7

Поэт Гомер обитал в просторном жилище недалеко от царского дворца. В его распоряжении были повар, служанка и садовник, а также у него был подвал с кувшинами, полными вином из Дельты, в которое он добавлял анис и кориандр. Он почти не выходил из своего сада, где самым ценным деревом был лимон, целительный для его дыхания.

Гомер, умащенный оливковым маслом, с удовольствием курил листья шалфея через трубку, головка которой была сделана из большой раковины улитки. Часто поэт, с черно-белым котом по имени Гектор на коленях, диктовал стихи Илиады или Амени, или писцу, которого присылал личный секретарь Рамзеса.

Визит правителя обрадовал поэта, повар принес критскую амфору с узким горлом, из которого вино вытекало тонкой ароматной освежающей струйкой. Под навесом на четырех столбах из акации, покрытым пальмовыми ветвями, жара была вполне выносима.

— Вот что может облегчить мои страдания! — провозгласил Гомер, правильное прорезанное морщинами лицо которого украшала длинная белая борода. — Бывают ли у вас грозы, как в Греции?

— Бог Сет иногда насылает ужасные грозы, — ответил Рамзес. — Небо покрывается темными тучами, сверкают вспышки, падают молнии, гремит гром, вода наполняет высохшие русла, и потоки низвергаются, захватывая много камней. Страх наполняет сердца, некоторым кажется, что стране придет конец.

— Разве Сети не носил имя Сета?

— Для меня это долгое время оставалось загадкой, как фараон решился связать себя с богом-убийцей Осириса? Я понял, что он подчинил силу Сета, бесконечную мощь неба, и использовал ее, чтобы установить гармонию, а не сеять смуту.

— Странная страна этот Египет! Как же вы боретесь со сгущающимися тучами?

— Эхо произошедшего донеслось и до этого сада?

— У меня отсутствует зрение, но слух у меня превосходный!

— Так вам известно, что ваши соотечественники пытались уничтожить меня?

— Позавчера я сложил стих:

— Уж не предсказываете ли вы?

— Я не сомневаюсь в вашей вежливости, но вряд ли старый безобидный грек должен советовать будущему фараону.

Рамзес улыбнулся. Ему нравилась прямота и откровенность Гомера.

— Как вы думаете, нападающие действовали по своему желанию или приказу Менеласа?

— Вы плохо знаете греков! Плести заговоры — их любимая забава. Менеласу нужна Елена, а вы ее прячете. Единственное решение — насилие.

— Оно потерпело неудачу.

— Менелас туп, он, не колеблясь, объявит вам войну внутри вашей же страны, не думая о последствиях.

— Что вы мне советуете?

— Отослать его в Грецию, вместе с Еленой.

— Но она отказывается!

— Хотя и против своей воли, но эта женщина послужила причиной несчастий и смерти. Стремиться изменить ход судьбы нелепо.

— Она свободна в выборе страны, где желает жить.

— Я вас предупредил. Ах да, не забудьте приказать прислать мне новый папирус и лучшего оливкового масла.

Держался седовласый поэт свободно и немного дерзко, но Рамзес предпочитал такое общение льстивым речам придворных.

Когда Рамзес вошел в двери дворцового крыла, в котором жил, к нему сразу направился Амени. Эта поспешность не соответствовала ему.

— Что случилось?

— Менелас… Этот Менелас!

— Что он сделал?

— Он захватил рабочих порта, женщин и детей и угрожает расправиться с ними, если ты сегодня же не отдашь ему Елену.

— Где он?

— На своем корабле, с заложниками, все корабли его команды готовы поднять якорь. В городе не осталось ни одного наемника.

— А где тот, кто отвечает за безопасность порта?

— Не будь слишком суровым… Менелас и его люди захватили воинов, следящих за тем, что происходит в порту, неожиданно.

— Моя мать предупреждена?

— Она ждет тебя вместе с Нефертари и Еленой.

Лица вдовы Сети, супруги Рамзеса и жены Менеласа были озабочены. Туйа расположилась в кресле из позолоченного дерева, Нефертари — на складном сидении, Елена стояла, прислонившись спиной к светло-зеленой колонне в форме лотоса.

Приемная великой царской супруги была прохладной и тихой, слабый аромат придавал ей очарование. На троне фараона цветы указывали на временное отсутствие властителя.

Рамзес склонился перед матерью, нежно обнял жену и поприветствовал Елену.

— Ты знаешь, что случилось? — спросила Туйа.

— Амени не скрыл от меня тяжесть положения. Сколько заложников?

— Около пятидесяти.

— Жизнь каждого должна быть сохранена.

Рамзес обратился к Елене.

— Если мы пойдем на приступ, уничтожит ли Менелас заложников?

— Он перережет им горло собственной рукой.

— Решится ли он на столь варварское преступление?

— Ему нужна я. Если он потерпит неудачу, он убьет до того, как быть убитым.

— Убить столько невинных…

— Менелас воин, в его глазах существуют лишь союзники и противники.

— А его люди… Они понимают, что никто не выживет, если заложники погибнут?

— Они умрут как герои, их честь будет спасена.

— Герои — убийцы беззащитных людей?

— Победить или умереть. Менеласу неведомо иное.

— Разве Подземное царство героев не темная, полная отчаяния пропасть?

— Наша смерть мрачна, это правда, но вкус битвы сильнее, чем простое желание выжить.

Нефертари подошла к Рамзесу.

— Как ты собираешься действовать?

— Я отправлюсь один, без оружия на судно Менеласа и попытаюсь убедить его.

— Это бессмысленно, — сказала Елена.

— Однако я должен попытаться.

— Он схватит и тебя! — вмешалась Нефертари.

— Ты не имеешь права рисковать собой, — решительно сказала Туйа. — Разве ты не подыгрываешь противнику, направляясь в расставленную им ловушку?

— Он увезет тебя в Грецию, — предрекла Нефертари, — и другой будет править Египтом. Другой, который договорится с Менеласом, и вернет ему Елену в обмен на торговую сделку.

Рамзес вопросительно посмотрел на мать, она не опровергла предположение Нефертари.

— Если невозможно договориться с Менеласом, нужно умилостивить его.

Елена двинулась к правителю.

— Нет, — сказал он, мы отказываемся от вашей жертвы. — Защитить гостя это священный долг.

— Рамзес прав, — поддержала Туйа. — Уступая требованиям Менеласа, Египет ступит на путь трусости, и Маат отвернется от него.

— Я ответственна за создавшееся положение и я…

— Не настаивайте, Елена, раз вы решили жить здесь, мы гарантируем вашу свободу.

— А я должен разработать стратегию, — сказал сын Сети.

Дрожащий и потный Меба, министр иностранных дел, разговаривал с Менеласом на пристани порта Мемфиса. Каждое мгновение он боялся быть пронзенным стрелой греческого лучника. Однако он сумел донести до царя Лакедемона позицию Рамзеса, который желал устроить пир в честь Елены до того, как она навсегда покинет Египет.

В конце тяжелых переговоров греческий властитель дал согласие, но предупредил, что никто из заложников не получит еды, пока Елена не окажется на борту. Он отпустит их на свободу лишь тогда, когда его корабли, не преследуемые ни одним египетским судном, выйдут в открытое море.

Живой и невредимый Меба удалился с пристани быстрым шагом, под градом шуток греческих воинов. Его утешали лишь поздравления Рамзеса.

За одну ночь правитель должен был найти способ освободить заложников.