Глава 2
Чья-то рука крепко сжала его плечо.
— Ты обладаешь храбростью льва, упрямством быка и ушами нескольких мертвых турок. Необыкновенное сочетание, Гарди.
Позади, в полумраке освещенного свечами коридора раздался хриплый голос и возникла седая голова рыцаря Большого Креста Лакруа. Кристиан обернулся приветствовать его.
— Я в долгу перед вами, сир, за поддержку на Священном собрании.
— А я перед тобой за твою настойчивость, — улыбнулся бывалый солдат, а его лицо исказилось дружелюбными морщинками. — Твой подвиг должен стать примером для наших молодых братьев.
— Многие члены совета с вами бы не согласились.
— Пусть. Ни один совет не способен ходить в атаку, брать на абордаж корабли и протыкать мечом горло неверного. В час опасности решения принимают воители, а не священники и политики.
— Вы и сами почтенный ветеран многих сражений.
— Я всего лишь старик. Но старики многое видят. И слышат. — Он похлопал Гарди по руке и зашагал рядом. — На каких четырех принципах, лепестках нашего креста, зиждется орден Святого Иоанна?
— На благоразумии, умеренности, стойкости и справедливости.
— Среди нас есть те, кто позабыл о них. Эти рыцари пали духом, едва узнав о приближении турок.
— Под гнетом опасности вера способна воскреснуть.
— А боевой дух может быть сломлен. Вражда разгорается, а соперничество процветает. Ты нажил врагов, Гарди.
— Приор Гарза?
— Змея.
— Де Понтье?
— Скорпион в союзе со змеей. Он расчетлив, беспощаден и, кроме того, возмущен нашим пребыванием на острове. Пока великий магистр не запретил дуэли, де Понтье нанес немало ран.
— Он играет множество ролей.
— И большинство из них опасны.
Лакруа остановился, завершая прогулку.
— Наблюдай за собой, Гарди. Наблюдай за окружающими. Ты снискал поддержку и благосклонность гроссмейстера. Иногда этого недостаточно.
Дальше Гарди шел в одиночестве, размышляя о разных делах и мерно шагая по переходам и галереям. Он не принадлежал к числу людей, которых озадачивали предостережения и интриги верховного совета. Змею можно избежать, а скорпиона проигнорировать. Кристиан спустился по лестнице, которая вывела его из сумрака внутренних помещений на ярко освещенную солнцем орудийную террасу. Под дулами выстроенных в ряд пушек простиралась Большая гавань, а ее голубые медлительные воды плескались о фундамент уединенного форта Сент-Эльмо, покоящегося на утесе над северным берегом. Описав в полете круг, в небе крикнула чайка.
Раздался шорох. Гарди отреагировал мгновенно, поймав вытянутой рукой брошенную корзину.
— Ты играешь с огнем, мавр.
— В то время как ты забавляешься в самом логове верховного совета, Кристиан Гарди.
— Есть ли хоть что-то, чего ты не знаешь?
Его друг продолжил скручивать фитиль.
— Черная кожа — хорошее прикрытие для дел почернее. Я поэт и философ, изучающий людей соглядатай и сплетник, а также твой помощник и советчик.
— Как я погляжу, сегодня ты военный алхимик.
Облаченный в белый тюрбан и длинный халат мавр с довольным видом сидел по-турецки среди орудий своего ремесла. Вокруг были разложены глиняные горшки и свернутые кольцами веревки для фитилей, кувшины со смолой и черным порохом, ингредиенты зажигательных смесей, взрывчатые компоненты. Вдоль крепостной стены стояли готовые связки полых трубок — они наполнялись скипидаром и льняным маслом, которые смешивались в особых пропорциях, и изрыгали пламя длиной пятнадцать футов и более. Рядом покоились зажигательные снаряды, которые многократно окунались в бренди, селитру, порох и смолу, оборачивались в хлопок, пропитывались маслом и предназначались для того, чтобы ловить врага в пламенные объятия. Мавр всегда стремился превзойти самого себя.
Гарди повертел на ладони запечатанный сосуд, изучая просмоленные веревочные отрезки, обернутые вокруг узкой горловины. Предмет примитивный и в то же время смертоносный.
— Твои огненные горшочки — дьявольская штука.
