Другой особенностью этого рисунка была веревка, свисавшая в эту шахту и доходившая до самой воды.

– Есть здесь, на корабле, место, которое выглядит примерно так, как на этой фотографии, – отверстие, люк или шахта, сквозь которую можно видеть море? – спросил он Елену.

Докторша прищурилась и наклонила голову набок, чтобы рассмотреть рисунок с другого ракурса.

– Хмм, – нерешительно сказала она. – Я еще никогда не видела ничего подобного. Обычно у круизных лайнеров редко бывают отверстия в корпусе, когда они находятся в открытом море.

«В открытом море», – мысленно повторил Мартин, и это натолкнуло его на идею.

– На какой палубе находится якорный отсек? – взволнованно спросил он.

– Якорь? Вы имеете в виду…

Отверстие, под ним вода, веревка, которая может изображать цепь.

– На какой палубе? – торопил он. – Пожалуйста.

Елена задумалась.

– Их несколько, – сказала она наконец. – Насколько я знаю, один такой отсек находится на третьей палубе. И еще один наверху, кажется на одиннадцатой палубе.

«11 + 3».

Кровь в артериях Мартина побежала ощутимо быстрее. Он бросил еще один взгляд на фотографию рисунка Анук на экране компьютера и сказал:

– Возможно, у меня разыгралось воображение. Но думаю, не будет лишним, если мы осмотрим эти якорные отсеки.