Беотийский город Феспии, обезлюдевший после персидского нашествия, разослал послов в разные города Эллады с призывом для всех желающих переселиться туда. Переселенцам даровались гражданские права. Появились послы феспийцев и в Афинах. Здесь нашлось немало метеков и вольноотпущенников, пожелавших обрести гражданство на новой родине: Феспии были знамениты в Элладе после подвига семисот феспийцев, оставшихся в Фермопилах вместе с Леонидом и сражавшихся там вместе со спартанцами до последнего человека.

Фемистокл очень удивился, когда узнал, что Сикинн тоже изъявил желание уехать в Феспии. Фемистокл был почему-то уверен, что Афины стали для Сикинна отечеством, ведь он сражался за этот город, в этом городе обрел семейное счастье, женившись на красивой афинянке. Наконец, Сикинн разбогател, участвуя во всех замыслах Фемистокла, направленных на благо Афин. И вдруг собрался уезжать…

Беседуя с Сикинном, Фемистокл удивился еще больше, поскольку тот стал уговаривать и его поменять афинское гражданство на феспийское.

- О чем ты говоришь, Сикинн! - начал Фемистокл. - Ты не пьян ли? Афины - величайший город в Элладе! А Феспии - ничтожный городишко, расположенный к тому же далеко от моря. Что я там буду делать? Выращивать маслины? Разводить овец? Без политики я не могу жить, - ты же знаешь меня. Теперь, когда Афины укреплены стенами и возглавляют союз ионийских городов, моим согражданам по плечу самые великие дела! И я не останусь в стороне от этих дел.

- Разве ты не видишь, Фемистокл, что народ и эвпатриды ныне более прислушиваются к Кимону и Аристиду, - возразил Сикинн. - Ионийцы тебя недолюбливают, они не забыли, как ты вымогал у них деньги. Ксантипп тоже рвется к власти. И ты явно мешаешь ему. Неужели ты не видишь этого?

- Ксантипп хороший полководец, но плохой оратор, - беспечно заметил Фемистокл. - В народном собрании ему меня не победить. У меня есть лишь один достойный соперник - Аристид. Но с Аристидом мы ныне друзья. Твои беспокойства напрасны. Вот увидишь, скоро моя популярность среди афинян возрастет многократно! Разве мало я сделал для величия Афин!

Однако Фемистокл не сумел переубедить Сикинна, который упрямо твердил: у толпы короткая память и настроение народа переменчиво. Сикинн так и уехал в Феспии, переполняемый мрачными предчувствиями. Плейона и ее дочь последовали за ним, не скрывая своей грусти. Они видели, что Афины отстраиваются и хорошеют день ото дня, в них стекается множество торговцев со всех концов Ойкумены. Феспии же представлялись им глухой деревней.

Прощаясь с Сикинном, Фемистокл подарил ему талант серебра. Тот сначала не хотел брать, говоря, что денег у него и так довольно. Но Фемистокл хитро ввернул: мол, это серебро - приданое для его приемной дочери. Тогда Сикинн взял деньги.

После его отъезда неприятности посыпались на Фемистокла одна за другой.

Сначала к нему пришел Формион, доводившийся свояком. Брызгая слюной, Формион с негодованием принялся ругать фригийца Мнеста, который в свое время дал ему денег на постройку дома. Благодарный Формион пустил Мнеста к себе на постой и вскоре сильно задолжал ему.

- Я же предупреждал тебя, что с Мнестом лучше не связываться, - сказал Фемистокл, когда иссяк поток гневных и бранных слов из уст Формиона. - Сколько ты задолжал этому негодяю? Я уплачу Мнесту твой долг, а ты гони его в шею из своего дома!

- Дело не только в этом, Фемистокл, - после долгой паузы мрачно промолвил Формион. - Моя жена серьезно увлеклась Мнестом. Она даже забеременела от него.

- О боги! Орсинома спятила! - невольно вырвалось у Фемистокла. - Что она нашла в этом фригийце? Он же некрасив и глуп, как гусь!

