Фемистокл надеялся, что в Афинах его будут встречать с почестями, с какими провожали в Лакедемоне. Но он горько разочаровался. Сограждане встретили его с нескрываемой язвительностью, упрекая в том, что многие афинские военачальники доблестно сражались на море с персами. Однако лакедемоняне почему-то пожелали наградить одного Фемистокла! Звучали намеки недоброжелателей, что, мол, он рассчитывает в будущем с помощью спартанцев узурпировать власть в Афинах либо спартанцы через Фемистокла намереваются держать афинян в русле своей политики.

После пребывания персов в Афинах были разрушены многие дома, осквернены храмы, виднелись следы пожарищ…

Наступила зима с ее холодными дождями, с моря подул пронизывающий ветер.

Многие афинские семьи были вынуждены ютиться в подвалах, землянках, наскоро построенных лачугах. Происходили постоянные перебои с хлебом. Мясо, овощи и оливковое масло можно было купить лишь за баснословную цену. Все это только добавляло раздражения афинянам.

Вскоре архонты вызвали Фемистокла в пританей и потребовали отчета о потраченных деньгах из казны. Еще от него требовали признания в неких тайных договоренностях с властями Лакедемона.

- Для себя лично ты приобрел выгоду, Фемистокл, - сказал архонт Каллипп, - но что было сделано тобою в Спарте для выгоды нашего государства? Спартанцы признали тебя мудрейшим из эллинов. Так пусть теперь твоя мудрость поможет афинянам избавиться от голода, холода и нужды.

Из пританея Фемистокл удалился в самом скверном расположении духа. Было очевидно, что облеченные властью сограждане ему завидуют. И эта зависть порождала целый поток упреков и обвинений. О заслугах же никто и не вспоминал. Все вокруг словно забыли, что накануне битвы при Саламине афиняне вручили Фемистоклу бразды правления, заявив, что лишь он один достоин распоряжаться государственными деньгами и государственной печатью. Не от богов и не от спартанцев ждали афиняне спасения, находясь на Саламине, но от Фемистокла, веря в его выдающиеся способности правителя и полководца. Теперь, когда враг ушел из Аттики, а победоносный афинский флот господствует на море, у архонтов появились претензии.

Придя домой, Фемистокл пожаловался супруге:

- Я для своих сограждан словно дуб. От меня ждут защиты во время дождя, укрываясь под кровлей из ветвей, а в погожие дни проходят мимо, обрывая листья и ломая ветки. Даже спартанцы оценили мои заслуги в войне с персами. От своих же сограждан я не получил ничего, кроме попреков и обвинений.

Архиппа постаралась утешить Фемистокла, говоря, что он забывает про своих друзей и многих простых афинян, которые питают к нему самые добрые чувства, несмотря ни на что.

Словно в подтверждение этих слов в дом Фемистокла потянулись друзья. Сначала пожаловали Горгий и Эпикрат. Потом пришел рыжебородый Евтихид с большой головой козьего сыра.

- Я, кажется, подоспел вовремя! - воскликнул он, видя, что Архиппа накрывает на стол.

- Конечно, вовремя, - заметил Эпикрат. - Давай сюда свой сыр!

Дом Фемистокла несильно пострадал от нашествия варваров. По всей видимости, здесь пребывал на постое какой-то персидский военачальник: стены, кровля и двери были в сохранности. Правда, была сожжена вся мебель, уничтожена терновая изгородь, да конюшню завалило конским навозом: у персов явно было много лошадей.

Зная, что семья Фемистокла живет небогато, гости несли с собой съестные припасы, у кого что было.

Эпикрат и Горгий принесли немного чеснока, изюму и свежеиспеченных лепешек. Демострат - амфору с вином. Эвмел и Динарх - сушеной рыбы.

Кто-то раздобыл баранины, вид которой вызвал у всех присутствующих бурный восторг.

Всего собралось человек двадцать. Когда гости расселись за столами, слово взял Эпикрат. Он предложил выпить за хозяина дома.

- Благодаря Фемистоклу все мы не только выжили, но и разбили варваров! - начал Эпикрат. - Благодаря Фемистоклу Ксеркс бежал в Азию, а Спарта и Коринф ныне вынуждены считаться с Афинами. Ум Фемистокла превратил грозящий бедой оракул в благоприятное предсказание. Хитрость Фемистокла помогла мужеству эллинов взять верх над сильнейшим врагом.

Гости в единодушном порыве подняли чаши с вином, желая всех благ хозяину.

Фемистокл едва не прослезился и крепко обнял Эпикрата.

