Глава 4
Перевал, словно извилистый разрез, рассекал Дракенсберг. По обе стороны возвышались горы, крутые и черные, поэтому путники ехали по тени и видели солнце всего несколько часов в середине дня. Потом горы расступились, и они снова отказались на открытой местности.
Открытый – ключевое слово для высокогорного вельда. Плоский и пустой, поросший травой, он тянулся, сливаясь вдалеке с горизонтом. Но одиночество не могло умерить их волнение – с каждой преодоленной милей, с каждой благополучной стоянкой у извилистой дороги это волнение нарастало, пока они впервые не увидели написанное название. Столб-указатель, словно одинокое пугало на распаханной земле, показывал направо («Претория») и налево («Витватерсранд»).
– Хребет белых вод, – прошептал Шон.
Звонкое название, звенит, как сотни миллионов золотом.
– Мы не первые, – заметил Дафф.
Дорога налево была изрыта колесами множества прошедших здесь фургонов.
– Сейчас не время беспокоиться об этом. – Шон был охвачен золотой лихорадкой. – У лошадей осталось мало сил, ну да не беда.
Впереди показалась низкая линия в пустоте – хребет, каких они пересекли уже сотни. Они поднялись на него и с вершины посмотрели вниз.
Два хребта тянулись параллельно с севера на юг примерно в четырех милях друг от друга. В долине между ними солнце отражалось в водоемах, давших этому месту название.
– Ты только посмотри! – простонал Шон.
По всей долине были разбросаны палатки и фургоны, разведывательные шурфы между ними казались ранами в траве. Шурфы сосредоточивались вдоль линии посередине долины.
– Открытые разработки руды, – сказал Дафф, – мы опоздали, все занято.
– Откуда ты знаешь? – возразил Шон.
– Посмотри сам, парень. Все расхватали.
– Возможно, они что-нибудь упустили.
– Эти ребята ничего не упускают. Поехали вниз, я покажу.
Дафф тронул лошадь с места, и они начали спускаться.
Через плечо Дафф сказал:
– Посмотри вон там, у ручья. Они не теряют времени зря. Уже работает дробильня. Судя по всему, в ней четыре дробильные установки.
Они въехали в лагерь – здесь у костров суетились женщины, и от запаха пищи рот у Шона наполнился слюной. У костров в ожидании ужина сидели мужчины.
– Спрошу у них, как тут дела, – сказал Шон.
Он спешился и бросил повод Мбежане. Дафф с сухой усмешкой наблюдал за тем, как Шон трижды пытался вступить в разговор. Всякий раз собеседник, не глядя ему в глаза, что-то бормотал и уходил. Наконец Шон сдался и вернулся к лошадям.
– Что я делаю не так? – жалобно спросил он. – У меня что, заразный триппер?
Дафф рассмеялся.
– У них золотая лихорадка. А ты возможный соперник. Ты можешь умирать от жажды, и никто из них даже не плюнет на тебя, чтобы ты не набрался сил и не застолбил какой-нибудь участок. – Он посерьезнел. – Мы теряем время. До темноты еще час. Давай сходим посмотрим сами.
Они прошли к разрытой земле. Здесь в шурфах кирками и лопатами работали люди: одни – худые и крепкие, с помощниками-туземцами; другие – располневшие от кабинетной работы, эти потели и стискивали зубы, преодолевая боль в стертых руках; их лица и плечи покраснели на солнце. Все встречали Шона и Даффа с одинаковой настороженной враждебностью.
Они медленно ехали на север и через каждые сто ярдов с пугающей регулярностью видели заявочные столбики с грудой камней у основания и прикрепленным к ней обрывком брезента. Грубыми буквами на брезенте малевали имя владельца и номер лицензии.
Многие участки были еще не тронуты; здесь Дафф спешивался, осматривал траву, подбирал куски камня и разглядывал их, прежде чем отбросить. И они ехали дальше, подавленные и все больше уставая. Заночевали после наступления темноты на открытом ветреном хребте и, пока готовился кофе, разговаривали.
– Мы опоздали.
Шон мрачно смотрел в костер.
– У нас есть деньги, парень, не забывай. Большинство этих джентльменов сломлены, у них не осталось ни надежды, ни мяса, ни картошки. Посмотри на их лица и увидишь на них отчаяние. Чтобы добывать золото из руды, нужен капитал, нужны механизмы и деньги на зарплату рабочим, нужно откачивать воду и выбрасывать пустую породу, нужны фургоны и время.