- У этого гуся имеется нечто, что приводит мою жену в восторг, - хмуро продолжил Формион. - Я сам видел пенис этого негодяя, когда ходил с ним в баню и в заведение куртизанок. По-моему, он подарен Мнесту самим Приапом, не иначе. К тому же Мнест способен совокупляться днем и ночью и здоров, как бык! А я с той поры, как персидский дротик повредил мне легкое, задыхаюсь от малейшего усилия. В постели я теперь полное ничтожество, и это совсем не радует Орсиному.

- Тебе надо лечиться, Формион, - сочувственно проговорил Фемистокл. - Поезжай на остров Кос, там живут лучшие врачеватели. Я дам тебе денег на дорогу.

Благодарный Формион даже прослезился. Он очень любил свою жену, поэтому ее охлаждение доставляло ему мучительные душевные муки.

- Поезжай, не медли. - Фемистокл протянул Формиону платок, чтобы тот вытер слезы. - А я постараюсь избавить твой дом от присутствия фригийского мерзавца. Я отучу его заглядываться на чужих жен!

Фемистокл удалился в другую комнату и вернулся оттуда с кожаным мешочком, полным серебряных драхм.

- Здесь двадцать мин. - Он вручил туго набитый мешочек Формиону. - Этого хватит на дорогу до Коса и обратно. И с лихвой хватит на лечение. Лечись, сколько скажут лекари. Не спорь с ними и не торопись домой. Рана у тебя была серьезная, поэтому и лечение может затянуться. А за твоей женой я присмотрю.

Формион не стал медлить, и на другой же день с попутным кораблем отплыл на Кос.

Тем временем Фемистокл встретился с Мнестом и в присутствии свидетелей уплатил ему долг свояка до последней драхмы. Потом он пригрозил Мнесту судом, если тот не оставит в покое жену Формиона. Зная, что угрозы Фемистокла пустыми не бывают, Мнест в тот же день подыскал себе другое съемное жилье.

Но на этом история не закончилась. Несколько дней спустя Архиппа завела с Фемистоклом разговор, заступаясь за сестру и полагая, что муж сует нос не в свое дело.

- Кто дал право мужчинам распоряжаться женами, как рабынями! - возмущалась Архиппа. - В Афинах и без того женщина самое бесправное существо. В Коринфе такого нет и тем более в Спарте. Если муж не может как следует удовлетворить жену на ложе, тогда пусть это делает, хотя бы иногда, другой мужчина. Что в этом зазорного? Почему муж имеет право искать удовольствие на стороне, а жена нет?

Фемистокл, догадываясь, что Орсинома приходила и жаловалась Архиппе, принялся по своему обыкновению нравоучать жену. Он говорил прописные истины: супруга - это хранительница домашнего очага, воспитательница детей и наставница слуг. Супруга должна блюсти свой нравственный облик и не ложиться под кого попало! И тем более не беременеть на стороне!

- Мнест не кто попало! - сердито возразила Архиппа. - Он наш родственник. Пусть он не эллин и родство его не кровное, зато он силен в постели в отличие от Формиона. Орсинома только в объятиях Мнеста познала истинное наслаждение. Но тут появился блюститель нравственности Фемистокл и разрушил ее хрупкое счастье. Мне интересно, Фемистокл, задумываешься ли ты о нравственности, когда ложишься в постель с куртизанками или когда ласкаешь похотливых спартанок…

Фемистокл невольно вздрогнул.

- Кто тебе рассказал про спартанок? - Он впился глазами в жену. - Сикинн? Отвечай!

Архиппа усмехнулась:

- Что ты так переполошился? Ты же выполнял государственное поручение. Поделился бы со мной впечатлениями о прелестях лакедемонянок. А Сикинн тут ни при чем. Я все узнала от Плейоны: у Сикинна доверительные отношения с женой, не то что у нас с тобой.

- Что поделаешь, Архиппа. - Фемистокл вздохнул. - Совершенных людей не бывает, у каждого есть свои недостатки. А о спартанках я расскажу тебе… в другой раз.