— В них не простой огонь, Кристиан Гарди, а греческий. Лучший от Востока до Запада. Селитра, смола, сера, камедь, соли аммиака и скипидар. Волшебная смесь, чей рецепт достался мне от предков.
— Моча здесь твоя собственная.
— Которая может спасти эти форты.
Мавр наклонился, чтобы смазать сургучом готовый снаряд.
— Мой дымный горшок пригодился?
— Турецкие шпионы немного подкоптились.
— То, что ты видишь перед собой, их и вовсе поджарит. Куда направляешься на сей раз?
— В Мдину. По поручению великого магистра.
— По зову страсти и гениталий. В городе ведь живет леди Мария.
— Ты забываешься, мавр.
— Ты тоже. Она средиземноморская красавица, дочь мальтийского вельможи, который ненавидит орден.
— В ее глазах не было ненависти, когда она улыбалась мне в лесу Нашшара.
— Военные дела важнее.
— Они не занимают сердца.
— Так займи разум. Десятки тысяч сарацин будут взбираться на эти стены, желая устроить бойню.
Гарди встал на краю стены, пристально глядя вдаль.
— И все во имя Господа.
— Господа? — Мавр покачал головой и тихо рассмеялся. — Если правитель посылает свое войско в бой, то лишь ради выгоды и наживы, дабы заполучить земли, золото, торговые пути и власть. Если же он поступает так во имя Господа, то он богохульник и лжец.
— А те, кто за него сражается?
— Глупцы.
— Кто же мы с тобой?
— Еще большие глупцы. Потому как это не наше дело. Ты связан с орденом как наемник, а я мавр, ненавистный магометанин, которого оставили в живых лишь потому, что он вместе с Ла Валеттом был когда-то прикован цепью к одному веслу на галере, принадлежавшей корсару по имени Абд-ур-Рахман Куст.
— Ты спас жизнь великому магистру.
— Это не избавит от смерти и не убережет в случае опасности. Будь осторожен, Кристиан Гарди.
Гнетущая атмосфера предстоящей осады потревожила людские умы и помутила рассудки, подумал англичанин. Сначала Лакруа, теперь мавр. Оба советовали поостеречься, выражали озабоченность. Они слишком много волновались. Громким возгласом Кристиан окликнул двух человек, приближавшихся по эспланаде крепости. Товарищи, которых он поджидал.
— Анри, мы должны отправиться в Мдину. Кони готовы.
— Дядя распорядился, чтобы мы взяли с собой Юбера. Придется убеждать святого отца-пустынника фра Роберто вернуться в Биргу.
Юбер уныло улыбнулся:
— Многообещающее предприятие.
— Тебе же, Анри, предстоит заверить мальтийских аристократов в том, что им нечего бояться, если мы оставим их без пехотинцев.
Улыбка Анри Ла Валетта была не столь радостной. Подобно своему дяде, великому магистру, он был высок и держался с достоинством, этот храбрый госпитальер с добрым сердцем, ученой головой и серьезным нравом. Гарди нередко сопровождал его в путешествиях. Он посвящал молодого дворянина в военное искусство, не раз спасал его от ударов ятагана, вместе с ним захватывал вражеские галеры. Анри, однако, стремился к Господу и книгам и неизменно носил с собой религиозный часослов. Полю битвы он предпочитал безмятежность монастырской обители и спокойствие госпиталя. Истинный рыцарь. Юбер был другим. В возрасте восемнадцати лет, хрупкого телосложения и преисполненный духовности, он стал послушником, монашествующим капелланом и всегда выглядел улыбчивым и жизнерадостным. Возможно, слишком благопристойный от природы и слишком доверчивый для священнослужителя, Юбер оказался во владениях ордена по чистой случайности и остался благодаря стечению обстоятельств. Шевалье Анри, капеллан Юбер, наемник Кристиан. Трое друзей.
— Смотрите.
После прикосновения зажженной свечи огненное кольцо загорелось. Мавр держал его на весу огромными щипцами, наблюдая за тем, как пламя стремительно распространяется, вспыхивая на внутренней поверхности. Зрелище было жуткое. Напрягшись изо всех сил, мавр метнул снаряд через стену — кольцо завертелось и, раскалившись добела, устремилось к подножию форта. Друзья вытянулись на месте, чтобы разглядеть падение снаряда. Вспыхнув ярким светом, он взорвался и остался гореть.
