41
Туйа, великая царская супруга, возглавляла церемонию посвящения исполнительниц, которым разрешалось участвовать в отправлении культа Хатхор в посвященном ей большом храме, в Мемфисе. Молодые женщины, прибывшие со всех провинций страны, прошли строгий отбор вне зависимости от того, являлись ли они певицами, танцовщицами или играли на музыкальных инструментах.
С большими строгими и внимательными глазами, высокими скулами, тонким прямым носом, маленьким, почти квадратным подбородком, в ритуальном парике с символом материнства, Туйа своим видом так действовала на кандидаток, что многие из них терялись. Царица, которой когда-то в юности пришлось пройти через то же самое, и не думала о снисходительности — если хочешь служить божеству, первым необходимым качеством должно быть самообладание. Техника конкурсанток показалась царице довольно слабой; она решила отчитать учителей гарема, которые в последнее время заметно расслабились. Единственная молодая женщина, которая счастливо отличалась от остальных, была серьезна, собранна и притом необыкновенно красива. Когда она играла на лютне, то делала это так сосредоточенно, что, казалось, весь окружающий мир рассеялся и не существует для нее.
В садах храма участницам конкурса, как успешным, так и неудачницам, накрыли легкий завтрак; одни плакали и сетовали, другие нервно смеялись. Все они были еще слишком юные, почти девочки. Одна только Нефертари, которой коллегия старших жриц решила доверить дирижировать женским оркестром храма, оставалась спокойной и просветленной, как будто все это ее нисколько не касалось.
Царица подошла к ней.
— Вы были блистательны.
Юная лютнистка поклонилась.
— Как ваше имя?
— Нефертари.
— Откуда вы?
— Я родилась в Фивах и училась в гареме Мер-Ура.
— Кажется, успех вовсе не радует вас?
— Я не хотела оставаться в Мемфисе, но предпочла бы вернуться в Фивы и остаться там при храме Амона.
— И стать затворницей?
— Приобщение к тайнам — мое самое заветное желание, но я еще слишком молода для этого.
— Это правда, для вашего возраста это необычное занятие. Неужели вы будете разочарованы, Нефертари?
— Нет, Великая Царица, но мне очень нравятся ритуалы.
— Разве вы не хотите выйти замуж, иметь большую семью и детей?
— Я об этом не думала.
— В храме довольно строгий образ жизни.
— Мне нравятся камни вечности, их тайны и уединение, к которому они зовут.
— Надеюсь, вы все же согласитесь на некоторое время оставить их?
Нефертари осмелилась поднять глаза на великую царскую супругу. Туйе понравился ее прямой чистый взгляд.
— Дирижировать женским оркестром этого храма очень почетно, однако у меня для вас другое предложение. Согласились бы вы поступить ко мне в управляющие?
Управляющая у великой царской супруги! Сколькие знатные дамы мечтали занять этот пост, назначение на который означало быть доверенным лицом царицы.
— Моя давняя подруга, которая занимала этот пост, скончалась в прошлом месяце, — сказала Туйа. — Претендентки на это место слишком многочисленны, и все они клевещут друг на друга, чтобы устранить соперниц.
— Но у меня нет опыта, я…
— Вы не принадлежите к этому кругу знати, погрязшему в собственных привилегиях; ваши родители не ссылаются без конца на своих выдающихся предков, оправдывая тем самым свою лень и бездеятельность.
— Но разве как раз мое происхождение не будет являться помехой?
— Меня интересует личность человека. Не существует препятствий, которые бы стоящий человек не смог преодолеть. Что вы решили?
— Могу я подумать?
Царицу это позабавило. Ни одна знатная дама не осмелилась бы сказать такое.
— Боюсь, что нет. Если вы надышитесь ладаном храмов, боюсь, вы забудете про меня.
Прижав руки к груди, Нефертари поклонилась.
— Я к вашим услугам, Великая Царица.
Поднимаясь еще до рассвета, царица Туйа наслаждалась спокойствием раннего утра. Мгновение, когда луч солнца пронзал тьму, представлял для нее ежедневное творение тайны жизни. К великому ее удовольствию, Нефертари тоже нравилось работать в утренние часы, так что, не теряя времени, царица могла отдать ей необходимые распоряжения на день, когда они вместе завтракали.
Через три дня, после того как Туйа приняла это решение, она поняла, что не ошиблась: красота Нефертари дополнялась еще и тонким умом, отличавшимся удивительной способностью отделять главное от второстепенного. Между царицей и ее помощницей с первого же дня установилось глубокое взаимопонимание. Они понимали друг друга с полуслова, иногда даже и слов не нужно было. После их утренней беседы Туйа проходила в свою гардеробную.