- Понимаю! - язвительно бросила Архиппа, подходя к столу, на котором были разложены навощенные таблички для письма. - Ты сейчас занят сочинением очередной речи. Тебе надо думать, как опять убедить толпу в своей правоте. Надо поразмыслить, как произвести впечатление на архонтов. А то, что жена не испытывает наслаждения с тобой в постели, тебя совершенно не интересует.

- И ты туда же, Архиппа! - возмутился Фемистокл. - Нарочно хочешь позлить меня?

- Нет, я просто говорю тебе правду, - смело ответила Архиппа. - Вспомни, Фемистокл, когда мы были молоды, нам было очень хорошо вдвоем. Потом я рожала детей, а ты занимался государственными делами, и на меня у тебя времени почти не оставалось. Затем пришла пора, когда я стала тебе просто неинтересна. Чему удивляться: после стольких родов моя грудь обвисла, я сильно располнела и подурнела… Не то что финикиянка Анаис. Она-то и по сей день выглядит замечательно! Единственной моей отрадой был интерес ко мне Сикинна…

- Что ты хочешь этим сказать? - насторожился Фемистокл.

- Именно то, что сказала, - не пряча глаз, ответила Архиппа. - При всяком удобном случае я отдавалась Сикинну. И он добросовестно услаждал мое лоно, зная, как редко и неохотно этим занимаешься ты, мой муж. Вот почему я прекрасно понимаю Орсиному.

- Да вы обе просто потаскухи! - гневно закричал Фемистокл. - Ты и твоя сестра! Убирайся, я не хочу тебя видеть!

Архиппа приблизилась к дверям и спросила:

- Ночью мне лечь отдельно от тебя?

Фемистокл не ответил, комкая в руках кусок папируса.

- Кстати, - проговорила Архиппа с легкой насмешкой, - наша рабыня дважды ходила к повитухе, и та делала ей выкидыши. Гликерия призналась мне, что оба раза забеременела от тебя, Фемистокл. Что ты на это скажешь? В какую позу встанешь, оправдывая свое мужское право совокупляться где угодно и с кем угодно!

- Пошла вон! - Фемистокл запустил в жену папирусным свитком.

Архиппа юркнула за дверь.

Эта беседа выбила Фемистокла из колеи. Совсем не те мысли полезли ему в голову. Фемистокл злился на Архиппу полагая, что та намеренно оговорила Сикинна, чтобы досадить мужу. Он пытался хотя бы отчасти постараться понять Орсиному, но это никак не получалось. Сикинна Фемистокл мог простить, если было за что, поскольку тот делил с ним военные тяготы. Мнест же никак не проявил себя на военном поприще, он не был даже гребцом. Поэтому Фемистокл негодовал на Орсиному: она соблазнилась огромным пенисом фригийца, не задаваясь вопросом, где был Мнест, когда эллины сражались с персами на суше и на море.

«Спартанки падки на чувственные наслаждения, однако ни одна из них не ляжет в постель с мужчиной, все достоинство которого заключается в величине его полового органа, - сердито размышлял Фемистокл. - И у некоторых афинянок, у той же Орсиномы например, поворачивается язык называть спартанок распутными! Спартанки, даже изменяя мужьям, блюдут свое достоинство и думают о величии отечества».

Как-то раз Мнест пришел в гости к Фемистоклу и опять стал просить его, чтобы тот по-родственному помог ему обрести афинское гражданство. Фемистокл, желая раз и навсегда отвязаться от Мнеста, заявил, что своим родственником его не считает. Он перевел разговор на Орсиному: мол, ходит слух, что она продолжает тайно встречаться с Мнестом.

Мнест не без горделивого самодовольства сообщил, что Орсинома сама бегает за ним.

- Не могу же я гнать ее палкой, если она вдруг заявляется ко мне на ночь глядя, - пожал плечами хитрый фригиец. - Орсинома - афинянка знатного рода, а я - метек. Если я трону ее хоть пальцем, то меня сразу же упекут в тюрьму. Вот если бы я получил афинское гражданство, то живо отучил бы Орсиному от непристойных домогательств.