Довольный своим опытом, мавр кивнул:
— В следующий раз жертв не избежать.
Со своей удобной позиции на более высоком ярусе укреплений изменник видел, как огненный диск полетел вниз по спирали, а затем исчез, словно падающая звезда. Бесполезное оружие. Результат безнадежных стараний отчаявшихся людей. Ничто не изменится. Их судьба уже предрешена.
Верхом на скакунах трое друзей осторожно продвигались по многолюдным улочкам Биргу. Из-за наплыва беженцев население возросло; всюду слышался гомон беспокойных голосов, между домами с плоскими крышами толпились люди. Со всех сторон нескончаемым потоком струились звуки. Грохот повозок, лошадиное ржание, звон кузнечных молотов и стук камнетесных киянок — каждый отсчитывал время, отбивал собственный ритм. Нужно было подправить доспехи, починить кольчуги, подковать лошадей. На главной площади врукопашную упражнялся мальтийский отряд ополчения. В подвалах и внутренних двориках расставляли бочки, складывали мечи и копья. Средь прочих устало брели группы подгоняемых плетью рабов, тащивших на веревках всевозможные грузы.
Увернувшись от целого выводка спасавшихся бегством кур, Люка прибавил шагу и нагнал Гелиоса.
— Сеньор! — громко обратился он к Гарди. — Я поеду с вами.
— Сегодня битвы не будет, Люка. Останься, здесь ты нужнее.
— Я хочу убивать турок.
— Удостоверься прежде, чтобы они не убили тебя. Займись делом.
— Где, сеньор? И как?
— Зайди на пороховой склад и начни переносить порох. Сбегай в кузницу и займись полировкой доспехов. Загляни к моему другу мавру и помоги нарезать фитили и наполнять горшки.
— Скучноватая работенка для воина, сеньор.
— Но она может спасти чью-то жизнь. И эта жизнь может спасти твою.
Всадники оставили мальчика на пыльной улице и направились к центральным вратам между бастионами. Рыцари Кастильского ланга уже занимали позиции, чистили орудия и поднимали к бойницам пушечные ядра в дерюжных сетках. Поприветствовав и ободрив солдат громкими возгласами, трое друзей поехали дальше. Анри де Ла Валетт молчаливо смотрел вверх на отверстия в каменных сводах прохода. Подобные моменты навевали мрачные мысли.
Подъемный мост был опущен. Друзья пересекли его единым строем. Все увиденное и услышанное привлекало их внимание: игра света на стенах бастиона, ряды рабов-сарацин, копавших оборонительный ров. Наносились последние штрихи, завершалась подготовка неприятных сюрпризов для врагов. Вскоре во рву будет барахтаться еще больше магометан, подумал Кристиан Гарди. Он пришпорил Гелиоса, и конь пустился галопом. Позади, забыв о собственном достоинстве и правилах верховой езды, с гиканьем и улюлюканьем мчался Юбер. Анри же скакал, не проявляя эмоций. Несдержанность не достойна дворянина, командора ордена и племянника великого магистра. В таком порядке, окутанные облаком дорожной пыли, они приближались к Мдине.
На склоне земляного вала, соединявшего горный хребет с городскими стенами, группы мальтийцев наполняли родниковой водой глиняные бутыли для отправки в Биргу. В других местах питьевые запасы были скудны, а в стане рыцарей на побережье Большой гавани они почти отсутствовали. Такова была причина их суеты. Местные жители отдали своих мужчин в ополчение, а теперь делились живительной силой своих родников и колодцев. Там же, среди женщин и детей, повязав длинные черные волосы обыкновенным платком, босиком, с забрызганными руками, заливалась смехом Мария.
— Анри, поезжай дальше, к губернатору. Юбер, отправляйся на поиски священника. Я присоединюсь к вам позже.
Потомок Ла Валетта остановился рядом с Кристианом и прикрыл глаза от солнца.
— Целомудрие и послушание — устои нашего ордена.
— Они не пошатнутся от одной лишь беседы.
— Кристиан, враг уже за горизонтом.
