Они переехали сюда полгода назад. В прошлом году он с весны начал поиски дома в сельской местности и потратил на это все лето. Кейт была слишком занята и не удосужилась даже взглянуть на фотографии домов в Интернете. Она сказала, что хочет дом поблизости от Нью-Йорка. Но разве она не хотела сбежать куда-нибудь подальше от обязательств, которые налагала нью-йоркская жизнь, не оставляя времени ни для писательской работы, ни для семьи? От которых она бы и рада была уклониться, но не могла, так как в жизни знаменитой нью-йоркской писательницы постоянные встречи с публикой и участие в общественной жизни были непременным условием.

Осенью он нашел дом: в пяти часах езды от Нью-Йорка, на границе с Вермонтом, вдали от крупных городов, в стороне от больших трасс, среди дремучего леса, с лужайкой возле пруда. Он несколько раз ездил туда один на переговоры с маклером и владельцем. Затем с ним съездила Кейт.

У нее только что закончился напряженный период; по пути на хайвее она заснула и проснулась, только когда машина свернула на второстепенное шоссе. Раздвижная крыша была открыта, и Кейт увидела над головой голубое небо и пестреющую листву. Она с улыбкой обернулась к мужу:

— Я точно хмельная — от сонливости ли, от ярких красок или от чувства свободы. Не знаю, где я и куда мы едем. Я забыла, откуда я сюда попала.

Последний час пути они ехали через местность, сияющую яркими красками бабьего лета, сперва по второстепенному шоссе, затем по дороге местного значения без желтой полосы посредине, наконец по ухабистой щебеночной дороге, которая вела к дому. Когда она вышла из машины и огляделась, он сразу понял, что дом ей понравился. Окинув взглядом лес, поляну, пруд, она обратила внимание на дом и подробно оглядела его, останавливаясь на отдельных деталях: на двери с навесом, лежащим на двух тонких столбах, на окнах, расположенных не строго в ряд и не везде одно под другим, на покривившейся трубе, открытой веранде, пристройке. Строение более чем двухвековой давности хотя и несло на себе следы времени, но смотрело с достоинством. Кейт подтолкнула мужа локтем и взглядом показала на угловые окна второго этажа — два были обращены к пруду, одно выходило на луг:

— А это…

— Да, это твоя комната.

Подвал был сухой, полы крепкие. До первого снега в доме успели перекрыть крышу и установить новое отопление, так что плиточник, электрик, плотник и маляр могли продолжить работу и в зимних условиях. К переезду, который состоялся весной, полы еще не были отциклеваны, камин не сложен, не развешаны по местам кухонные шкафчики. Но уже на следующее утро он отвел Кейт в ее полностью отделанный кабинет. После того как все вещи были выгружены и фургон уехал, он в тот же вечер отциклевал у нее полы, а наутро перетащил наверх письменный стол и книжные полки. Она села за письменный стол, ласково провела рукой по столешнице, выдвинула и снова задвинула ящик, посмотрела в левое окно на пруд, в правое — на лужок.

— Ты правильно поставил стол. Я не хочу выбирать между водой и землей. А так, подняв голову, я буду смотреть в угол. В старинных домах привидения появляются из углов, а не через дверь.

По бокам от кабинета Кейт располагались общая спальня и комната Риты, с другой стороны дома находились ванная и комнатка, в которой едва поместились стол и стул. Пространство нижнего этажа, куда ты попадал со двора, разделялось, благодаря камину и несущим деревянным столбам, на кухню, столовую и гостиную.

— Не лучше ли вам с Ритой поменяться комнатами? Она же у себя только спит, а тебе будет тесно писать в этой комнатушке.

Он сказал себе, что Кейт предложила так из лучших побуждений. Возможно, ее немного мучила совесть за то, что со времени их знакомства ее карьера пошла в гору, в то время как у него дела покатились вниз. Его первый роман, ставший в Германии бестселлером, нашел в Нью-Йорке издателя, а в Голливуде — продюсера. Так он, начинающий писатель, приехавший в Америку с лекциями, познакомился с Кейт. В Америке он еще не заслужил широкого признания, но считался многообещающим автором, у него уже готов был замысел следующего романа. Но за ожиданием так и не начавшихся съемок, разъездами с Кейт, на которую посыпались приглашения со всего света, и заботами о Рите до второго романа у него все не доходили руки и он не продвинулся дальше беглых заметок. На вопрос о профессии он по-прежнему отвечал, что он писатель. Но у него не было в работе нового проекта, хотя при Кейт он в этом не признавался, да и сам себя порой тоже обманывал, делая вид, будто это не так. В общем, на что ему, спрашивается, большая комната? Для того чтобы еще яснее ощутить, что он не продвинулся ни на шаг?

Следующий роман он все откладывал на потом. Если у него тогда еще останется к этому какой-то интерес. Все чаще он замечал за собой, что его гораздо больше волнует вопрос, пойдет ли Рита в детский сад. Если да, то она уже не будет ему принадлежать.