Глава седьмая

Одно из самых ранних воспоминаний Окубо — человек, сваренный заживо. Его отец обожал казни подобного рода. Окубо не мог припомнить, какое преступление совершил тот несчастный, однако само событие на всю жизнь запечатлелось в его памяти.

В центре двора поставили большой железный котел, какие обычно использовали для приготовления пищи для воинов. На деревянной веранде, с трех сторон окружавшей двор, положили новые татами. Отец Окубо сидел на одной из циновок вместе с юным сыном. Мать назвала процедуру «отвратительной» и отказалась на ней присутствовать.

Отец, высокий и довольно спокойный человек, весьма разволновался и даже воодушевился. Он постоянно вскакивал с места, чтобы отдать то или иное распоряжение: указывал слугам, как нужно разложить дрова вокруг котла, куда поместить растопку. Потом уселся на татами и начал есть маринованную редьку, с нетерпением ожидая, пока слуги наполнят котел водой.

Когда во двор ввели осужденного, отец лично наблюдал за тем, как его связывали, прежде чем опустить в воду. Заключенный рыдал, и Окубо четко запомнил, как отец ударил его, призывая быть мужчиной.

Вернувшись на татами, отец объяснил сыну, каким образом нужно связывать преступников. Это одно из искусств, изучаемых самураями. Казнимый должен сидеть в котле неподвижно. Отец особенно упирал на то, что нельзя делать петлю на шее преступника, ибо он задушит себя и тем самым уменьшит свои мучения.

Наконец все было готово, и отец велел разводить огонь.

Сначала несчастный держался вполне прилично, только всхлипывал по мере того, как нагревалась вода. Однако вскоре он уже вопил о пощаде и умолял прекратить его страдания.

В самом конце один стражник вышел из строя с копьем в руках, намереваясь бросить его в заключенного, избавив тем самым несчастного от мук. Отец приказал схватить воина, прежде чем он сумел совершить акт милосердия. Окубо забыл, что случилось с тем доброхотом: скорее всего его тоже сварили в котле. Однако он отлично запомнил, что отец от всей души наслаждался казнью и громко хохотал, в то время как другие присутствующие старались не смотреть на происходящее.

Преступника держали в котле до тех пор, пока мясо не начало отделяться от костей. Все это время отец и сын сидели на веранде. Когда все было кончено, отец спросил наследника, понравилось ли ему зрелище. Юный Окубо ответил утвердительно.

Когда ему исполнилось девять лет, отец вознамерился совершить набег на владения соседа. Несмотря на численное превосходство противника, сосед оказался хорошим военачальником и победил, а Окубо пришлось подписать унизительный договор, одна из частей которого предусматривала отправку молодого наследника в качестве заложника в замок своего врага на три года. Это гарантировало хорошее поведение главы противостоящего клана.

Итак, мальчик в возрасте десяти лет отправился в соседнее поместье. Он взял с собой нескольких слуг, чтобы не испытывать ни в чем недостатка. Официально он считался почетным гостем, однако все знали, что младший Окубо поплатится жизнью, если его отец затеет еще одну злосчастную авантюру в течение трех лет.

В ночь перед отъездом в комнату мальчика пришел Окубо-старший.

— Я ненавижу этих людей, — заявил он. — Они считают себя более добродетельными, чем мы, хотя наше положение при дворе императора гораздо выше. Знай: поскольку ты являешься моим наследником, я воздержусь от враждебных действий, однако придет день, когда Окубо разорит эту семью! Если этот день наступит в течение следующих трех лет, мне придется объявить им войну. А нового сына я всегда успею родить.

И отец ушел, не сказав больше ни слова. На следующее утро, когда Окубо и его свита готовились к отъезду, отец не пришел попрощаться с сыном.

Несмотря ни на что, сосед-даймё оказался добрым и заботливым человеком. Окубо не отвечал взаимностью и питал к нему в душе ненависть, которая в силу некоторых причин была даже сильнее, чем испытываемая отцом.