Парикмахерша уже заканчивала с париком, обрызгивая его туалетной водой, когда в комнате появился Шенар.
— Отпустите вашу служанку, — потребовал он. — Ничьи любопытные уши не должны нас услышать.
— Неужели это так серьезно?
— Боюсь, что так.
Парикмахерша удалилась; Шенар, казалось, был загнан в угол невероятным страхом.
— Говори, сын мой.
— Я долго не решался…
— Но раз ты принял решение, к чему тянуть время?
— Потому что я… не решаюсь причинить вам ужасные страдания.
На этот раз уже Туйа забеспокоилась.
— Произошло какое-то несчастье?
— Сети и Рамзес исчезли вместе с армией.
— Значит, у тебя есть точные сведения?
— Прошло уже слишком много времени с тех пор, как они отправились в пустыню на поиски пропавшей экспедиции искателей золота; уже поползли тревожные слухи.
— Не слушай их. Если бы Сети не было в живых, я бы об этом узнала.
— Как…
— Между твоим отцом и мной существует невидимая связь; даже когда мы находимся далеко друг от друга, мы все равно вместе. Так что не беспокойся.
— Вам следует признать очевидное: правитель и его экспедиция должны были давным-давно вернуться. Мы не можем пустить управление страны на самотек.
— Визирь и я лично управляем текущими делами.
— Вам нужна моя помощь?
— Выполняй свои обязанности и будь доволен этим; нет большего счастья на земле. Если ты все еще чувствуешь какое-то беспокойство, отчего тогда ты не возглавишь экспедицию и не отправишься на поиски пропавших отца и брата?
— Происходит что-то странное, чего мы никак не можем понять; как будто демоны пустыни пожирают тех, кто собирается отнять у них золото. Разве мой долг не заключается в том, чтобы оставаться на своем посту?
— Слушай голос своей совести.
Два послания Сети, отправленные с интервалом в четыре дня, не дошли до Египта — ни одно, ни второе. На дороге, примыкавшей к долине, их ждали гонцы пустынь. Несчастных убили, забрали их вещи и разбили таблички, составленные Рамзесом, в которых царице сообщалось, что идет добыча золота и заложен храм и новый город искателей.
Посланник сообщил Шенару, что фараон и регент живы-здоровы, и что царь, благодаря божественному вмешательству, нашел полноводный источник в самом сердце пустыни. Бедуины же, которые отравили колодец, сумели скрыться.
При дворе многие считали, что Сети и Рамзес оказались жертвами темных сил, однако воспользоваться их отсутствием было довольно сложно. Туйа крепко держала бразды правления. Лишь настоящее исчезновение ее мужа и Младшего сына могло бы вынудить царицу назначить Шенара регентом.
Через несколько недель, может, немного позже, экспедиция вернется, а значит, Шенар упустит такой благоприятный случай приблизиться к верховной власти. Оставался, тем не менее, один слабый шанс — невыносимая жара, змеи или скорпионы ополчатся на них и выполнят то, что не удалось бедуинам.
Амени лишился сна.
Слухи становились все настойчивее: экспедиция под началом Сети и Рамзеса пропала. Сначала юный писарь не поверил этим россказням, но затем он связался с центральным отделом царских посланий и узнал ужасающую правду.
В самом деле, не поступало никаких новостей ни от фараона, ни от регента, и никто ничего не собирался предпринимать!
Только один человек мог разрешить эту ситуацию и отправить другую спасательную армию в западную пустыню, так что Амени, не теряя времени, явился во дворец великой царской супруги, где его приняла какая-то молодая женщина удивительной красоты. И хотя он не доверял прекрасному полу и его злым чарам, юному писцу пришлись по душе совершенное лицо Нефертари, очарование глубоких глаз и мягкость голоса.
— Я хотел бы видеть Великую Царицу.
— В отсутствие фараона она очень занята. Могу я узнать причину вашего визита?
— Извините, но…
— Меня зовут Нефертари; царица назначила меня своей управляющей. Обещаю, что я в точности передам ей ваши слова.
И хотя она была женщиной, слова ее звучали искренне. Недовольный собственной слабостью, Амени пошел у нее на поводу.
— Как личный секретарь и носильщик сандалий регента я считаю необходимым срочно отправить элитный отряд на поиски пропавших.
Нефертари улыбнулась.