— Тем больше причин успокоить душу, обрести мир и покой в сердце.
— Причин? Она дворянка, а ты даже не рыцарь.
— Ты говоришь совсем как мавр.
— Мавр благоразумен.
— Я могу хотя бы предаться мечтам, Анри.
— А также выразить свое почтение губернатору Месквите и завершить наше поручение.
— В свое время.
Пришпорив Гелиоса, Гарди направил скакуна к скалистому склону; позади послышались смиренный вздох Анри и унылый стон Юбера. Мария подняла голову и заметила Кристиана. Она изящно выпрямилась и стала наблюдать за его приближением, всем своим равнодушным видом стараясь изобразить превосходство. Но взгляд ее выражал нечто совсем иное. Глубокие светло-карие глаза излучали некую силу, не ограниченную воспитанием и происхождением. Эти глаза однажды и пленили Кристиана. Гелиос кивал головой, осторожно ступая по неровной земле.
— Миледи. — Гарди соскользнул с седла и поклонился девушке.
— Гость с манерами дворянина и в одежде корсара. Как любопытно!..
— Мне тоже, миледи. Знатная особа, которая босиком трудится у родника.
— Таков мой долг.
— Вы веселитесь за работой.
— Дни скорби еще впереди, месье Гарди.
— Вам знакомо мое имя?
— И ваша репутация.
— Она тревожит вас, миледи?
— Отнюдь. Однако ваше присутствие отвлекает от дел.
Ее губы разомкнулись в легкой улыбке, а из бутыли в руке пролилось содержимое.
— Нужно наполнить целую гору сосудов — десять тысяч.
— Сейчас я не прочь обойтись и без воды, миледи.
— Мой отец с удовольствием посмотрел бы, как вы умираете от жажды.
— Наши разногласия касаются турок.
— В нападении которых он обвиняет вас. Он терпеть не может орден святого Иоанна. Подобно другим знатным семьям этого города. Во всех бедах, что обрушились на нас, они винят рыцарей. Они сетуют на ваши пиратские набеги, которые разгневали османского султана.
— Наше сегодняшнее послание не улучшит их настроения.
— Их невозможно уговорить.
— Однако вы, миледи, покинули городские стены вместе с другими знатными жителями и собираете для нас воду.
Глаза Марии блеснули решимостью.
— Ваша религия — это наша религия. Ваши враги — наши враги.
— Наш остров — ваш остров.
— Он всегда будет нашим. — «Останетесь вы или нет», — читалось в ее интонации.
«Я бы остался», — решил Кристиан.
— Сражение будет кровопролитным, миледи. Почему вы не укроетесь на Сицилии?
— А вы почему, месье Гарди?
— Я солдат.
— А я дочь одного из старейших родов Мальты. Мой брат и овдовевший отец остаются. Я же останусь с ними, моим народом и защитниками Мальты.
Кристиан был благодарен ей за эти слова и за те редкие, брошенные украдкой взгляды, которыми они обменивались среди лесов и трав окрестных деревень. Мария была не миражом, но плотью и кровью, средоточием внутреннего света и телесного совершенства. Ее красота была столь притягательна, что от нее захватывало дух.
Присев, Кристиан взял бутыль и наполнил из родника. Он лишь искал повод задержаться, продлить мгновение. Мария наблюдала за ним с усмешкой.
— Бойцовый петух на коленях. Редкостное зрелище.
— Которое может не повториться. — Гарди передал сосуд девушке. — Я опаздываю к губернатору.
— Вы найдете его в компании моего отца.
— Выходит, сегодня день для дел семейных.
Кристиан поклонился, коснувшись губами руки Марии.
— Мой отец вовсе не изверг, месье Гарди. Он заботится об острове и своем городе.
— И я тоже.
Кристиан запрыгнул в седло и развернул Гелиоса.
— Надеюсь увидеть вас вновь, миледи.
— Несомненно, так и случится.
Сотрясая гривой и хлопая хвостом, конь направился к воротам Мдины. Гарди обернулся, коротко взглянув на склон. Мария смотрела ему вслед.
— Еще одно отребье нелегкая принесла.
