ЭПИЛОГ

И ныне, прежде чем голос мой зазвучит также же напыщенно и предвзято, как у Цезаря в его сомнительных «Галльских войнах», позвольте мне перестать говорить о себе в третьем лице.

После того, как Аэций вернулся в Рим от гуннов, именно я два года, пролетевших очень быстро, но богатых событиями, был его наставником. В шестнадцать он покинул дом и ушел воевать. Но за эти два года я постарался сформировать его характер, хотя сам был не намного старше, и затем следил за его судьбой долгих сорок лет.

И вот, состарившись, я пишу историю его жизни — самого замечательного ученика, с каким мне довелось встречаться, и самого замечательного человека. Точнее, я говорю о жизни и об эпохе Аэция и Аттилы, ибо нельзя говорить об одном, забывая о другом. Они были подобны Луне и Солнцу, дню и ночи. Они были предназначены друг для друга, неразлучные, как любовники, как Троил и Крессида, как Дидона и Эней. Ничто не могло разделить их, но под конец ничто не могло и свести их вместе. Течение самой истории или, возможно, воля неведомых богов была против них.

И мнится мне, что во всем мире не было истории трагичнее этой.