- Хочешь, я помогу тебе получить гражданство в беотийском городе Феспии, - предложил Фемистокл. - В прошлом году немало афинских метеков переехали туда жить.

- Нет, - скривился Мнест. - Феспии - глухомань! Я хочу жить в Афинах. Я же богат. Где же жить богатому человеку, как не здесь?

Вскоре Фемистоклу надоел этот разговор, и он выпроводил Мнеста.

В тот же день он наведался в гости к Орсиноме, решив серьезно поговорить с ней.

Одного взгляда на фигуру женщины было достаточно, чтобы понять, что она ждет ребенка.

Начав беседу, Фемистокл старался выражаться деликатнее, понимая, что Орсиноме в ее положении нельзя нервничать. Он хотел усовестить ее, раскрыть глаза на Мнеста, который в душе презирает ее…

Орсинома спокойно послушала Фемистокла, потом прервала его неожиданным замечанием:

- Кто смеется над горбатым, сам должен ходить прямо.

- Это ты к чему? - не понял Фемистокл.

Он решил было, что Орсиноме что-то известно о прошлой связи Архиппы с Сикинном. И уже приготовился выслушать откровение свояченицы.

Однако Орсинома неожиданно заговорила об Архентоле, старшем сыне Фемистокла. Он, по ее словам, уже не один год является любовником Феро, подруги Архиппы.

- Архиппа об этом ничего не знает, - сказала Орсинома. - Я бы и тебе ничего не сказала, Фемистокл, если бы ты не лез в мою личную жизнь.

- Этого не может быть! - не поверил Фемистокл. - Я знаю Феро. Она очень воспитанная и достойная женщина! Твоя ложь глупа.

Орсинома надменно усмехнулась и, не прибавив больше ни слова, удалилась на женскую половину дома. Но ее лицу можно было решить, что сейчас она приведет саму Феро, которая во всем признается.

Эта усмешка почему-то наполнила сердце Фемистокла тревогой.

Вскоре Орсинома вернулась, ведя за руку юную рабыню.

- Я купила ее месяц назад у своих знакомых. - Орсинома кивнула на невольницу, внешний вид которой выдавал в ней гречанку. - Эта девочка замечательная рукодельница, правда, страшно любопытна и воровата. Три года она была служанкой у Феро, которая недавно избавилась от нее, продав за полцены нашим общим знакомым, те, в свою очередь, уступили ее мне. Ее зовут Эвклея. - Орсинома погладила рабыню по волосам, густым и кудрявым, и взглянула на Фемистокла: - Правда, красивое имя?

- Красивое, красивое, - небрежно промолвил Фемистокл. - Но при чем здесь она?

- Эвклея видела, и не раз, как Феро отдавалась Архентолу, когда тот приходил в гости к ее сыну Биону, - с коварной улыбкой пояснила Орсинома. - Можешь расспросить ее сам.

Орсинома мягко подтолкнула рабыню поближе к Фемистоклу, сидевшему на стуле с каменным лицом.

Фемистокл, имевший огромный опыт общения с людьми, из ответов Эвклеи сразу понял, что рабыня не лжет. Более того, ему открылась вся глубина изощренного коварства, с каким действовали его недруги - эвпатриды. Любопытная Эвклея подслушивала разговоры своей госпожи не только с подругами и с юным любовником, но также с мужем. Фемистоклу стало ясно, кто был виновен в пропаже двух писем из тайника в его старом доме. Письма похитил Архентол, соблазнившийся прелестями тети Феро и ради ее ласк отважившийся на такое дело! Но самое ужасное заключалось в том, что Архентол и поныне является любовником Феро, а значит, и соглядатаем недругов Фемистокла, которые таким хитрым способом проникли в стены его жилища.

«Ай да Филид! Хитроумный мерзавец! Использует свою жену и моего сына как своеобразного Троянского коня! - размышлял Фемистокл, направляясь к себе домой. - А может, это измыслил не Филид, а те, кто стоит за его спиной? Конечно, он затеял это не один. У него должны быть сообщники. Во всяком случае, без Геликаона и Эрианфа тут явно не обошлось. Что ж, Филид, поглядим, что ты станешь делать, когда сей Троянский конь окажется в твоем доме!»