Это колкое замечание должно было ранить. Отец Марии — обеспокоенный старик, дряхлеющий очевидец упадка собственной семьи — одарил Кристиана сердитым взглядом. Изменилась внешне и Мдина, некогда нареченная Тихим Городом. Подобно Биргу, ее переполнял шум людской толпы и звуки трудившихся ремесленников, а тенистые улицы стали прибежищем тех, кто готовился к осаде. Здесь же, в прохладе этого внутреннего дворика, лишь губернатор Мескита, Анри де Ла Валетт и припозднившийся Кристиан Гарди мирились с гневом хромого мальтийского дворянина.
Гарди не утратил самообладания.
— Это вы обо мне? Даже отребье способно заслужить спасение, сир.
— Или продолжать бездельничать и грабить. Как и все вы. Как всякий рыцарь, ступивший на наш остров. — Престарелый аристократ ударил тростью о мостовую. — Что полезного вы для нас сделали? Какую еще напасть навлекли на наши головы?
Анри был опечален.
— Мы защищаем веру, сир.
— Вы защищаете свои привилегии, форты и укрепления в Большой гавани. А стены Мдины придется охранять разве что женщинам и детям.
— Великий магистр убежден, что осада начнется с другой стороны.
— Весьма удобно для Ла Валетта. А если он ошибается? И турки решат прежде истребить нас?
— Все мы в руках Господа.
— Надеюсь, Он проявит больше милосердия и мудрости, чем орден, во власти которого мы были целых тридцать пять лет.
— В ополчение вступило около четырех тысяч человек, месье. — От злости щеки губернатора покрылись пятнами. — Они стоят плечом к плечу с рыцарями на стенах Сенглеа и Биргу и верят в справедливость своего дела.
— Справедливость? Куда подевалась справедливость, когда над нами нависла угроза?
— Нам угрожает один захватчик.
— Ты, португальский рыцарь из чужого ордена, пытаешься говорить о захватчиках. Похоже, один захватчик порождает другого. — Слезящиеся злобные глаза вновь устремились на Анри. — И ты, племянник Ла Валетта, посланец и палач, оставивший наш город без охраны.
— Я выполняю свой долг.
— А я выполняю свой. У меня есть сын и дочь. Неужели им суждено погибнуть зря? Неужто мой народ перережут или угонят в рабство из-за тщеславия и гордости всеми забытых крестоносцев?
— Выбирайте выражения, сир. — Терпение губернатора лопнуло.
— И не подумаю. — Старик источал презрение. — Более того, вы привели сюда этого англичанина, необузданного дикаря, который руководит набегами на османские корабли и вынуждает султана пойти войной. Он навлек на нас эту напасть.
— Вы приписываете мне слишком многое, — произнес Гарди, поклонившись.
— Я проклинаю тебя всем сердцем и всей душой.
Даже отребье способно заслужить спасение. Ему следовало бы выразить признательность этому озлобленному старику, поблагодарить его за то, что он дал миру такую дочь. Пока остальные размышляли над грядущей битвой, Кристиан мог думать о ней. Мария была особой причиной, побуждавшей сражаться.
Где-то неподалеку возникли беспорядки, и напряженную тишину внутреннего двора нарушил какой-то отдаленный шум. С улиц эхом доносились крики. Затем послышался возбужденный гул людских голосов и возмущенный ропот толпы, протестующие возгласы стражи, треск дверей.
Губернатор закатил глаза:
— Снова фра Роберто.
В подтверждение сказанного возник Юбер, который, на бегу хватая ртом воздух и задыхаясь, хриплым перепуганным голосом сообщил следующую весть:
— Кристиан, Анри. Священник в Мдине. Он неуправляем.
— Он всегда таков. — На губах губернатора появилась слабая вымученная улыба. — Желаю вам удачи, господа.
Анри поклонился.
— Нас всего трое, чтобы вернуть его в Биргу, губернатор Мескита.
— Вернуть? Сначала вам придется его задержать.
Отец Марии покачал головой, а на его лице застыло выражение упрека.
— Вот видите! Ваши священники пренебрегают нашими законами и попирают их. Что уж говорить об остальных членах ордена?
На этот вопрос ответил Гарди:
— Они проявят себя в бою, сир.