– Деньги бесполезны без участка, – сказал Шон.
– Держись меня, парень. Заметил – многие из этих участков не тронуты? Они принадлежат спекулянтам, и я думаю, что они предназначены для продажи. Через несколько недель ты увидишь, чем мужчины отличаются от мальчишек.
– Я хочу уехать. Я ждал совсем не этого.
– Ты устал. Выспись, а утром посмотрим, далеко ли уходит эта жила, и тогда я начну планировать.
Дафф раскурил одну из своих сигар; при свете костра его лицо казалось плоским, как у краснокожего. Посидели молча, потом Шон спросил:
– Что это за шум?
В темноте слышались глухие ритмичные удары.
– Привыкнешь, когда мы поживем здесь, – ответил Дафф. – Это молоты дробильни, которую мы видели сверху. Она в миле отсюда дальше по долине; утром проедем мимо нее.
Еще до восхода они снова были в пути и в смутном свете утра подъехали к дробильне. Черная и уродливая, она жалась к земле, словно чудовище, с которым недавно сражался ДонКихот. Челюсти ее гремели, дробя руду; она фыркала паром и издавала пронзительный скрежет.
– Не думал, что она такая большая, – сказал Шон.
– Да, большая, – согласился Дафф, – и стоит денег. Мало кто здесь может позволить себе такой механизм.
Дробильню обслуживало много людей – они засыпали руду и возились у медных столов, куда вываливался полученный из руды порошок. Один из них вышел вперед, чтобы проявить обычное здешнее гостеприимство.
– Это частная территория. Нам не нужны зеваки.
Это был щегольски одетый маленький человек с загорелым лицом и в котелке. Усы его щетинились, как у фокстерьера.
– Послушай, Франсуа, жалкий земляной червяк, если будешь так со мной разговаривать, я тебе поверну голову лицом назад, – сказал Дафф, и франт неуверенно поморщился, подошел поближе и стал подслеповато всматриваться.
– Кто ты такой? Я тебя знаю?
Дафф снял шляпу, чтобы человек увидел его лицо.
– Дафф! – радостно воскликнул человечек. – Да это старина Дафф!
Он подскочил, чтобы пожать руку спешившемуся Даффу. Шон с улыбкой наблюдал за долгожданной встречей. Радостные приветствия продолжались довольно долго. Наконец Дафф сумел взять ситуацию под контроль и подвел маленького африкандера знакомиться.
– Шон, это Франсуа дю Туа, мой старый друг еще с Кимберлитовых алмазных полей.
Франсуа поздоровался с Шоном и снова начал возбужденно восклицать:
– Gott, как приятно видеть старину Даффа!
Он хлопал Даффа по спине вопреки попыткам того помешать. Прошло еще несколько минут, прежде чем Франсуа успокоился и смог сделать связное заявление:
– Послушай, старина, я сейчас как раз чищу столы с амальгамой. Идите в мою палатку. Я буду там через полчаса. Скажите моему слуге, чтобы готовил завтрак. Я скоро, приятель. Gott, как приятно снова тебя видеть!
– Твой старый любовник? – спросил Шон, когда они остались наедине.
Дафф рассмеялся.
– Мы вместе работали на алмазных полях. Я однажды оказал ему услугу – вытащил из шахты после обрушения. Он тогда только сломал ногу. Он хороший парень, и то, что мы его здесь встретили, – божественный ответ на наши молитвы. То, что он расскажет нам об этом золотом поле, не расскажет никто другой.
Через обещанные полчаса Франсуа влетел в палатку. За завтраком Шон молчал, слушая оживленный разговор, где почти каждая фраза начиналась с «А помнишь?..» или «А как там старина?..»
Потом, когда тарелки опустели и кофе был налит, Дафф спросил:
– Так что ты здесь делаешь, Франсуа? Это твоя установка?
– Нет, я по-прежнему работаю на Компанию.
– Неужели на этого выродка Градски? – с наигранным ужасом спросил Дафф. – Эт..т..то уж..ж..ж…жасно, – изобразил он заикание.
– Перестань, Дафф. – Франсуа занервничал. – Хочешь, чтобы я потерял работу?
Дафф повернулся к Шону и объяснил:
– Норман Градски и Бог равны, но в этой части света Богом командует Градски.
– Перестань, Дафф.