Застолье получилось веселым, но недолгим. В доме совсем не было оливкового масла для светильников. Когда стемнело, гости стали расходиться…

На другой день ранним утром к Фемистоклу неожиданно пожаловал вольноотпущенник Мнест. Произошедшая в нем перемена сильно поразила Фемистокла. Мнест был одет в зеленый гиматий из хорошей ткани, поверх которого был наброшен теплый шерстяной плащ, расшитый узорами. На ногах фригийца были короткие шнурованные спереди сапоги из добротной кожи. Мнест сбрил свою короткую бородку, а длинные черные волосы завил пышными кудрями, как это делали молодые афинские щеголи.

Фемистоклу было известно, что всех находившихся на Акрополе афинян персы перебили, сломив недолгое, но яростное сопротивление. Видя, что спасения нет и не желая сдаваться, многие афиняне предпочли погибнуть, бросившись вниз с отвесной скалы.

Именно такую смерть избрала для себя сестра Фемистокла Фаргелия и ее дочь Гекамеда.

Мнест стал рассказывать Фемистоклу, что и он хотел броситься с вершины Акрополя, но был ранен стрелой и не смог добежать до края обрыва. В доказательство своих слов фригиец показал шрам от наконечника стрелы. Стрела угодила в спину пониже правой лопатки.

- Как же ты выжил?

- Я притворился мертвым. Меня вместе с настоящими мертвецами персы стащили с Акрополя и сбросили в какую-то яму. Ночью я кое-как выбрался оттуда. От запаха человеческой крови и от вида изуродованных тел меня часто рвало. Я несколько раз терял сознание. Убежище я нашел в старой заброшенной штольне к юго-востоку от Акрополя. Там уже прятались два десятка рабов и метеков. Они-то и выходили меня.

- И долго ты скрывался в каменоломнях? - поинтересовался Фемистокл. Он невольно проникся состраданием к Мнесту, которого раньше никогда не любил.

- Недолго. - Фригиец тяжело вздохнул. - Нас постоянно мучил голод, а добыть пропитание в городе, где хозяйничали варвары, было трудно и рискованно. Поэтому мы, разбившись на маленькие группы, как- то дождливой ночью предприняли попытку выбраться из Афин и укрыться где-нибудь в горах. Не знаю, повезло ли другим, но нашу группу обстреляли из луков персидские дозорные в предместье Колон. Из шести человек уцелел я один. - Мнест вновь вздохнул, скорбно покачав головой. - Даже не знаю, как я тогда унес ноги. Персы очень метко стреляют из луков!

- Это верно, - согласился Фемистокл, видевший смерть эллинских воинов и матросов от персидских стрел в битве при Саламине и у Артемисия.

В дальнейшем, скрываясь в горах Гиметта, Мнест случайно набрел на глубокую пещеру. Он нашел в ней несколько вместительных сундуков, которые были полны сокровищ. Сундуки были спрятаны под камнями. Однако гора содрогнулась от небольшого землетрясения. Камни сдвинулись с места, обнажив два сундука.

Мнест сбил замки и постепенно перетащил содержимое сундуков в другое место. Целых три дня он трудился над этим.

- Опустошив два сундука, я стал обшаривать все вокруг и отыскал под камнями другие сундуки, - рассказывал фригиец, сидя у горящего очага. - Потом у меня воспалилась рана, и я провалялся в горячке в кустах орешника на склоне горы день или два. Видимо, я громко стонал. Меня разыскала собака местного пастуха. У него-то я и жил до той поры, когда персы ушли из Афин. Вернувшись в Афины, я первым делом разыскал и похоронил прах Фаргелии и Гекамеды.

На глаза Мнесту набежали слезы.

- Фаргелия меня любила, - всхлипнул он. - А Гекамеда всегда обо мне заботилась. Правда, они часто дрались из-за меня. Мне постоянно приходилось мирить их. Эх, ласточки мои! Сколько всего я теперь мог бы им купить!

- Ты не пытался добраться до оставшихся в пещере сокровищ? - осторожно спросил Фемистокл, обняв фригийца за плечи.

- Пытался. - Мнест печально кивнул. - Но меня опередили. Сундуков уже не было, когда я вновь пришел в пещеру. Кто-то вывез из нее все сокровища.

«Не кто-то, а жрецы Афины Паллады, - сердито подумал Фемистокл. - Эти люди и в моменты крайней опасности блюдут свою выгоду! Так вот где была скрыта казна богини! Совсем рядом от Афин».

