Свиток второй Хогэн и Хэйдзи
Дым среди зимы
Жар погребального костра казался на удивление приятным. Последний дар отца, сегодня только он и согревал Киёмори.
В эту первую луну третьего года Нимпэй Тадамори занемог и скоропостижно скончался. Теперь дом Тайра предстояло возглавить тридцатииятилетнему Киёмори. Он плотнее закутался в плащ, спасаясь от колкого мороза.
Киёмори не смел выдать скорби — ни стоном, ни единой слезой. Он знал, что за ним наблюдает родня, а в особенности братья: Таданори, Норимори и Цунэмори. Дядя его, Тадамаса, который и прежде не питал к нему любви, теперь и вовсе пустил слух, будто Киёмори не Тайра вовсе, а императорский байстрюк. Он чуял, как хмурые взгляды буравят его даже здесь, у костра. Киёмори не имел права выказать слабость. Никто еще не оспаривал его главенство в доме Тайра, и он намеревался сохранить этот порядок.
Даже сыну Киёмори велел держаться бесстрастно, не показывать горя на людях. Хотя, поглядывая на юношу сверху вниз — Сигэморп в ту пору минуло пятнадцать, — он еще раз убедился, что зря беспокоится. Уже многие замечали, каким одаренным и сдержанным рос его первенец. Об одном лишь жалел Киёмори — что сын преуспел больше в поэзии, изучении сутр и летописей, нежели в ратном и наездничьем деле.
От заунывного пения монахов по коже бежали мурашки. Киёмори смотрел на клубящийся дым под темным зимним небом. Вот бы отменить смерть, снова и снова черпать от отцовской мудрости! Чья бы кровь ни текла в его жилах, он всегда почитал настоящим отцом Тадамори. С теплотой вспоминал Киёмори его широкое, неказистое лицо с глазами-щелочками. Вспоминал, как отец учил стрелять из лука, стоя на палубе в качку, надевать доспех, ездить верхом, вести за собой людей… В грядущие дни последний урок пригодится особенно.
«Ах, если бы ты дожил до исполнения пророчества, узрел своими глазами, как будет отомщено твое вечное унижение при дворе… Ты не поверил моему рассказу, а теперь я и сам стал сомневаться. Как мне усадить внука на трон без твоих советов?»
Когда смолкли монахи, пепел собрали для погребения, Киёмори взял сына и пошел прочь, к своей воловьей повозке, где ждала жена Токико с остальными детьми. И хоть тяжко было идти, снег не заметал его высоких гэта.
