47
Темпл, Акра
20 мая 1272 года
— Все, моя подпись, кажется, высохла. Можешь забирать.
Принц Эдуард протянул Уиллу кожаный футляр для свитков. Тот засунул его в притороченную к седлу сумку и туго затянул ремни. Плечи дрожали от напряжения, как будто на них взвалили тяжелую ношу. Эврар не только уговорил принца включить Уилла в группу, но и предложил назначить старшим.
— Вы уверены, что мы посылаем достаточно людей, мой принц?
Эдуард повернулся к великому магистру госпитальеров:
— Им не придется сражаться, магистр де Ревель.
— Но это неизвестно, милорд. Даже если Бейбарс намерен заключить договор, до Кесарии надо скакать два дня. По пути могут встретиться бедуины и напасть на небольшую группу в надежде на добычу.
— Это сомнительно, — прозвучал глубокий баритон Томаса Берара, великого магистра тамплиеров. — Кроме того, брат, — добавил он, обращаясь к магистру госпитальеров, — не надо показывать излишнюю воинственность. Ведь это мирные переговоры.
Гуго де Ревель кивнул:
— Я лишь немного осторожничаю, брат. Мы же не хотим, чтобы с ними что-то приключилось.
Они посмотрели на Уилла.
Он поклонился:
— Ничего не случится, милорды.
Великие магистры удовлетворенно кивнули и продолжили беседу с другими управителями Акры, которые пришли присутствовать при отъезде группы.
— Удачи, Кемпбелл, — бросил Эдуард и развернулся к трем королевским рыцарям, державшим наготове коней.
Предложенный Эдуардом план установления мира на Святой земле пока выполнялся на удивление успешно. Этого никто не ожидал. Как и освобождения Гарина из темницы. Он вышел три дня назад, проведя в заточении четыре года. Никто ничего не объявлял, просто взяли и выпустили. Гарин пришел к Уиллу попрощаться, а потом скрылся в покоях для слуг, бледный, подавленный, навсегда отлученный от ордена тамплиеров. Уилл спросил Эврара о причине помилования, тот ответил — по просьбе хранителя. Оказывается, Эдуард навестил Гарина в темнице, увидел, в каком он состоянии, и пожалел. Спустя несколько месяцев он завел разговор с сенешалем и Эвраром, узнал причину заточения Гарина и предложил увезти его с собой в Англию. Сказал, что хочет сделать Гарина писцом для работы с «Анима Темпли». Свободы у него будет там немного, работа трудная, и вообще, мол, лучше использовать его знания на пользу братству, чем бесполезно гноить в темнице. Уилл часто умолял Эврара смягчить наказание Гарину, и вот под влиянием принца Эдуарда капеллан наконец смилостивился.
Казалось, Уилл не имел причин сомневаться в мотивах принца, но что-то в Эдуарде по-прежнему его тревожило. Как туманный намек на присутствие в лесу дыма или странная тень, возникшая на стене.
— Уильям.
Он оглянулся. К нему, шаркая, шел Эврар в наброшенном на голову капюшоне, несмотря на жаркий день.
— Береги, — пробормотал он, кивая на сумку у седла.
— Обязательно.
— Там вся наша надежда.
Уилл удивился, увидев на покрасневших глазах капеллана слезы.
— Жаль, что я не могу отправиться с вами, — проговорил Эврар, поглядывая на рыцарей, прикрепляющих к поясам бурдюки с водой, приспосабливающих шлемы и мечи. В Кесарию отправлялись пять гвардейцев Эдуарда, шесть тамплиеров, четыре госпитальера и три тевтонца, чтобы продемонстрировать силу и единство христианского мира, от имени которого заключается этот договор.
— Эврар, не тревожьтесь, — твердо произнес Уилл. — Мы благополучно туда прибудем. Обещаю.
Лицо капеллана сморщилось в улыбке.
— Я на это надеюсь, Уильям.
Уилл вскочил в седло и пустил коня к Роберу де Пари и остальным тамплиерам. Там же стоял и Саймон.
Он улыбнулся Уиллу и протянул бурдюк с водой.
— Это тебе.
— У меня уже есть один, — сказал Уилл, поглаживая бурдюк, привязанный к сумке на седле.
— Правильно, — согласился Саймон, — а теперь будет два.
— Ну что ж, давай. — Уилл протянул руку.
— Ну, счастливо.