Соседское поместье управлялось лучше, чем усадьба Окубо, хотя даймё проявлял слабость и не смешивал своих вассалов с грязью. Напротив, он относился к ним с уважением, а они отвечали ему преданностью и служили верой и правдой в мирное время и на войне. Такое положение дел лишь ожесточило сердце юного Окубо. Он еще больше полюбил деспотический образ правления.

Мальчик очень скучал по жестоким казням. Здесь в случае необходимости человеку просто отрубали голову. И вот он решил исправить эту ошибку.

Его слуги нашли бродячую собаку, связали бедное животное, а затем в укромном месте разложили костер и поставили котел с водой. Собака испугалась, когда ее бросили в воду, и отчаянно дергалась, поднимая тучи брызг. Окубо сам развел огонь и отошел в сторонку, чтобы насладиться зрелищем.

— Что это ты тут делаешь?

Окубо оглянулся и увидел перед собой мальчика по имени Мацуяма Кадзэ, который пока не знал, что находится в котле. Трое слуг отошли в сторону, после того как их господин зажег огонь, и никто из них не сдвинулся с места, чтобы остановить постороннего.

Девятилетний Мацуяма держал в руках воздушного змея. Окубо не обратил на него внимания. Кадзэ был сыном неродовитого самурая и не имел права обращаться к будущему даймё.

— Я спрашиваю: что ты делаешь?

Окубо не привык, чтобы с ним разговаривали таким тоном, и раздраженно ответил:

— Не твое дело. Иди, играй в свои глупые игры.

Кадзэ подошел к котлу и заглянул в него. Увидев собаку, он уронил змея на землю.

— Отпусти бедное животное! — пронзительно воскликнул Мацуяма.

Окубо был на голову выше Кадзэ, однако ему стало не по себе.

— Уберите отсюда этого грубияна, — приказал он слугам.

К его удивлению, те даже не пошевелились и не произнесли ни слова.

— Я сказал: отпусти собаку! — крикнул Кадзэ и, сжав кулаки, стал наступать на Окубо.

Тот взглянул на своих слуг, все еще не понимая, почему они не выполняют его приказ. Посмотрел на Кадзэ, и началась потасовка.

Окубо был выше и сильнее Кадзэ, но Мацуяма обладал большой силой воли и отличной реакцией. Он обрушил на противника целый град ударов. Драка закончилась тем, что Кадзэ сел на грудь Окубо и стал бить его по голове, а тот лишь закрывал лицо руками. Слуги молча наблюдали за потасовкой.

Убедившись в том, что одолел старшего по возрасту соперника, Кадзэ соскочил с Окубо, подбежал к костру, с трудом наклонил котел. Вода вылилась на пламя, поднимая вверх облако белого пара. Кадзэ вынул собаку и развязал ее. Оказавшись на свободе, несчастная дворняга встряхнулась и тут же убежала.

Окубо пожаловался, что его побили. Поскольку он являлся сыном даймё, самурай, державший его в заложниках, вызвал Кадзэ вместе с отцом для объяснений.

Они сидели в приемных покоях, и Кадзэ видел, что отец недоволен поведением сына. Даймё волен казнить или миловать своих вассалов. Отец был явно раздражен, но не слишком озабочен, а значит, их положение не выглядело слишком серьезным. Однако мальчика удручало, что он причинил родителю неприятность.

Кадзэ ждал, пытаясь ни о чем не думать и сосредоточиться на дыхании, ибо оно есть жизнь. Он уже обучался дыхательным упражнениям, которые необходимо знать каждому самураю. Именно благодаря им Мацуяма выиграл поединок с будущим даймё.

Наконец господин позвал их.

Когда Мацуяма вошли, даймё и его сын, который был на несколько лет старше Кадзэ, сидели на помосте в конце комнаты. Кадзэ с отцом приблизились, остановившись на почтительном расстоянии, потом опустились на колени, положив руки на пол перед собой, и глубоко поклонились, почти коснувшись головами пола. Затем сели на пятки, выпрямив спины и придав умиротворенные выражения лицам.

