12

– Слушай, может нам лучше вообще прекратить, пока Карл не уедет куда-нибудь снова?

– Милая Соль, я не выдержу. Я взорвусь. Меня разорвет изнутри.

– Никогда бы не подумала. Так ты что, совсем не боишься?

– Боюсь.

– Не кривляйся.

– Я не кривляюсь, я боюсь. Могу побожиться. А ты?

– Что я? Мне всё равно. Что он может со мной сделать? Побить? Никогда в жизни Карл не станет бить женщину, к которой равнодушен. Поедет по Соне с блядями? А что он, по-твоему, сейчас делает? Будет на меня зол, обидится, отправит в монастырь Сантьяго-де-Компостела? Пусть попробует. Зачем он, по-твоему, на мне женился? Молчишь? А я тебе скажу – чтобы никто не подумал, что он голубой. Или точнее так: чтобы все, кто уже подумали, после той истории с Людовиком, с Шиболетом, с женитьбой на девке, подумали, что, наверное, он не только голубой, раз предпочел династическому слиянию капиталов с раздельными спальнями такую разорительную свару из-за содержанки своего врага. Меня заебало, Лу, столько лет быть живым доказательством.

– Ты к нему несправедлива.