Франсуа снова встревожился, но Дафф невозмутимо продолжал:
– Организация, через которую Градски проявляет свою божественную власть, именуется всеми с почтительным придыханием ненависти просто «Компания». Полное ее название – «Южно-Африканская горнодобывающая и земельная компания». Понял?
Шон с улыбкой кивнул, и Дафф добавил, словно дополнительное пояснение:
– Градски сволочь, и он заикается.
Для Франсуа это было чересчур. Он наклонился и схватил Даффа за руку.
– Послушай, старина. Мой слуга понимает по-английски, так что прекрати, Дафф.
– Значит, Компания начала работу и на этом поле? Ну-ну, поле, должно быть, неплохое, – вполголоса заговорил Дафф, и Франсуа с облегчением ухватился за менее опасную тему:
– Так и есть. Подожди и сам увидишь: алмазные поля покажутся рождественским базаром.
– Расскажи-ка, – попросил Дафф.
– Ее называют Гнилой жилой, или Банкетной, или Гейдельбергской, но на самом деле здесь не одна жила, а три. Они проходят одна над другой, как слои торта.
– И все три дают золото? – напористо спросил Дафф, и Франсуа отрицательно покачал головой. Глаза его загорелись – о золоте он говорил с удовольствием.
– Нет, о внешнем слое можешь забыть, там только следы. Средний слой – главный – немного получше, местами он до шести футов толщиной и дает неплохую добычу, а местами теряется. – Франсуа наклонился над столом; он говорил возбужденно, и его африкаандерский акцент стал заметнее. – Победитель – нижний слой, мы называем его Главарем. Он всего в несколько дюймов толщиной и местами совершенно исчезает, но он богатый. Золото там как ягоды в пудинге. Он богатый, Дафф, говорю тебе; не поверишь, пока сам не увидишь.
– Я тебе верю, – сказал Дафф. – А теперь скажи, где я могу раздобыть немного этого Главаря для себя.
Франсуа мгновенно протрезвел – он словно опустил занавес, и все недавнее возбуждение исчезло.
– Весь разобран, – словно обороняясь, сказал он. – Все участки заняты. Вы опоздали.
– Что ж, верю, – сказал Дафф, и наступила тишина. Франсуа ерзал на стуле, жевал кончики усов и мрачно смотрел в кружку.
Дафф и Шон терпеливо ждали; было очевидно, что Франсуа переживает внутреннюю борьбу – верность компании сражается с благодарностью другу. Один раз он даже открыл было рот, но снова закрыл; он дул на кофе, чтобы остудить, и от кофе шел пар.
– Деньги у вас есть? – выпалил он наконец. Неожиданный вопрос прозвучал отчаянно.
– Есть, – ответил Дафф.
– Мистер Градски уехал в Кейптаун за деньгами. У него список ста сорока участков, которые он купит, вернувшись. – Франсуа виновато помолчал. – Я говорю тебе только потому, что я у тебя в долгу.
– Да, знаю, – негромко ответил Дафф.
Франсуа шумно вздохнул и продолжил:
– В списке мистера Градски первые несколько участков принадлежат женщине. Она готова продать их, и эти участки, похоже, самые перспективные во всем поле. У этой женщины заведение в двух милях отсюда, на берегу ручья Наталь. Ее зовут миссис Раутенбах, и там подают хорошую еду. Можете сходить туда пообедать.
– Спасибо, Франсуа.
– Я у тебя в долгу, – неловко сказал Франсуа, потом повеселел и добавил: – Она тебе понравится, Дафф, женщина что надо.
Шон и Дафф отправились обедать к миссис Раутенбах.
Постройка была из некрашеного рифленого железа на деревянной раме, над верандой висела вывеска красными с золотом буквами: «Отель Канди. Первоклассная кухня. Туалет бесплатно. Пьяные и лошади не допускаются. Хозяйка – миссис Канделла Раутенбах».
Они смыли с лиц пыль в эмалированной раковине на веранде, вытерлись бесплатным полотенцем и причесались у бесплатного зеркала на стене.
– Как я выгляжу? – спросил Дафф.
– Очаровательно, – ответил Шон, – а вот пахнешь не очень. Когда ты в последний раз принимал ванну?
Они вошли в обеденный зал и обнаружили, что он почти полон, но у дальней стены нашелся свободный столик. В помещении было жарко, дымно и пахло капустой. Пыльные бородатые мужчины смеялись и громко разговаривали или ели молча и жадно. Шон и Дафф прошли через зал к столику, и к ним тотчас подошла цветная официантка.
