Деревянный меч
Не одним Тайра долгие девять лет после смуты Хэйдзи принесли крупные перемены. В горном монастыре Курамадэра, откуда река Камо начинает свой бег сквозь лесистые склоны к столице, восьмилетний Усивака, сын полководца Ёситомо и несчастной Токивы, сводный брат Минамото Ёритомо, отбывал изгнание в служках у монаха Токобо.
Этим вечером, как и всегда, сколько он себя помнил, Усивака сходил в лес за дровами для очага и набрал из реки воды. Затем подмел коридор, вычистил плиты садовой дорожки… После удара колокола, когда монахи ушли на вечернюю медитацию, мальчик юркнул к себе в каморку и вытащил из тайника меж бумажных перегородок деревянный меч, который сам тайком вырезал. Стараясь двигаться как можно тише, он промчался по дорожкам и выбежал в лес.
Ум его был поглощен отнюдь не работой над сутрами и философией, которым монахи пытались его обучить. Нет, мысли мальчика были заняты мщением.
Пусть ему был всего месяц, когда великий князь Киёмори из рода Тайра пощадил его, и монахи горы Курама ничего не рассказывали о том, кем он был, Усивака мало-помалу узнал свою историю. Даже сюда долетали вести из Хэйан-Кё — то с паломниками, то с заезжими рисоторговцами и богатыми посетителями. Даже монахи любили послушать свежие сплетни.
Усивака мог часами скрываться за бамбуковыми ставнями, внимая рассказам столичных болтунов. Он слышал, как те справлялись у монахов, знает ли юный служка о своих корнях, об отце — великом военачальнике, о его гибели от рук предателей. Знает ли о бесчестье матери, коим была куплена его жизнь. Что ж, теперь он все это знал.
Усивака шел и шел, покуда не выбрался к полянке в горном лесу, меж стволов сосен и криптомерии. Там он принял боевую стойку и начал упражняться с мечом. Несколько лун назад Усивака упросил одного воина, сопровождавшего знатную даму, дать ему урок боя на мечах. Воина позабавил бойкий мальчуган, и он показал ему более сложные приемы, нежели те, каким следовало обучать в таком возрасте, а тем паче с таким прошлым. Усивака, впрочем, запомнил все, чему его учили, и с тех пор еженощно с жаром упражнялся.
— Хай! Хай! — Усивака взмахнул вкруговую мечом в приеме «Танцующая обезьяна», представляя, как каждым ударом разит повелителя Киёмори то в руку, то в ногу, то в шею. Воображение рисовало ему рассекаемую плоть, потоки крови, тело врага, оседающего наземь. Он мечтал, как насаживает голову Киёмори на копье и торжествующе скачет с ней по улицам Хэйан-Кё под восторги толпы. Усивака сделал еще один выпад деревянным мечом, но запнулся о камень и упал.
— Ха-ха-ха! — раздался у него за спиной чей-то клекочущий хохот. — Если хочешь победить, юноша, смотри, куда ступаешь!
Усивака вскочил на ноги и завертелся, тыча мечом в деревья.
— Ты кто? Я тебя не боюсь!
На самом деле он боялся. Его день и ночь преследовал страх перед Тайра, которые в любой миг могли передумать и послать к нему убийцу.
— Мир тебе, юный храбрец. — Откуда-то сверху спорхнула тень и приземлилась перед ним на поляне. Странное это было создание: человек с длинным носом, закутанный в черный плат, полы которого хлопали за спиной подобно крыльям. Его Макуиг ку венчала квадратная шапочка вроде тех, что носят горные колдуны убасоку, а в руках он держал посох с кольцами. Усивака ахнул:
— Ты тэнгу!
Он даже не знал, что лучше — бежать без оглядки или остаться, ибо эти демоны гор норой помогали людям, хотя были способны и зло подшутить.
Существо склонило голову:
— Весьма проницательно для столь юного воина. Я Сёдзё-бо, князь тэнгу горы Курама. Мы следили за тобой. Нам не терпится узнать, почему такой маленький мальчик тревожит наш лес своим игрушечным клинком, детским писком и неуклюжим топотом.
Усивака густо покраснел, но тут же вздернул подбородок и выпалил:
— Я хочу быть великим воином, как мой отец!
— Восхитительно.
Усивака знал, что поступает опрометчиво, но все же не смог удержаться.
— А еще я хочу убить властителя Киёмори из рода Тайра!
— А-а, — протянул тэнгу. — Воистину достойная цель. Мальчик не мог понять, говорит ли тот всерьез или смеется.
— Тайра Киёмори повинен в смерти моего отца. И… и… он обесчестил мою мать.
Усивака был слишком юн, чтобы понимать, какое бесчестье пришлось вытерпеть матери; понял только, что это было нечто очень плохое, а значит, заслуживало мщения.