Даймё был доволен. Мальчик хорошо обучен необходимому этикету. Все дети, общающиеся с теми, кто стоит выше по социальной лестнице, должны пройти соответствующую подготовку. Более всего хозяина дома тронуло то, что мальчик вел себя очень спокойно. Обычно ребята в таких случаях нервничают и даже начинают плакать. Даймё взглянул на сына, желая убедиться, что тот тоже обратил внимание на выдержку мальчика, который при благоприятных обстоятельствах станет служить наследнику хозяина дома, подобно своему отцу.

— Молодой Окубо жалуется на то, что ты избил его, — без всяких предисловий начал даймё.

Мальчик сохранял спокойствие, не отрицая обвинения и не стремясь оправдывать себя.

— Я побил его, повелитель, — произнес Кадзэ.

Даймё подождал, не скажет ли провинившийся чего-нибудь еще. Он начал больше уважать отрока за его самообладание и уже видел в нем не ребенка, а не по годам развитого юношу.

— Почему ты это сделал?

— Молодой господин Окубо бросил связанную собаку в котел и, кажется, намеревался сварить ее заживо.

— Он мучил твою собаку?

— Она не моя, повелитель.

Удивившись, даймё уточнил:

— Животное тебе не принадлежало?

— Нет, повелитель. Наверное, собака бродячая.

— Тогда почему ты кинулся ее защищать? Известно ли тебе, что некоторые даймё просто охотятся на собак, расстреливая из луков?

— Да, повелитель.

— Ты стал бы бить сына даймё, если бы увидел такое зрелище?

— Скорее всего нет, господни.

— Почему?

— Потому что это не проявление жестокости ради самой жестокости. Меня учили тому, что все существа, и люди тоже, обречены на смерть, которая так или иначе приходит к каждому. Однако важен род смерти. Умереть сваренным живьем ради чьего-то удовольствия — плохо даже для собаки. В нашем клане я никогда не видел такого зверства. Молодой господин Окубо — будущий даймё, и все-таки он наш гость и должен подчиняться нашим обычаям, которые не велят напрасно причинять боль даже бессловесным животным.

Отец Кадзэ открыл рот, чтобы что-то сказать, но тут же закрыл его. Сын защищал себя вполне по-мужски. Непонятно, из каких глубин мальчик извлекал такие умные ответы. Старшему Мацуяме хотелось повернуть голову и посмотреть на своего ребенка, однако протокол запрещал это при подобном разговоре. Надлежало смотреть прямо на даймё.

А хозяин дома был явно удивлен.

— Без сомнений, в клане Окубо есть свои обычаи, — дипломатично заметил он. — Как ты считаешь, почему Окубо пожаловался на тебя?

— Чтобы причинить мне неприятности и…

Впервые за всю беседу Кадзэ выглядел как смущенный мальчишка. Он умолк.

— Закончи мысль, — приказал даймё.

— Слушаюсь, повелитель. Я полагаю, молодой господин Окубо пожаловался, потому что плохо обучен бусидо, пути воина. Настоящий воин никогда не станет жаловаться по поводу таких пустяков.

Даймё закрыл лицо рукой, чтобы скрыть улыбку. А его сын, не столь искушенный в искусстве притворства, громко рассмеялся.

Спустя минуту даймё произнес:

— Хорошо. На этот раз я не стану тебя наказывать. Однако впредь следует держать себя в руках и не бить сыновей даймё, даже если они совершают поступки, которые кажутся тебе жестокими.

Кадзэ и его отец низко поклонились и вышли из комнаты. Мацуяма-старший посмотрел на сына так, будто видел его в первый раз.

Когда они удалились, даймё взглянул на своего наследника и сказал:

— Когда-нибудь этот молодой человек станет твоей правой рукой.

Окубо заверили, что Кадзэ сурово наказан, однако он продолжал ненавидеть мальчишку. Его ненависть распространилась и на слуг, которые не защитили его. Вернувшись в свое поместье, он казнил их.

Позднее Кадзэ и Окубо вновь встретились в финале турнира фехтовальщиков — с известным результатом. После этого Окубо захотел не просто победить своего противника, а уничтожить его.