— А чего ты такой грустный, Саймон? И вообще, все ведут себя так, как будто мы назад не вернемся. — Уилл посмотрел на Робера. — Не очень ободряет, правда?
— Я вовсе ничего такого и не думал, — запротестовал Саймон.
Уилл улыбнулся:
— Ладно, до встречи.
Кесария
22 мая 1272 года
На месте города Кесария была пустыня. Разваленные дома, вздымающиеся в небо арки соборов без крыш. Повсюду пепелища, засыпанные серым песком улицы.
Бейбарс на холме задумчиво смотрел на город, разоренный мамлюками, ощущая внутри неприятную пустоту. Он повернулся к Калавуну, гарцевавшему рядом на коне:
— Лагерь разобьем в городе. Пошли людей убедиться, что мы первые прибыли, затем поставь у входов стражу. Надо быть готовыми к их появлению.
— Да, мой повелитель.
Бейбарс некоторое время разглядывал Кесарию, потом снова обратился к Калавуну:
— Когда они прибудут, встреть их. Приведи ко мне одного, главного. Остальных пусть стерегут воины полка Бари. — Он помолчал. — Нужна осторожность, Калавун. С франками на этих землях почти покончено. Еще один толчок, и они уйдут навсегда. Но загнанный в угол зверь опасен. Они могут использовать любую возможность. — Стоило султану вспомнить о покушении ассасинов, как его взгляд отвердел. — Постарайся, чтобы ничего не случилось.
— Конечно, мой повелитель.
Уилл и рыцари приблизились к разоренному городу, когда вечер только начинался. Провалившиеся крыши домов и полуразрушенные арки поблескивали на янтарном закатном солнце. В берег с порывистыми вздохами ударял прибой. Морские птицы кружили, вспугнутые проезжающими рыцарями. Кавалькада в молчании въехала в разрушенные городские ворота. Подковы гулко стучали в зловещей тишине. Уиллу казалось, как будто они вошли в гробницу или церковь.
— Неужели мы здесь будем подписывать мирный договор? — пробормотал Робер.
Уилл не ответил. Для него Кесария казалась самым для этого лучшим местом. «Вот к чему приводит война!» — вопило все вокруг. А свиток в его сумке на седле давал надежду на будущее.
— Смотрите, тут кто-то есть, — тихо проговорил один из гвардейцев Эдуарда.
В засыпанном песком переулке блеснул золоченый доспех. Уилл пригляделся. В проеме между разрушенными домами верхом на боевом коне восседал воин-мамлюк, в плаще полка Бари, отборных воинов Бейбарса, бесстрастно взирал на рыцарей. Через пару секунд Уилл оглянулся и увидел еще одного, а когда за поворотом возникли сразу четыре всадника, ему стало не по себе.
— А вон там, — пробормотал Робер, кивая на крышу дома впереди.
На крыше стоял еще один мамлюк, изготовив для стрельбы лук. Он двигался, следя за рыцарями. Рядом застучали копыта, и из переулка выдвинулись два всадника.
— Чего это они? — проворчал один из госпитальеров, держа руку на рукояти меча.
— Стерегут нас, — пробормотал тамплиер, увидев впереди четырех мамлюков, загородивших путь.
Рыцари сдвинулись плотнее, почти все выхватили мечи, но те четверо просто молча наблюдали за их приближением.
— Я думаю, они хотят, чтобы мы ехали сюда, — сказал Уилл, когда группа оказалась на перекрестке. Слева широкая, заваленная булыжниками улица вела к собору, от которого остался один остов. Там внутри, видимо, мамлюки разбили лагерь. Уилл смог разглядеть лошадей, крытые повозки и множество людей, может, сотня или больше. Ярко горели факелы. — Сворачиваем, — тихо сказал он и направил коня по пустой улице к собору. Мамлюки последовали за ними.
В Акре перед отъездом Уилл сильно волновался, но когда они поскакали по землям, занятым врагом, волнение странным образом ушло, он успокоился. Хорошо было ощущать себя при важном деле, предвкушать судьбоносное событие, где ты станешь одним из главных участников. В пути нашлось время отвлечься, подумать об Элвин, но теперь, в этом мертвом городе, в этой гнетущей тишине, его вновь охватила тревога.
Уилл вспомнил, что от рук этих людей пал его отец, об опасениях Эврара. Как самоуверенно он отмахнулся от них. Молодой рыцарь начал думать об Элвин, и ее образ вселил в него уверенность. Что бы сегодня ни случилось, нужно выжить.
