11

Война началась в сентябре. Огромная французская армия разогнала жидкие гарнизоны пограничных блокпостов и покатилась к Дижону. Это было не по правилам – воевать накануне зимы. Но король Людовик сказал коннетаблю Доминику, что правила в новом сияющем мире будут новыми и к ним надо привыкать уже сейчас.

Карл понимал, что без обещанных тевтонами двенадцати хоругвей и без англичан прохиндействующего герцога Глостера его малочисленная армия не стоит и короткой эпитафии. Карл понимал и другое: осаждать Дижон, покинутый своим государем, французы не станут. Людовик послал Рыцаря-в-Алом именно за головой герцога Бургундского, а не за сомнительными богатствами столицы мировой куртуазии. Поэтому герцог всеми силами оттягивал встречу с французами, отступая прочь из родной Бургундии и забираясь всё дальше на северо-восток. С севера должен был появиться Глостер, с востока – великий магистр Гельмут фон Герзе.

Герр Гельмут наконец-то добился вожделенной должности главы всех тевтонов и любезно принял приглашение Карла повоевать. Но отнюдь не ради обещанных Ордену владений во Фландрии, как наивно полагал Карл. Герцог же Глостер был послан Эдвардом, который питал к Карлу искреннюю братскую любовь, ради Софии и Зодиака, то есть совершенно бескорыстно.

Французы не очень спешили. Во-первых, их должна была нагнать легкая кавалерия Пиччинино. Людовик строго наказал использовать чужаков на всю катушку – а за что им тогда деньги плачены? Во-вторых, даже ограниченный Обри при помощи Доминика понимал, что, уползая на северо-восток (всё дальше и дальше от Дижона, как подраненная птица от своего гнезда), Карл рано или поздно упрется в море, а быстрее – в имперские владения a la Нейс, где с ним завяжется какой-нибудь местный князь (мирской или духовный – не важно). Последнее было тем более хорошо, что при любом исходе замедляло эволюции Карла и дарило французам нового союзника.

Приблизительно так и случилось. 1 января 1477 года армия Карла оказалась в окрестностях города Нанси. Там было чем поживиться, поэтому в трех лье от Нанси поставили лагерь и разослали повсюду интендантские отряды. Карл вознамерился дать отощавшим солдатам двухдневный отдых, а после решать, как вести эту убогую кампанию дальше.

На следующее утро, выдавшееся сырым и пасмурным, на востоке показались всадники. Самые зоркие разглядели на далеких знаменах кресты.

«Орден!» – ликовал Карл. «По-моему, у них там что-то красное, – скептически заметил Жануарий. – А в тевтонском гербе нет красного цвета.» «Значит, это знамена отдельных хоругвей. А главный орденский штандарт ещё не показался», – Карл не желал усомниться в своей правоте ни на секунду.

И всё-таки кресты оказались красными, лотарингскими. Герцог Рене, сеньор слабый и бедный, но превосходно осведомленный в хреновых делах своего соседа, узнав о появлении Карла на лотарингской границе, счел за лучшее вывести против бургундов всех солдат до последнего.