Обретенным богатством Мнест распорядился разумно. Содержимое одного из сундуков он спрятал в горах. Золотые вещи из другого сбывал через подставных лиц богатым ростовщикам и торговцам ювелирными украшениями. Вырученные деньги Мнест вкладывал в выгодные предприятия. Он рассказал Фемистоклу, что вошел в сделку с одним купцом, имеющим корабль. Купец отплыл на Эгину, чтобы закупить там пшеницу и ячмень. Этот груз предстояло пустить на продажу в Аттике. Мнесту нужно было найти покупателя, который мог за хорошую цену купить все зерно оптом.

Он и пришел к Фемистоклу, желая, чтобы тот посодействовал в этом деле. Фригиец заговорил было о процентах, однако Фемистокл наотрез от всего отказался.

- Не хватало еще, чтобы афиняне зачислили меня в спекулянты хлебом, - проворчал он.

Мнест ушел, не скрывая своего разочарования. Несколько дней спустя он снова заявился. На этот раз стал просить помочь получить афинское гражданство.

Фемистокл опять ответил отказом. Обремененный множеством забот, он на какое-то время забыл про Мнеста, который больше не показывался на глаза.

Но вскоре в разговоре с Архиппой Фемистокл случайно узнал, что Мнест поселился в доме ее сестры Орсиномы. Фемистокл выразил недовольство по этому поводу.

Архиппа стала заступаться за фригийца, говоря, что тот дал денег Формиону, мужу Орсиномы, на ремонт их дома.

- Ты же знаешь, в каком ужасном состоянии было жилище Орсиномы после нашествия варваров, - вздыхала Архиппа. - Я дала ей мину серебра на починку крыши, но этого было явно мало. Там было столько работы! Одну из стен нужно было возводить заново, а все прочие укреплять глиной и камнями. И новые колонны во внутреннем дворе…

- Тут и появился Мнест, как гений-хранитель! - язвительно воскликнул Фемистокл. - Он живо все починил и исправил. Так?

- Да, - с вызовом в голосе бросила Архиппа, глядя мужу в глаза. - Я не понимаю твоей язвительности. Мнест не только дал денег Формиону, но и нанял хороших каменщиков, плотника и кровельщика. Теперь на дом приятно посмотреть! Не удивительно, что Формион пустил Мнеста к себе на постой. Он сдает ему комнату за три обола в день. Между прочим, Мнест позаботился о прахе твоей сестры Фаргелии и ее дочери Гекамеды. Он очень достойный человек! К тому же богат.

- А ты знаешь, милая, каким образом Мнест разбогател? - спросил Фемистокл.

- Он снимал золотые украшения с убитых персов, которых волнами выносило к Колиадскому мысу. Это было в день Саламинской битвы, - ответила Архиппа. - Мнест сам рассказал об этом Формиону.

- Ах какой находчивый! - Фемистокл усмехнулся. - Пожалуй, имеет смысл уговорить архонтов дать Мнесту венок за сообразительность.

- Что ты имеешь против него? - рассердилась Архиппа. - Разве Мнест чем-то тебе навредил? Или тебя коробит то, что он бывший раб? При Писистрате немало вольноотпущенников обрели афинское гражданство, ныне это никого не возмущает.

- Писистрат давал афинское гражданство лишь тем вольноотпущенникам, которые нажили богатство путем упорного труда, - заметил Фемистокл. - Неужели ты желаешь, чтобы Мнест стал афинским гражданином?

- А почему бы и нет? - удивилась Архиппа. - Мнест не обманщик и не разбойник. К тому же он наш родственник. Я понимаю, что богатство пришло к Мнесту по воле случая, но он же не тратит деньги на кутежи и куртизанок, а ведет достойный образ жизни.

- Мнест не умеет ни читать, ни писать, - напомнил супруге Фемистокл, - а Писистрат давал афинское гражданство лишь тем метекам, грамотность которых не вызывала сомнений.

- Это беда поправимая, - невозмутимо ответила Архиппа. - Сын Формиона уже обучает Мнеста чтению, письму и счету.

- Как это благородно со стороны Формиона! - съязвил Фемистокл. - А не открыть ли ему школу в своем доме для таких, как Мнест? По-моему, очень выгодное дело!

- Ты невыносим, Фемистокл! - процедила сквозь зубы Архиппа. Она удалилась, не желая больше выслушивать колкости и насмешки в адрес Мнеста.

- Ты не знаешь этого хитрого фригийца, дорогая моя! - крикнул Фемистокл вслед удаляющейся Архиппе. - А я знаю, из какого теста он слеплен! Клянусь Зевсом, Формион еще не раз горько пожалеет, что связался с Мнестом!