— Возмутительно! — тихо воскликнул Го-Сиракава.

— Именно так все и было, владыка, — отозвался Дзёкэн, Печать дхармы, кутаясь в серое одеяние и пытаясь отогреть над жаровней продрогшие руки. — Князь Киёмори весь день продержал меня на снегу, а выслушать соизволил лишь па закате, когда я поднялся уходить.

Го-Сиракава махнул слуге, чтобы тот подал еще одежды — укрыть спину достопочтенному Дзёкэну, сыну Синдзэя и достойнейшему во всех отношениях человеку. Подобное обращение от предводителя Тайра оскорбляло не только государя-инока, но сами законы приличия.

— Объяснил ли князь Киёмори, зачем привел вчера такую могучую рать?

Дзёкэн не без труда кивнул:

— Поначалу он сказал, что причины его недовольства вами столь очевидны, что обсуждать их глупо. Однако, поскольку я остался просить его аудиенции, господин Киёмори соизволил просветить мое невежество. Сперва он пожаловался на то, что вы не воздали поминальных почестей его сыну Сигэмори.

Го-Сиракава, нахмурившись, откинулся на пятках.

— Сделай я так, Киёмори составил бы другую жалобу — что я лишил его клан права оплакать Сигэмори по своему обряду. Его недовольство смехотворно.

— Далее он сказал, — продолжил Дзёкэн, — будто вы предавались всем обычным увеселениям и устраивали празднества — а меж тем не минуло еще положенных дней после кончины Сигэмори, не проявили сочувствия к его отеческой скорби и не оплакали потерю радетельного и мудрого советника, верой и правдой служившего государю.

— Сигэмори ценил жизнь, ее светлые стороны. Он сам говорил мне перед смертью, что не хочет, чтобы столица погрузилась в уныние с его уходом, — по его словам, это лишь ускорит наступление темных времен. Отсюда видно, что Киёмори плохо понимал своего сына. А может быть, просто ищет повода рассориться со мной.

— Как бы то ни было, — молвил Дзёкэн, — это еще не все. Потом Киёмори сказал, что край Этиго был обещан наследнику Сигэмори, как переходящий в его роду от отца к сыну. Однако же вскоре после кончины князя пост этот отняли у его семьи и отдали другому.

— Первенец Сигэмори еще не дорос до такой должности, а край Этиго очень ценен для государства. Я даже не припоминаю, чтобы заверял подобное соглашение. Продолжай.

— В третью очередь он посетовал, что вы, владыка, не вняли ходатайству Киёмори о жаловании вельможе Мотомити поста тюнагона. Он счел это оскорбительным.

— Мотомити никак не стоит поста тюнагона, о чем Киёмори не может не знать. Верно, это очередная уловка.

— И разумеется, — подытожил Дзёкэн, — он припомнил заговор в Сиси-но-тани.

Го-Сиракава подался вперед:

— А он догадывается, что вы были замешаны? Дзёкэн отхлебнул зеленого чая.

— Не уверен, владыка. Однако я изо всех сил постарался очистить вас от подозрений и напомнил о многих благодеяниях, каковыми императорский дом осыпал род Тайра. Впрочем, его мои слова, кажется, не тронули.

— Так я и думал. — Го-Сиракава потер подбородок и испустил тяжкий вздох. — Как жаль, что старых времен не вернуть! Раньше, бывало, начнет заноситься один воинский клан, ему на усмирение призывали другой — лишь затем, чтобы выровнять положение, не более.

— Владыка, — заметил тут инок Дзёкэн, — Минамото не сгинули еще с лица Земли, как бы Тайра о том ни мечтали. Слышал я, двое сыновей великого Ёситомо набирают приверженцев на востоке. Младший из них, говорят, успел прославиться искусством боя на мечах и задатками полководца.

— Да, но старший, избранный асоном, — возразил Го-Сиракава, — тихо живет в монастыре и отклоняет все просьбы о принятии командования.

— Ёритомо вырос человеком благочестивым, владыка, и послушным государевой воле — потому и блюдет условия ссылки. Однако если поймет он, что императорский дом в опасности, и получит высочайший указ защитить его — верю, Ёритомо проявит себя столь же благочестиво в уничтожении угрозы. В восточных землях у Тайра все еще мало влияния, и Минамото легко смогут собрать там значительное воинство.

Го-Сиракава потупил взгляд, изучая узор плетения циновки.

— Пошли я такой указ — Тайра тотчас нападут на мой дом. Второго То-Сандзё мне не надо.

— Понимаю, владыка.

— Тем не менее угрозу Киёмори нельзя оставлять без ответа, иначе он станет деспотом еще хуже Нобуёри. Я подумаю над вашими словами, Дзёкэн. Непременно подумаю.

— Да вдохновит вас Амида, владыка, — ради всех нас.