35

…И я так понял, что он уже не сердится. Я так ужасно выглядел – эти ссадины, и заспанные конъюктивитные глаза, и два синяка на скуле, от сапога, потому что каблук был кованый, и моя нечищенная дорожная одежда, я так спешил в Перонн, что не взял с собой смены, а покупать что-то не решился, потому что думал, что после того, после этого инцидента с деньгами, даже не знаю, как меня угораздило такое, в общем, я подумал, что будет совсем неуместно что-то новое себе купить. Я выглядел так жалко, и он, по-моему, это оценил.

– Как жизнь? – спросил меня мой герцог.

– С-спасибо. Вот.

Я протянул ему бумаги.

– Что это?

– Я заложил имение.

– Это ещё зачем? – бумаги он читать не стал. Я уже заметил – он не верит написанному. Он был выбрит настолько гладко, что можно было подумать, будто у него вообще не растет борода.

– Вы меня вчера побили и это было как бы прямое указание.

– Будет Вам, это было первое прямое предупреждение. Поэтому имение может подождать, – ухмыльнулся мой герцог и вернул мне закладную.

– А сколько их всего? – с надеждой спросил я, разумея, конечно, количество предупреждений, потому что про имение я знал, что оно у меня одно, хотя заложено уже трижды.

– Предупреждений два. После второго повешу.

Сказано это было по-свойски и поэтому получилось очень, очень убедительно. Да, мой герцог, да, буду агнцем или чернобурой лисой, только…

– А деньги? Я их уже потратил и занять не у кого.

– Вот как? Ну-у-у, значит, отработаешь. Всё?

И тут, хотя это было исключительно нагло и, может быть, именно потому, что это было уже за границей всякой наглости, я упал перед ним на колени и попросил:

– Одна девушка, Вы её, наверное, помните, она… у неё отец… его зовут Христофор Ганевье… так она просит за него и я тоже хотел, хотя и не имею на это права, я понимаю, особенно после вчерашнего… тоже попросить за него.

– А она Вам кто? – спросил герцог с определенной заинтересованностью и это мне польстило, хотя уже потом, когда я оправился от жаркого, головокружительного смущения.

– Никто, – ответил я.

– А почему Вы не смотрите мне в глаза?

Надо же, я действительно не смотрел, хотя обычно да, смотрел, ведь это азбука, я так делаю даже когда лгу, или, как учит мой герцог, «представляю известные мне вещи превратно», и он, наверное зная об этом, поверил. Я так долго молчал, обдумывая как сказать, что когда я наконец заговорил, глаза герцога театрально блестели.

– Дело в том, что Мария мне отказала.

– Сочувствую, – сказал мой герцог. А потом, поразмыслив, добавил:

– Ладно, Ганевье отпустят. Желаю Вам, молодой человек, удачи.