– Да? – сказала она. Ее платье промокло под мышками.
– Могу я взглянуть на меню? – спросил Дафф.
Девушка с легкой улыбкой посмотрела на него.
– Сегодня у нас бифштекс с картофельным пюре, потом пудинг.
– Устраивает, – сказал Дафф.
– Конечно, устраивает, – ответила девушка, – больше у нас ничего нет.
Она ушла на кухню.
– Обслуживание отличное, – с энтузиазмом сказал Дафф. – Можно лишь надеяться, что еда и хозяйка не хуже.
Мясо оказалось жестким, но хорошо приправленным, а кофе горячим и крепким. Они с удовольствием ели, пока Шон, сидевший лицом к кухне, не остановил вилку на пути ко рту. В комнате стало тише.
– А вот и она, – сказал Шон.
Канди Раутенбах оказалась высокой, яркой, ослепительной блондинкой, с безупречной нордической кожей, не тронутой южным солнцем. Ее блузку спереди и юбку сзади оттопыривали приятные округлости. Она прекрасно сознавала это, и то, что взгляды всех мужчин сосредоточились там, нисколько ее не смутило. В руке она держала половник и угрожающе взмахнула им, когда первая рука потянулась ущипнуть ее за зад; рука отдернулась, Канди ласково улыбнулась и пошла между столиками.
Иногда она останавливалась, перебрасывалась несколькими словами с посетителями, и было ясно, что многие из этих одиноких мужчин приходят сюда не только обедать. Они жадно смотрели на нее и радостно улыбались, когда она с ними заговаривала. Когда она дошла до их столика, Шон и Дафф встали. Канди удивленно моргнула.
– Садитесь, пожалуйста. – Небольшой знак вежливости тронул ее. – Вы здесь новички?
– Приехали вчера, – улыбнулся ей Дафф. – И то, как вы жарите мясо, заставляет меня снова почувствовать себя дома.
– Откуда вы?
Во взгляде Канди, возможно, светилось нечто большее, чем чисто профессиональный интерес.
– Мы приехали из Наталя осмотреться. Это мистер Кортни, он заинтересован в новых вложениях и подумал, что эти золотые поля стоят части его капитала.
Шон сумел остановить отваливающуюся челюсть и принял слегка высокомерный вид крупного финансиста, а Дафф тем временем продолжал:
– Меня зовут Чарливуд. Я советник мистера Кортни в области горных разработок. Рады с вами познакомиться.
– Я Канди Раутенбах. – Было видно, что его слова произвели на нее впечатление.
– Не посидите с нами несколько минут, миссис Раутенбах?
Дафф отодвинул для нее стул, и Канди заколебалась.
– Мне нужно проверить, как дела на кухне. Может, попозже.
– Ты всегда так гладко лжешь? – с восхищением спросил Шон, когда Канди ушла.
– Я не сказал ни слова лжи, – возмутился Дафф.
– Но что ты ей наговорил! Как мне теперь играть роль, которую ты мне отвел?
– Не волнуйся, научишься. Просто старайся выглядеть умным и держи рот на замке, – посоветовал Дафф. – Кстати, что ты о ней думаешь?
– Аппетитная, – сказал Шон.
– Определенно съедобная, – согласился Дафф.
Когда Канди вернулась, Дафф первое время поддерживал легкую непринужденную беседу, но Канди начала задавать дельные целенаправленные вопросы. Сразу стало ясно, что ее познания в геологии и горном деле гораздо выше среднего, и Дафф сказал об этом.
– Да, мой муж занимался этим. А я набралась от него. – Она сунула руку в карман клетчатого сине-белого платья и вытащила несколько образцов горных пород. – Можете их назвать? – спросила она.
Это была проверка – она хотела, чтобы они доказали свой профессионализм.
– Кимберлит. Змеевик. Полевой шпат, – определил Дафф, и Канди заметно успокоилась.
– Между прочим, у меня есть несколько участков вдоль Гейдельбергской жилы. Возможно, мистер Кортни захочет на них взглянуть. Вообще-то сейчас я веду переговоры с «Южно-Африканской горнодобывающей и земельной компанией», которая очень заинтересована в этих участках.
Шон сделал единственный, но ценный вклад в разговор.
– А, да, – важно кивнул он. – Старина Норман.
На Канди это произвело впечатление – мало кто называл Градски по имени.
– Завтра вам будет удобно? – спросила она.