Фра Роберто был в городе. Этот бородатый исполин в изорванных одеждах затеял драку, обыкновенную пьяную драку: двоих солдат с треском опустил на бочку с дождевой водой, а третьего швырнул в стену. Поединок был неравный, и победитель с важным видом маршировал, пританцовывал и бил себя в грудь, удивленно глядя на ошеломленных зевак. Двое крепких парней из числа местных жителей кинулись на него и были отброшены в сторону. Другой, вооружившись дубиной, напал на святого отца и, получив удар кулаком, растянулся на земле. Не успев приземлиться, он был благословлен. Священник продолжал свой непредсказуемый путь по кругу, рыком вызывая кого-то на бой, бормоча ругательства и вознося молитвы. Иногда он спотыкался, но тут же восстанавливал равновесие. Временами фра Роберто шел неуверенно, покачиваясь и маневрируя, колотя невидимого противника и вышагивая с напыщенно задранной головой. Он был рад любому смельчаку. Казалось, святой отец и вовсе не чувствовал чужих ударов.
— Довольно!
Фра Роберто резко развернулся посмотреть, кто посмел его потревожить, и тут же в лицо ему плеснули водой. Сбитый с толку, он заморгал, отирая слезящиеся глаза и сотрясая слипшимися волосами. Перед ним маячило острие меча.
— Вы готовы убить святого мужа?
Анри не стал убирать меч.
— Святые не устраивают драк. Братья нашего ордена не навлекают на себя дурной славы.
Рядом с ним с пустым ведром в руке стоял Гарди.
— С кем имею удовольствие говорить?
— Шевалье Анри де Ла Валетт. Племянник великого магистра.
— Это честь для меня. — Священник поднял подол сутаны и низко склонился в ироничном и неловком реверансе.
— Предпочитаю видеть вас стоя, фра Роберто.
— Поборник дисциплины, совсем как дядюшка. — Поморщившись, священник с трудом выпрямился. — Кто же ваш спутник, эта прелестная доярка с ведром?
— Кристиан Гарди.
Фра Роберто вздернул бровь.
— Наслышан о тебе. Отличный солдат, прекрасный фехтовальщик, стрелок и поливальщик. А каков ты на кулаках? — Священник поднял сжатые руки и стал раскачиваться.
Анри принял защитную стойку.
— Приберегите свой норов для турок.
— Приберегите свои слова для тех, кому они интересны. Оставьте меня в покое и не нарушайте моей жизни в безмятежном созерцании.
— Ваша жизнь ни безмятежна, ни созерцательна. Что привело вас в Мдину?
— Слухи о войне, желание испытать себя среди обитателей Содома и Гоморры, необходимость запастись провизией.
— Разве отшельнику недостаточно саранчи и дикого меда?
— Мне нужно чем-то питать тело.
— А точнее, обжираться. И пьянствовать.
Священник пожал плечами и рыгнул.
— Скалы да пещеры не осудят за невоздержанность, молодой шевалье.
— Наш суд будет строже. Вы вернетесь с нами в Биргу.
— Чтобы вновь познакомиться со старинными друзьями? Как поживает этот червь, приор Гарза?
— Он остается верным собратом нашего ордена.
— Собратом? Хотите послушать о братстве? — Фра Роберто погрозил пальцем. — У Гарзы есть брат-близнец, монах-францисканец на службе у испанской инквизиции. Говорят, сущий дьявол. Сущий ловкач. За пристрастие к сжиганию еретиков его прозвали Вертелом.
— Аутодафе и дела инквизиции нас не касаются, фра Роберто.
— Де Понтье, трижды червь. Что о нем слышно?
— Наш орден и форты в опасности. Вы обязаны присоединиться к нам.
— А если я откажусь?
— Мы доставим вас в кандалах.
— Меня повезут с эскортом? — Лицо фра Роберто расплылось в счастливой улыбке. — Великий магистр нуждается во мне.
— Он требует вашего присутствия. Не более.
Священник кивнул и размеренной походкой направился к бочке с водой. Без единого слова он погрузил голову в воду. Довольный и промокший, фра Роберто выпрямился и медленно зашагал обратно, чтобы сообщить о своем решении.
— Как капеллан, истинный служитель церкви и бывший секретарь Священного собрания, я последую Слову Божию и повинуюсь приказу Жана Паризо де Ла Валетта. Выдвигаемся.
