Книга: Юрий (незаконченный роман)
Назад: Глава 20
Дальше: *

Глава 21

Хан Улу-Мухаммед был человеком чести и слова. Когда князь Айдар, нарушив данную клятву, пленил в Мценске воеводу Григория Протасова (у Айдара были свои счеты с Русью, и, поступая так, он полагал, что прав), Улу-Мухаммед своей волею, пригрозив Айдару, освободил Григория и отослал его к себе на родину. И это при том, что оттолкнуть от себя любого из князей, подвластных правителю Большой Орды нынче, могло значить что угодно, вплоть до потери власти.
В невозвратном прошлом остались суровые ханские суды, непреклонная власть Чингизидов и верность нукеров, готовых выполнить любой приказ повелителя. Где-то на дорогах истории были потеряны законы Ясы, верность и честь степных богатуров, обеспечивающая единство степной державы и ее власть над миром. Ну пусть не над всем миром! Но над тремя четвертями мира, пока не был в спорах и сварах потерян Китай, пока не погибла династия Хулагу в Иране, пока когда-то раздавленная Польша не начала грозно надвигаться на земли восточных славян, а литовский великий князь Витовт не начал сам ставить ханов в Орде – униженной и разгромленной Тамерланом Орде, распадающейся на независимые улусы, постоянно вражду ющие друг с другом. И сам Улу-Мухаммед не Витовтом ли был ставлен на Ордынский престол! И не приходилось ли ему в постоянной борьбе литовского великого князя с Едигеем то и дело становиться противником сыновей Тохтамыша, волчат, за которыми и над которыми реяла слава их отца – последнего объединителя Великой степи – «Дикого поля», как говорят русичи?
Хотя один из сыновей Тохтамышевых, Навруз, жил при нем, Улу-Мухаммеде, в Орде. Но зато приходилось бояться другого сына – Кичи-Ахмеда, и не его одного! Тохтамышевы сыновья дрались за власть, ссорились, и гибли, и являлись вновь – новые, как отрастают головы у бессмертного многоглавого дракона старинных сказаний. И Улу-Мухаммеду приходилось думать, лавировать, и ждать, и постоянно опасаться измены!
Идигу (Едигей, как говорят русичи) погиб наконец. Недавно умер и Витовт, и Улу-Мухаммед ждал, задерживая у себя спорящих за власть русских князей: чем кончатся споры за власть в княжестве Литовском после смерти великого главы? Витовт был привычен, знаком, его воинский талант и постоянная твердая власть успокаивали. В нынешнем неверном времени было на что опереться, было что почесть неизменным и прочным во всех политических расчетах. И вот его не стало! И не стало великого Идигу, на спорах коего с Витовтом, как на огромном коромысле, качались судьбы великой степи, Литвы и далекой руссии, почти подчиненной Витовтом. И что теперь?
Улу-Мухаммед взмахом руки отослал от себя молодую жену, повалился в цветные подушки, набитые лебяжьим пухом, замер, дергая щекой. Была весна, краткая степная весна. Ширинский князь Тегиня шел из Крыма, и приходилось думать, очень и очень думать, ведь от ошибочного решения теперь зависела вся дальнейшая судьба ханского престола, а значит, и его личная судьба! Улу-Мухаммеду надобен был союзник и друг на Руси. Паче всего – друг! И было совсем неясно, способен ли этот мужающий, нравный и жестокий мальчишка Василий стать другом хану Большой Орды? А друг был нужен и в том случае, ежели придет сразиться с казанским царем, и в случае затруднения в Литве, и в случае споров с эмирами Крыма, недавней вотчины великого Идигу! Нужен был друг, и никакие хитрые уговоры того же Миньбулата не убеждали хана, вынужденного в каждом союзнике видеть возможного соперника в борьбе за ханский престол!
Улу-Мухаммед гибко поднялся, привстал, слушая какой-то чужой шум за войлочными стенами юрты, легко вскочил, вышел за порог. Обратил красивое, по-монгольски гладкое, надменное лицо в сторону шума. Нукеры у входа в юрту, чуть подрагивая копьями, готовно поглядывали на повелителя. Молодая русская рабыня, проходя мимо с ворохом одежды, жадно и ласково заглянула ему в глаза. Позови – ляжет! Улу-Мухаммед знал, что он красив. В Киеве и в Троках молодые паненки и литвинки знатного рода заглядывались на него…

notes

Назад: Глава 20
Дальше: *