— Да, Киёмори за многое придется держать ответ, — согласился тэнгу. — Мы давно наблюдаем за Хэйан-Кё, и нам не по нутру то, что там происходит. Тайра превратились в спесивых тиранов, которых мы, тэнгу, не терпим. Великий Киёмори разгневал даже самого Царя Рюдзина. Совсем неумно для того, кто хочет пресечь наступление темных времен. Вдобавок князь Киёмори допустил роковой просчет.
— Просчет? — переспросил Усивака.
— Да. Он сохранил тебе жизнь. Тебе и твоим братьям.
— У меня есть братья?
— Да, по меньшей мере двое-трое, пожалуй.
— А где они сейчас? Скажи мне, прошу!
— Они тоже в изгнании, и не время искать их, юный Минамото. Уж ты-то должен понять: случись им или тебе привлечь внимание господина Киёмори, вам всем будет грозить гибель.
Усивака с трудом успокоился.
— Я понимаю. Просто мне бы хотелось их встретить… когда-нибудь.
— Когда-нибудь встретишь. Но будешь ли ты достоин их, вот что любопытно. Как-никак один из них получил благословение Хатимана, бога войны, и его ждет великая слава. Другой уже изучает священные чары. А чем ты можешь их удивить, хм-м?.. Хотел бы я знать… — Тэнгу возвел глаза к верхушкам деревьев и задумчиво потер подбородок.
Усивака вертел в руках деревянный меч. Ему доводилось слышать легенды о боевом мастерстве тэнгу, особенно об их умении управляться с мечом. Слышал он и о том, как наставни-ки-тэнгу обучали великих героев прошлого. Люди, впрочем, говорили, что следует хорошенько подумать, прежде чем принимать дары из рук демонов, — расплата за них бывает чересчур высока. И герои, обученные тэнгу, утрачивали что-то человеческое и были вынуждены всю жизнь скрываться от соплеменников, избегаемые и ненавидимые за свою непохожесть. Усивака, впрочем, знал, что и так не похож на других и что его ждет совершенно особая судьба.
— Вы бы… вы не научите меня, Сёдзё-бо-сама? Научите сражаться на мечах и стать великим воином, достойным моих братьев?
Длинноносая физиономия тэнгу медленно расплылась в улыбке.
— Что ж, любопытное предложение. Мои друзья-подданные наверняка сочтут это пустой тратой времени, хотя… отчего не попробовать. Если будешь прилежен и внимателен на уроках, может, хотя бы не ударишь в грязь лицом перед братьями, нэ?
В порыве благодарности Усивака упал на колени и прижался лбом к земле.
— Спасибо, Сёдзё-бо-сама! Я хочу научиться всему! Буду делать все, что прикажете!
— Всё, что прикажу? Нет-нет-нет, юный Минамото, мы, тэнгу, не тираны. Мы приказов не раздаем. Учись, а потом используй свое умение, как посчитаешь нужным.
— А я смогу убить князя Киёмори?
— Ну, этого я тебе не скажу. Но мы дадим тебе все навыки, какие потребуются, так что… при удачном стечении обстоятельств… да, пожалуй, сможешь.
Усивака вскочил на ноги.
— А когда мы начнем, Сёдзё-бо-сама? Тэнгу воздел руки к деревьям:
— Сейчас.
В кронах сосны поднялся гомон и хлопанье крыльев, и тотчас вниз слетело множество крылатых созданий. Иные были не крупнее вороны, иные — ростом с человека, хотя и в полуптичьем облике: с крыльями и мускулистыми руками. Они уставились на Усиваку блестящими глазами и захохотали, щелкая клювами.
— Это мои крохи тэнгу, — пояснил Сёдзё-бо. — С них начнется твое обучение. Если ты будешь хорошо управляться, позже я займусь тобой сам. Итак, приступайте! — Сёдзё-бо хлопнул в ладоши, и маленькие тэнгу устремились Усиваке в лицо.
Он яростно замахал на них игрушечным мечом, но всякий раз попадал мимо. Его шатало из стороны в сторону, как пьяного вельможу. Один кроха тэнгу пролетел так близко, что когтя; ми оцарапал щеку.
— Слишком узкий шаг! — проверещал крылатый демон. — Держи ноги на ширине плеч!
— Согни колени! — крикнул другой, летя мальчику в лицо. Усивака и в этот раз промахнулся, хотя успел увернуться. — И дышать не забывай!
Усивака порядком разъярился, но в то же время и повеселел. За час маленькие тэнгу совсем его вымотали, зато он почувствовал, что уже многому научился, ступив на путь великого воина.
Тэнгу, закончив, улетели в небо, превратившись в тени на фоне звезд.
— Приходи завтра, маленький смертный, — кричали они с высоты, — тогда мы еще с тобой позабавимся!
Усивака поклонился им и бодро зашагал по освещенной луной тропинке назад в монастырь. Душа его ликовала.