Фемистокл решил действовать против своих недругов тем же оружием, а именно хитростью. В конце концов, прогнать из дому родного сына он не мог. Фемистокл, привыкший извлекать выгоду из любых обстоятельств, задумал не менее коварный ход.

У Архентола были большие способности к рисованию. Однажды Фемистокл завел с сыном речь о том, что неплохо бы ему в свои шестнадцать лет приобщиться к какому-нибудь ремеслу, например - вазописца. Это будет не только заработок, но и неплохая практика для начинающего художника.

- Сначала будешь расписывать амфоры и кратеры, - говорил Фемистокл, - со временем тебе могут доверить роспись стен в общественных зданиях и храмах. За такую работу, сынок, платят очень большие деньги!

Архентол заинтересовался предложением отца.

Фемистокл устроил сына в ученики к одному известному вазописцу, который разрисовывал амфоры исключительно в эротическом стиле. Сосуды, расписанные этим живописцем, поражали глаз не столько красотой обнаженных мужских и женских фигур, сколько откровенными сценами совокуплений. Вазописца звали Гегесием. Расписанные им вазы, стамносы, гидрии и кратеры пользовались большим спросом в Коринфе и на Кипре, где процветал культ Афродиты Пандемос, покровительницы страсти и плотских утех.

Фемистокл дал тайное указание Гегесию, чтобы тот без всякого стеснения вел с Архентолом пошлые и непристойные беседы, а при случае приводил бы к нему и куртизанок, выбирая самых молоденьких и неопытных.

- Зачем это надо? - удивился Гегесий.

- Хочу женить Архентола на богатой гетере, дабы его никудышная жизнь под пятой у своенравной жены послужила бы печальным примером моим младшим сыновьям, - солгал Фемистокл. - Дело в том, друг мой, что Архентол слишком рано увлекся женскими прелестями. Жена постоянно тряслась над ним, ограждая от малейших трудностей и обволакивая чрезмерной лаской. Вот он и вырос неженкой и слабаком!

Фемистокл несколько раз выручал Гегесия, который был падок на молоденьких девушек и юношей. Родители их неоднократно подавали на сластолюбца в суд. Если бы не Фемистокл, плативший за художника огромные штрафы и взятки судьям, тот не вылезал бы из долговой тюрьмы. Теперь Гегесий немного остепенился, поскольку всерьез увлекся одной из своих натурщиц. Он даже собирался взять девушку в жены, хотя она годилась ему в дочери.

Гегесий пообещал Фемистоклу сделать из его сына отменного вазописца и, кроме того, развить в нем порочные наклонности.

Судя по тому, с какой охотой Архентол каждое утро отправлялся в мастерскую, можно было догадаться, что и работа, и наставник пришлись ему по душе.

Прошло не более трех месяцев, а в Архентоле уже стали заметны такие разительные перемены, что это всерьез обеспокоило Архиппу. Юноша буквально не давал проходу Гликерии: лез к ней целоваться, бесстыдно запускал руку под платье. Рабыня постоянно жаловалась Архиппе на приставания юнца.

Архиппа решила поговорить об этом с мужем.

- Отвлекись хоть ненадолго от своих государственных дел, Фемистокл! - Архиппа чуть ли не силой оторвала супруга от чтения какого-то философского трактата. - Обрати внимание на своего старшего сына!

- А что такое? - Фемистокл сделал недоумевающее лицо. - Архентол нашел себе работу по сердцу, зарабатывает деньги…

- Ты посмотри, какими похабными рисунками Архентол разрисовал стену в своей спальне! - с негодованием в голосе продолжила Архиппа. - Он постоянно тискает Гликерию по углам. А какими мерзкими анекдотами и эпиграммами набита его голова! Причем Архентол тешит этой гнусностью не только своих друзей, но и Никомеду и ее подруг. Я сама была свидетельницей этого.

