Младший военачальник Левой стражи, главнокомандующий Тайра Корэмори расхаживал взад-вперед перед пологом собственного шатра. Рядом, на складном стуле из обтянутого тканью бамбука, сидел его советник Тадакиё, восхищаясь ущербной осенней луной. Лагеря Тайра достигла весть о том, что войска Минамото расположились у самой реки Фудзи и что они действительно велики, чего все и боялись. Подкреплений из воинов Оба и Хатакэяма не было и быть не могло, поскольку те находились на берегу реки, занятом Минамото. А еще Корэмори узнал о поражении правителя Суруги, что опять-таки означало отсутствие помощи.

Лагерь окутала стылая болотная мгла, отдающая гнилью.

— Как считаешь, когда они нападут? — спросил Корэмори у Тадакиё.

— Возможно, с минуты на минуту, господин, если только они, как и мы, не ждут подмоги.

— Зачем им подмога, когда их самих двести тысяч? К тому же, если верить слухам, их восточные конники так сильны в бою.

Тадакиё вздохнул:

— Чтобы быть уверенными в победе, господин. В этот раз Ёритомо не может позволить себе проиграть, если хочет снискать уважение восточных князей.

— Не нравится мне твой настрой, Тадакиё.

— Ваш дед самолично просил меня помогать вам советами, господин. Едва ли моя ложь была бы ему угодна.

— Не верится, — произнес Корэмори, — что боги впервые даровали мне возглавить столь великий поход, пройти столь долгий путь, чтобы пасть от руки какого-то деревенщины-смутьяна.

— Воину больше пристало полагаться на собственную силу и мужество, нежели на прихоть богов. Промысел ками нам неведом. Босацу спасут лишь тех, кого смогут, но карму каждый кует себе сам. Так постарайтесь на славу, а о прочем не думайте.

Корэмори взглянул на свои руки в неясном свете луны. Они дрожали. Никакой готовности в нем не было и в помине. Он проглотил ком, подступивший к горлу, и, вперившись в дальний берег Фудзи, стал гадать, сколько дней или часов ему осталось жить.