— Можете не беспокоиться, царица обо всем знает.
— Знает… Но этого недостаточно!
— Фараон вне опасности.
— В таком случае их послания уже были бы доставлены сюда!
— Я не могу сказать вам больше, но вам не о чем волноваться.
— И все же передайте мою настоятельную просьбу царице, умоляю вас.
— Она больше, чем вы, беспокоится о судьбе своего мужа и сына, будьте уверены; если бы им угрожала опасность, она бы вмешалась.
Путь, проделанный на спине быстрого и энергичного осла, оказался для Амени настоящей пыткой, но он должен был встретиться с Сетау. Заклинатель змей жил на самой границе с пустыней, далеко от центра Мемфиса. Земляная дорога, ведущая вдоль оросительного канала, была бесконечной; к счастью, какие-то прибрежные жители слышали о Сетау и знали, где находится его жилище.
Когда же Амени добрался, наконец, до нужного порта, он кряхтел от боли; расчихавшись от дорожной пыли, он стал тереть больные покрасневшие глаза.
Лотус, которая в этот момент была на улице и занималась приготовлением микстуры, резкий запах которой ударил по ноздрям юному писарю, пригласила его войти. Он уже собирался переступить порог просторного дома, выкрашенного в белый цвет, как вдруг резко отпрянул.
Ему преградила путь королевская кобра.
— Это старая безобидная тварь, — успокоила его Лотус.
Она погладила рептилию по голове; змея стала раскачиваться, как будто эти ласки ей нравились. Амени воспользовался моментом, чтобы прошмыгнуть внутрь.
В приемном зале было полным-полно всяких склянок разных размеров и других предметов странной формы, которые служили для хранения яда. Нагнувшись, Сетау переливал какую-то густую красноватую жидкость.
— Амени, ты что, заблудился? Видеть тебя вне стен твоего кабинета — это просто чудо!
— Скорее, трагедия.
— Какой колдун заставил тебя высунуть нос из твоего убежища?
— Рамзес стал жертвой заговора.
— У тебя что-то воображение разыгралось.
— Он пропал в восточной пустыне, на дороге к золотым приискам. Сети отправился вместе с ним.
— Рамзес пропал?
— Ни одного послания больше чем за десять дней.
— Административные проволочки.
— Нет, я сам проверял… И это еще не все.
— Что же еще?
— Во главе заговора — царица Туйа.
Сетау чуть не выронил свою склянку. Он обернулся к юному писарю.
— Ты что, ум потерял?
— Я попросил принять меня, и мне было отказано.
— Ничего удивительного.
— Я узнал, что царица считает, что все в порядке, не испытывает никакого беспокойства и не собирается никого посылать им на выручку.
— Слух…
— Я узнал это от Нефертари, новой управляющей при царице.
Сетау, казалось, расстроился.
— Значит, ты считаешь, что Туйа попыталась избавиться от своего мужа, чтобы захватить власть… Невероятно!
— Факты есть факты.
— Сети и Туйа — идеальная пара.
— Отчего же тогда она отказывается прийти ему на помощь? Признай очевидное: она послала его на верную смерть, чтобы самой взойти на трон.
— Даже если ты прав, что мы можем сделать?
— Отправиться спасать Рамзеса.
— Без армии?
— Нас двоих, тебя и меня, будет достаточно.
Сетау поднялся.
— Хочешь сказать, что ты сможешь целый день брести по пустыне? Нет, ты в самом деле потерял рассудок, мой бедный Амени!
— Так ты согласен?
— Конечно, нет!
— Ты бросишь Рамзеса в трудную минуту?
— Если твое предположение верно, то он уже давно мертв, зачем рисковать жизнью напрасно?
— У меня уже есть осел и запас воды. Дай мне противоядие от змей.
— Зачем? Ты все равно не сумеешь им воспользоваться.
— Спасибо за все.
— Брось… Твоя задумка — просто безумие!
— Я служу Рамзесу, а данное слово обратно не забирают.
Амени взобрался на осла и направился в сторону восточной пустыни. Довольно скоро ему пришлось остановиться, слезть с осла и растянуться на земле, поджав колени, чтобы успокоить боль в боках; четвероногий же в это время мирно пожевывал пучки сухой травы в тени деревьев.
В полудреме юный писарь подумал о толстой палке: может быть, ему придется сражаться.
— Что, передумал?
Амени открыл глаза и вскочил.
Сетау привел с собой пять ослов, нагруженных бурдюками с водой и всем необходимым для перехода через пустыню.