- А ты думала, что Архентол до юношеского возраста будет рисовать лошадок и кораблики? - усмехнулся Фемистокл. - Ты полагала, что в нем никогда не проснется тяга к противоположному полу? Так что ли? Архентолу вот-вот исполнится семнадцать. Если он здоров и нормален, то тисканье рабыни есть обычный позыв мужской природы. Только и всего.

- Да дело не в рабыне! - рассердилась Архиппа. - Мне не нравится, что кто-то забивает голову Архентолу всякой пошлятиной! Это началось с той поры, как он устроился на работу. Кто-то откровенно развращает Архентола, может, это твои недруги. Прошу тебя, разберись!

Фемистокл пообещал Архиппе принять меры. Но лишь приказал Архентолу смыть пошлые рисунки со стены в спальне.

С Феро, которая по-прежнему довольно часто приходила в гости к Архиппе, Фемистокл был приветлив и доброжелателен, как и раньше.

С некоторых пор в доме Фемистокла частенько появлялась пятнадцатилетняя дочь Феро Алфея, сдружившаяся с Никомедой. В отличие от Алфеи дочь Фемистокла отличалась пытливым умом, серьезностью и нежеланием говорить разные глупости. Хотя Никомеда была на год моложе Алфеи, тем не менее ее моральное превосходство над последней чувствовалось во всем.

Фемистокл давно подметил, что Алфея неравнодушна к Архентолу. На этом-то и строился его мстительный замысел.

Фемистокл всячески способствовал сближению молодых людей. Архентол не раз слышал от отца поощрительные намеки: мол, девочка уже созрела для плотской любви и кое-кому давно пора распечатать ее девственное лоно. Алфея и впрямь охотно уединялась с Архентолом в его спальне: поцелуи дышали страстью, объятия были полны нескрываемого вожделения. Когда неизбежное случилось и Алфея разрыдалась от боли, залив девственной кровью постель Архентола, Фемистокл оказался тут как тут. Он подарил Алфее красивое ожерелье, и та мигом успокоилась. Фемистокл предусмотрительно приготовил ванну с теплой водой, в которой Алфея и Архентол продолжили начатое на ложе, но уже с большей уверенностью и охотой.

С этого дня Алфея стала бывать в доме Фемистокла почти каждый день.

Вскоре Филид и Феро обнаружили у дочери все признаки беременности. Это повергло их в шок.

В семьях афинских аристократов издавна повелось поддерживать родственные связи между фратриями по принципу, закрепленному еще дедами и прадедами. По этому принципу дети аристократов условно распределялись на супружеские пары еще в очень юном возрасте. Так, Алфея с восьми лет была помолвлена с младшим сыном двоюродного брата своей матери. Однако родственники «жениха», узнав о беременности девушки, без промедления расторгли помолвку.

Филид и Феро оказались перед дилеммой: либо подыскивать для дочери нового жениха из числа незаконнорожденных сыновей аристократов, либо соединить Алфею узами брака с Архентолом.

Фемистокл, прекрасно знавший про терзания родителей, первым завел с ними разговор о свадьбе Архентола и Алфеи.

- Молодые люди любят друг друга, значит, случившееся нужно считать благом, - молвил Фемистокл. - Все расходы на свадьбу я готов взять на себя. Жить молодожены могут в моем доме, места всем хватит. К тому же Алфея дружит с Никомедой. Вот они и будут видеться каждый день.

Филид после долгих и мучительных раздумий наконец согласился.

Через месяц сыграли свадьбу.

Друзья-аристократы, узнав, что Филид породнился с Фемистоклом, были возмущены этим поступком. Кто-то считал, что он решил замириться с Фемистоклом по примеру Аристида. Кто-то полагал, что прельстился славой и богатством Фемистокла, поэтому и набился к нему в родственники. Аристократы сторонились Филида, называя его изменником, сребролюбцем и «подпевалой Фемистокла».

Первенец Алфеи родился недоношенным, он умер, не прожив и трех дней. Юная мать с трудом перенесла роды. Архиппа и лекари приложили немало усилий, чтобы выходить Алфею.