8

Три могилы – три креста с табличками – притаились у подножия необъятной снежной горы, которую Карл поначалу принял за уплотнившуюся войлочную тучу, упавшую от собственного веса, настолько гора была высока.

Два креста были осиновыми, заявил Жануарий, а один – из всё-равно-какого дерева. «Гвискар» – сообщала табличка на первом осиновом кресте. «Гибор» – сообщала вторая.

Третья же табличка отличалась куда более фантазийным декором. «Раб Божий барон Эстен д’Орв, почивший в плену великого и пагубного заблуждения».

Здесь лаконичность изменила резчику, а жаль, ибо о характере заблуждения читателю теперь оставалось только догадываться. Что удержало могильщика от дальнейших витийств? Незваная слеза? Правда, никакой таблички не хватит, если хочешь описать чьи-либо заблуждения. Из тех же соображений слабо верится в легенду о городе, который кто-то основал на территории, которую покрывает брошенная наземь овечья шкура. Что это будет за город, что это будут за описания?

– А где тут могила Мартина? – глухим голосом спросил Карл, отсчитывая взором раз-два-три. Жануарий помедлил, осмотрелся, дохнул на руки теплом. Ещё раз осмотрелся.

– А вон там, – Жануарий направился прямехонько к снежной горе, на конусообразной вершине которой неприметной серой горлицей сидел крест величиной с ладонь.

– Ах, ну да, я так и думал, – поспешил сфальшивить Карл. Так он не думал, да и вопрос ещё – можно ли вообще думать на таком морозе? Можно только ощущать и вспоминать отдельные хорошо известные факты. Вот Жануарий, например, ощущает, где могила Мартина, а Карл – нет.