Когда рыцари приблизились к собору, навстречу им выехала группа из семи всадников. Во главе — рослый статный мамлюк в одежде и доспехах, указывающих на высокий ранг. Всадники остановились неподалеку, старший спешился и направился к рыцарям.
— Мы в ловушке! — воскликнул кто-то из тамплиеров, оглядываясь. Их со всех сторон окружали мамлюки.
— Ассалам алейкум! — крикнул Уилл, поворачиваясь к старшему из мамлюков в надежде, что за годы, проведенные за переводами с арабского, все же чему-то научился. — Мое имя Уильям Кемпбелл, я прибыл встретиться с султаном Бейбарсом по поручению английского принца Эдуарда и правителей Акры.
Высокий мамлюк улыбнулся — видимо, необычному произношению Уилла. Но эта улыбка казалась скорее доброжелательной, чем насмешливой.
— Ва-алейкум ассалам, Уильям Кемпбелл, — ответил он, медленно выговаривая слова, чтобы Уилл мог усвоить сказанное. — Я эмир Калавун. У тебя есть договор?
— Есть, — ответил Уилл, внимательно его рассматривая.
— Идем со мной. Твои люди подождут здесь.
— Что он сказал? — спросил один из гвардейцев Эдуарда.
Уилл перевел.
— Нет, — возмутился Робер, — мы должны пойти с тобой. Скажи ему.
Уилл не сводил глаз с Калавуна. Крепко сложенный спокойный эмир мамлюков с карими глазами, светившимися незаурядным умом. Мудрец и воин, интересное сочетание, подумал Уилл.
Он повернулся к Роберу:
— Ничего. Я пойду один. Думаю, у нас нет выбора.
Когда Уилл приблизился, Калавун вскинул руку:
— Свой меч оставь здесь.
Уилл без колебаний отстегнул фальчион и положил на пыльную землю.
— Иди ко мне, — спокойно проговорил Калавун. — Подними руки. — Он похлопал Уилла по бокам и бедрам, проверяя, нет ли спрятанного оружия.
— Ты знал моего отца, — прошептал Уилл, когда Калавун проверял его рукава. — Джеймса Кемпбелла. О тебе мне поведал Эврар де Труа.
Рука Калавуна замерла на запястье Уилла. Он бросил взгляд на воинов полка Бари сзади, но они находились далеко.
— Не могу сказать, что я его знал, — прошептал он, проверяя рукава Уилла. — Лицом к лицу мы никогда не встречались. Это было для меня невозможно. Но он все равно мне не чужой.
— Я продолжаю его дело, — еле слышно проговорил Уилл.
— Тогда, может быть, мы еще встретимся, Уильям Кемпбелл. — Калавун шагнул назад. — А пока пошли, передадим ваш договор султану. — Он остановился и пробормотал: — Будь осторожен. Султан Бейбарс не любит твой народ, особенно твой орден, и сейчас недоверчив, после недавней попытки ассасинов его убить. Он считает, их наняли франки. Поэтому не делай неожиданных резких движений. Просто говори громко и отчетливо. Он приказал своим стражникам убить тебя при малейшем подозрении.
Уилл следовал за Калавуном по длинной улице в освещенный факелами лагерь. Кругом флаги со звездами и полумесяцами. Восьмиконечный крест на его мантии сиял, как красный сигнальный огонь. Стоящие плотным строем мамлюки провожали его мрачными взглядами.
Внутри собора, на том месте, где должен быть клирос, на плоском, очищенном от камней возвышении поставили трон с золотыми львами на подлокотниках. К трону вели несколько раскрошившихся ступеней. В стенах зияли гигантские трещины, через которые Уилл мог видеть море. На троне в сияющих доспехах, высоком тюрбане с павлиньей джигой и расшитом золотом плаще восседал великолепный Бейбарс Бундукдари, Арбалет, султан Египта и Сирии. И убийца его отца.
Когда Уилл и Калавун направились к ступеням, послышалось шипение. Уилл увидел уродливого, с оскаленным ртом старца в похожем на лохмотья сером халате. Старец стоял сгорбившись у ступеней. Свирепые белые глаза сверлили Уилла. Чуть подальше стояли пять воинов полка Бари с арбалетами.
— Можешь приблизиться к султану, — сказал Калавун, слегка подталкивая его вперед.
Уилл нерешительно двинулся, уважительно опустив глаза. В груди бешено колотилось сердце.