Соглашение достигнуто. Показавшись из своего укрытия, из редеющей толпы зевак опасливо вышел Юбер, который был встречен одобрительным ревом и заключен в медвежьи объятия. Послушник вел себя словно безродный посыльный, ставший посредником между орденом и его своенравным блудным сыном. Так зародилась дружба. Но Юбер поступил правильно, решив осторожно передвигаться на цыпочках, подобно егерю, сопровождавшему недавно укрощенного зверя.
Когда полуденный свет поблек, уступая место ранним сумеркам, все четверо, завершив наконец свою миссию, реквизировав лошадь и повозку, были готовы отправиться в путь. Фра Роберто взобрался на борт фургона и взял поводья.
— Стало быть, так мне суждено въехать в ад.
Верхом на лошади Анри остановился рядом с повозкой.
— Туда попадут лишь язычники. Мы же устремимся в рай.
— Быть может, брат шевалье, каждый из нас обретет его.
Их скромный караван тронулся в путь, вливаясь в поток других путешественников, ехавших в Большую гавань. Над стенами Мдины полным ходом велись строительные работы. В ожидании первых пленных турок устанавливались виселицы. Когда фра Роберто щелкнул поводьями и процессия ускорила шаг, небо на западе зарозовело, а на клеверных лугах растянулись темно-багровые тени.
Облаченный в стальную кирасу, с двуручным мечом в руке, великий магистр де Ла Валетт стоял на вершине деревянных подмостков. Позади вздымалась громада форта Сент-Анджело, а перед гроссмейстером столпились закованные в броню воины всех гарнизонов. Не доносилось ни звука, ни шепота, ни кашля — ни один рыцарь не шелохнулся. Все смотрели на предводителя. Он преобразился, словно древний воитель перед сражением, воскресший Карл Великий, полководец, преисполненный Святого Духа и вещающий Слово Божье. Началась проповедь.
— Братья мои, настал час испытаний, грядет битва Креста и Корана. Нам суждено сдержать удар вражьих сил. Нам суждено вершить судьбу Европы и всего света. Падем мы — вслед за нами канут в огонь все христианские народы, и над каждым городом древних земель наших заплещут знамена языческого полумесяца. Мы малы числом. Но немногие удостоились столь великой, благословенной участи. Не надейтесь спастись чужой помощью. Уповайте лишь на себя и на Господа. Ибо мы избранные воины Креста, и если Святые Небеса потребуют пожертвовать собой, то не будет для нас лучшего времени и места, чем ныне и здесь. Причастимся же, как когда-то причащался тайн Господь Наш. Возродим же обеты наши чрез Тело Христово. Пусть меч будет нам крестом. Будьте верны церкви и преданы своему долгу. Не теряйте веры. Бесстрашно примите смерть. Возрадуйтесь гибели. Ибо в Судный день суждено нам обрести спасение. Ибо быть нам средь избранников Божьих и стать неуязвимыми. Готовьтесь!
Запели трубы, зарокотали барабаны, и Ла Валетт во главе торжественной процессии повел свое войско через улицы Биргу к Монастырской церкви. Там они помолились Владыке Милосердному, склонились перед распятием Христовым и усыпанной драгоценностями ракой, содержащей длань святого Иоанна Крестителя. Снаружи, не замедляя шаг, мимо проходили группы рабов. Чтобы перекрыть канал между Биргу и Сенглеа, неподалеку от Сент-Анджело подняли на лебедке и укрепили на плотах выкованную венецианскими кузнецами огромную, длиной около двухсот ярдов, цепь. В морской заводи позади форта галеры были в безопасности. Неподалеку от Сент-Эльмо на северном берегу Большой гавани не покладая рук трудились рабочие: укрепляли земляной фундамент внешнего равелина, закладывали кирпичом каменные блоки внутренних стен.
Зазвонил колокол Монастырской церкви. В штольнях и подвалах люди в ожидании прижались друг к другу. На крепостном валу, распевая гимны и вознося молитвы, поднимались на позиции рыцари ордена Святого Иоанна Иерусалимского.
Над холмом на краю обрыва, где располагалась Сенглеа, крылья двух мельниц завертелись под порывами восточного бриза — попутный ветер гнал вперед корабли турок.
