Достигнув Хэйан-Кё, новость о походе Корэмори, вместе с рассказами о прочих поражениях Тайра на востоке, стала сильнейшим ударом по их боевому духу. Императрицу Кэнрэймон-ин и малолетнего государя Антоку перевезли из дворца в Рокухару, уповая на то, что в усадьбе смогут отбить нападение Минамото, буде таковое случится.

К шестой луне остатки многотысячного войска Тайра, и среди них Корэмори, вернулись в столицу. Потери от северных битв были ужасны. В числе погибших оказался и Томонори — шестой сын Киёмори. Мунэмори с готовностью простил племяннику нынешнее бегство. Да и что оставалось — сам он едва ли управился бы лучше.

Нелегкий то выдался месяц: Мунэмори направил прошение к монахам, занятым восстановлением Энрякудзи, дабы те молились за Тайра и поддержали их в грядущих сражениях, но, видимо, из-за вины Мунэмори в разрушении храма иноки весьма вежливо известили его, что уже приняли сторону Минамото.

Около полуночи двадцать четвертого дня седьмой луны Кэнрэймон-ин разбудил звук беготни в коридорах и тревожное ржание коней во дворе. Она подобралась к двери и рывком отодвинула ее.

— В чем дело? Что здесь творится? — крикнула она, завидев бегущих мимо людей в доспехах, но лишь один остановился ей ответить.

— Минамото у стен города! — только и сказал воин и тут же умчался.

Кэнрэймон-ин накинула двойное кимоно и поспешила в покои маленького императора и его няньки. Прибежав туда, она порывисто обняла Антоку. В ту пору ему исполнилось четыре с половиной года, и он все еще носил длинные косицы-петли у висков.

— Мама-тян? — спросил он спросонья. — Что такое?

— Боюсь, наш конец недалек.

В этот миг сёдзи скользнула в сторону, и на пороге показался Мунэмори.

— А-а, вот вы где. Рад видеть, что все уже встали.

— Что нового? — спросила Кэнрэймон-ин, чувствуя, как перехватило дыхание.

— Положение — хуже некуда. Войска Минамото окружили нас с севера, востока и юга. Скоро они, без сомнения, войдут в город. Некоторые наши полководцы пожелали остаться и сдерживать их, покуда хватит сил, но мне даже страшно представить, что станет с вами, юным государем и нашей матушкой, если мы будем медлить. Ради вашего спасения я намерен пустить в действие один свой замысел. Мы покинем столицу и укроемся в западных землях.

Кэнрэймон-ин ахнула и крепче прижала Антоку к себе.

Мунэмори поднял ладонь, предвосхищая возражения.

— На западе у нас куда больше сторонников, чем здесь, а в Ак, и Сэтцу будет гораздо проще пополнить наше поредевшее войско. Это не проигрыш, а лишь… тактическое отступление. Хотя на сей раз мы бежим, увы, не от угок. Да и вернемся не скоро.

— Если ты считаешь, что так лучше, мы, конечно, поедем, — отозвалась Кэнрэймон-ин, оторопев и смешавшись. — Только когда?

— До рассвета, если успеем, — сказал Мунэмори. — Тогда у нас будет время скрыться, ибо Минамото, заняв город, не сразу отправятся нас разыскивать. Я уже приказал собрать Три священных сокровища и другие ценности. Государя-инока мы тоже возьмем с собой, так что даже в бегстве истинная власть все равно останется на нашей стороне.

Внезапно их отвлек отчаянный стук по перегородке. За ней оказался испуганного вида воин, весь взмокший от пота.

— В чем дело? Кто ты такой? — спросил Мунэмори.

— Меня зовут Суэясу, господин. Имею честь служить в охране усадьбы Ходзидзё. Сегодня ночью я стоял на часах и застал переполох в женских покоях государя Го-Сиракавы. Когда же пошел разузнать, что случилось, то узнал весть, крайне удручающую для Тайра.

— Ну так в чем дело? — нетерпеливо вскричал Мунэмори.

— Господин, государь-инок исчез!

Отрекшийся император Го-Сиракава отнюдь не бездействовал в течение второго года Дзюэй, хотя всеми силами убеждал Тайра в обратном. Уже многие месяцы он вел тайные переговоры с Минамото Ёритомо, одобряя мятеж и призывая не верить указам, которые подписывал. Го-Сиракава знал, что полководец из Мунэмори никудышный, глава клана — тоже, и-потому победа Минамото — всего лишь вопрос времени.

Той самой ночью, двадцать четвертого дня седьмой луны, от Ёритомо через один из тайных ходов Ходзидзё прибыл гонец. В послании, которое он нес с собой, значилось: «Наши войска готовы и ждут. Пора журавлю взлететь на шесток повыше».

Мунэмори просчитался, открывшись Го-Сиракаве в намерении бежать из столицы, если вторжения будет не миновать. ^го-Сиракава понимал, что, останься он с Тайра, его снова свя-чут по рукам и ногам, и потому к прибытию посланца от Минамото подготовил свой собственный план — такой, о котором не сказал никому, даже дамам из свиты.

Так же, как много лет назад, для первого побега из дворца, Го-Сиракава переоделся в простое платье и с единственным слугой выскользнул из усадьбы одним из потайных коридоров, выводящим на север. Под покровом ночи они направились в горы, к монастырю Курамадэра.

Однако в пути по извилистым горным тропам одна мысль не давала Го-Сиракаве покоя. Несколько дней назад в переписке с ним Ёритомо обронил пугающие слова. Среди прочего в послании говорилось:

«Победа близка, как никогда. Мы ежедневно возносим благодарения Хатиману, что вернул нашему клану удачу. Я признателен также и моему советнику, который каждую ночь шепчет мне на ухо. Его вы хорошо знаете, некогда называли братом. С монаршим и божественным покровительством можем ли мы протрать?»

«Син-ин — вот кто ему наушничает, — подумал Го-Сиракава, чувствуя, как кровь стынет в жилах. — А единственное, чего хотел мой покойный братец, — это хаос, а не победа. Надо бы заняться им. И чем скорее, тем лучше».