Он надеялся вернуться незамеченным, но по пути к спальням служек пришлось обогнуть палаты настоятеля. Одна перегородка сёдзи была отодвинута, и за ней Усивака разглядел То-кобо, который сидел на полу, скрестив ноги, и переписывал сутры при свете лампады. Гладковыбритая голова настоятеля поблескивала в сиянии луны. Мальчик попытался прокрасться мимо на цыпочках, но это его не спасло.
— Усивака? — спросил Токобо, не отрываясь от бумаги.
— Да, ваша святость, — отозвался тот, приседая в низком поклоне и пряча игрушечный меч за спину.
— Поди сюда.
Усивака поднялся на веранду, огибающую комнаты настоятеля, но внутрь заходить не стал.
— Я здесь, владыка. Чего изволите?
— Где ты был? — спросил Токобо тоном отца, знающего наверняка, где только что пропадал его сын.
— В лесу, владыка. Я там… медитировал.
— Хм-м… Любопытная, должно быть, медитация, раз ты так запыхался и расцарапал лицо.
— Я бежал домой, ваша святость, и… упал на сосновые ветки.
— Хм-м… А устал ты, полагаю, под тяжестью той острой деревяшки у тебя за спиной?
Усивака виновато оглянулся на меч.
— Наверное, владыка.
Настоятель отложил кисть и наконец поднял глаза.
— Я беспокоюсь, Усивака.
— Прошу вас, не думайте обо мне. Со мной все хорошо.
— Как я могу не думать? Я надеялся — наивно, быть может, — что ты никогда не узнаешь своего происхождения. Видимо, случилось неизбежное. То, чего я давно страшился, сбывается.
— А чего вы страшились?
— Того, что ты отвергнешь монашескую жизнь и забудешься в мечтах о мщении.
— Но…
Токобо поднял ладонь, призывая его помолчать.
— Тебе сохранили жизнь лишь потому, что князь Киёмори надеялся разорвать этот круг мести своим великодушным деянием. Убивать друг друга из-за проступков прошлого бессмысленно, ибо тогда смертям не будет конца. Твой отец пал в войне, Усивака, а в военную пору люди часто творят ужасные поступки. Бессмысленно возлагать на Тайра вину за то, чего требовали законы войны. Поверь — зло, содеянное ими, вернется к ним в грядущих рождениях. Ты должен забыть о прошлом и обратить свой взгляд в будущее.
Усивака про себя подумал, не проведал ли настоятель о его встрече с тэнгу. Токобо порой удивлял его своим пониманием жизни, хотя было неясно, откуда оно бралось — от загадочных способностей настоятеля, какие приписывали ему некоторые монахи, или же от простой стариковской мудрости. Однако сейчас Усивака не слышал ни слов о забвении, ни призывов к милосердию — слишком громко звучала в нем мысль о собственном предназначении.
Токобо снова взглянул на сутру у себя на столе.
— Ты, верно, слышал о приближении Маппо? — спросил он.
— Да, владыка. — Правду говоря, монахи давно прожужжа; ли Усиваке все уши этим Маппо, буддийским веком Конца закона. В их рассказах малейшее несчастье, неудача или очередное прегрешение Тайра неизбежно дополняли картину падения мира.
— Тогда тебе должно быть известно, что впереди нас ждут дни отчаяния и мрака. Ты уже достаточно взрослый, чтобы понимать: действуя опрометчиво, можно угодить в самое пекло.
«Как раз там я и хочу оказаться», — подумал Усивака.
— Тебе будет полезнее, — продолжал настоятель, — изучать сутры и готовиться к приближению конца, а не шататься по лесу с деревянным мечом.
— Но, ваша святость, — заспорил Усивака, — если миру грозит беда, не лучше ли попытаться ее предотвратить? Почему это Маппо обязательно должно наступить? И разве Будда нас не спасет, если мы будем держаться достойно и храбро?
— А-а, вот ты о чем. — Губы Токобо тронула грустная улыбка. — Это заблуждение дзирики — будто можно сделать мир совершеннее, если сильно постараться. Муравей может сдвинуть камень, сынок, но не человека, который на нем стоит. Собравшись вместе, муравьи могут даже воздвигать кучки камней, но дождь все равно смоет их прочь. Этот мир к°сет лишь страдания, и пытаться их предотвратить — только попусту изматывать душу. У тебя, Усивака, душа великого человека. Изучи сутры и руководствуйся ими, чтобы действовать разумно. Живи просто, хотя бы мир рушился вокруг тебя, и дождись наступления лучшей жизни.
— Я… я учту ваш совет, владыка. Нужен ли я вам еще для чего-нибудь? Могу я идти?
Токобо со вздохом кивнул:
— Можешь, можешь.
Усивака поспешил в свою каморку, чувствуя спиной печальный взгляд настоятеля.