Достигнув верхней ступеньки, он поклонился, затем поднял голову и испытал потрясение, встретившись с пронзительными голубыми глазами Бейбарса, один странно поблескивал из-за незначительного дефекта белка. Когда Уилл смотрел в эти глаза, голос внутри начал монотонно повторять: «Этот человек убил твоего отца, а ты пытался убить его». Слова звучали четко и определенно, и на одно ужасное мгновение Уиллу почудилось, что он произнес их вслух.
Их разделял какой-то фут. Уилл представил, как он протягивает руки, смыкает пальцы на горле Бейбарса и сжимает. Он знал, что умрет прежде, чем коснется султана, пронзенный выстрелами из арбалетов. Но его остановило не это. То, к чему он так долго стремился, о чем горячо мечтал весь последний год, теперь показалось ему нелепым, даже диким. Страстное желание мести испарилось.
Все это провернулось в сознании Уилла за какие-то секунды, он не успел даже осознать. Просто подался вперед, протянув мирный договор.
Бейбарс не пошевелился. Уилл подождал. Затем чуть отвел руку назад.
Наконец султан заговорил, глубоким сильным баритоном:
— Как твое имя, христианин?
— Уильям Кемпбелл.
Прошли секунды, сопровождаемые шумом прибоя.
— Ты привез мне договор, Уильям Кемпбелл?
Уилл протянул футляр, чувствуя на себе взгляды всех присутствующих. Когда Бейбарс принимал у него футляр, их пальцы на мгновение соприкоснулись. Султан открыл футляр, достал два свитка, развернул. Внимательно изучил каждый, кивнул советнику в зеленом шелковом халате и украшенном драгоценностями тюрбане, стоявшему неподалеку от возвышения с небольшой группой богато одетых людей. Советник приблизился, взял свитки, прочитал, кивнул и передал обратно Бейбарсу. Вперед вышел другой, со стеклянным подносом, на котором стоял небольшой флакон с чернилами и перо. Султан подписал пергаменты, протянул Уиллу один свиток и футляр.
Вот и свершилось. Мирный договор, которому суждено продлиться десять лет, десять месяцев, десять дней и десять часов, гарантировал франкам владение нынешними землями и возможность христианским пилигримам посещать Назарет.
Напряжение спало. Бейбарс откинулся на спинку трона. Уилл сунул свиток в футляр.
— Пошли, — произнес сзади Калавун. — Я провожу тебя обратно.
Уилл не шевелился, продолжая вглядываться в султана. Мамлюки с арбалетами насторожились. Он почувствовал на своем плече руку Калавуна.
Бейбарс нахмурился, подался вперед, сузив глаза.
Уилл быстро заговорил:
— Милорд султан, я прошу вашего позволения проехать в крепость Сафед. Там убит мой отец во время осады, и я хочу его похоронить, отдать последний долг. Я не имею права просить вас об этом, и у вас, возможно, нет оснований мне это позволять, но… — он осекся, — но я должен был попросить.
Краем глаза Уилл заметил, как советники обмениваются друг с другом удивленными взглядами. Сзади замер Калавун.
Бейбарс несколько секунд изучал Уилла с новым интересом. Потом кивнул:
— Я даю тебе позволение. Но ты пойдешь без своих людей, в сопровождении моих. — Не отводя глаз от Уилла, он махнул воинам с арбалетами: — Отведите его в Сафед. Затем сопроводите в Акру.
— Спасибо, — пробормотал Уилл.
Бейбарс снова откинулся на спинку кресла, обхватив пальцами головы львов.
— Если у тебя все, можешь удалиться.
Уилл спустился со ступеней и вышел из собора. Все тело гудело от пережитого напряжения.
Снаружи царил почти полный мрак, в небе серебрилась желтая луна.
— Ты сильно рисковал, — тихо произнес Калавун, когда они приблизились к ожидающей группе рыцарей. Два воина полка Бари, назначенные Бейбарсом сопровождать Уилла, следовали сзади.
— Я должен был это сделать, — сказан Уилл, поднимая свой фальчион с земли.
— Понятно. — Калавун наклонил голову. — Да пребудет с тобой мир, Уильям Кемпбелл.
— И с тобой.
Калавун скрылся во мраке.
— Он подписал?
Уилл обернулся к Роберу.
— Подписал. Теперь тебе остается благополучно доставить договор в Акру. — Он протянул Роберу футляр со свитком.
— А ты куда собрался?
Уилл улыбнулся:
— Упокоить душу.