9

Агент полиции на пенсии Петрос Руссос, крутя педали, двигался по сельской дороге, лежавшей слегка под уклон, ведущей в деревню, и фонарь его велосипеда хорошо освещал пыльную обочину шоссе. Справа и слева протянулась старая оливковая роща. Вековые деревья с узловатыми, искривленными стволами и великолепными кронами блестели под лучами полной луны. Вдруг перед ним остановился заяц, ослепленный светом фонаря, а потом убежал прочь, с сухим шорохом исчезнув в лабиринте теней, оплетавших землю.

Он миновал источник, чьи чистейшие струи били из небольшого грота, поросшего мхом, и перекрестился перед часовенкой с изображением Пресвятой Девы. На поле овса тысячи светлячков мерцали, словно звезды, будто кусок неба затерялся там, между изгородей.

Именно об этом он всегда мечтал — уйти на пенсию и вернуться в свою деревню, в Аркадию, подальше от городской сумятицы, от шума, от серого, удушливого воздуха, снова дышать ароматом цветов лимона, кедра и дикого розмарина, есть простую пищу пастухов и крестьян, обрабатывать землю и пасти животных, как завещали ему его предки, давно уже умершие.

И забыть о той грязной работе, которой ему долгие годы приходилось заниматься. Однако ведь нужно как-то зарабатывать на жизнь, и для этого приходится выполнять определенную работу, а когда рождаешься в деревне, бедняком, особо не из чего выбирать, если не хочешь сдохнуть с голоду. Но, слава Богу, все это уже в прошлом. Он всего полгода назад вернулся в родные места, а ему уже казалось, что он никогда отсюда не уезжал, разве что многих друзей детства и юности больше не осталось в деревне. Кое-кто эмигрировал в Америку, кое-кто умер, Да упокоятся с миром их души, кто-то переехал. Но к счастью, некоторые остались, например Янис Котас. Они вместе пасли стада хозяина, пока не настало время для службы в армии. Ее они тоже прошли вместе, в Александруполисе, на границе с Турцией. Как приятно было встретиться снова и искать под морщинами и седыми волосами юношу, с которым он простился много лет назад, и вспоминать старые времена. Это уже вошло у них в привычку — вечером по четвергам сходиться на партию в карты и бутылку рецины.

Он позвонил в звонок, пересекая шоссе, и поехал дальше, дорога теперь шла в гору, все ближе к деревне: несколько домов, освещенных парой фонарей, и церквушка Святого Димитрия высоко на холме. Янис Котас работал ночным сторожем на единственном в округе промышленном предприятии — маленькой фабрике по производству льда, снабжавшей все дома, куда не провели электричество. Он прислонил велосипед к стене фабрики и еще раз посигналил, давая знать о своем приезде. Потом заглянул в окно будки: свет горел, но Яниса там не оказалось. Вероятно, он отправился делать обход по территории. Дверь оказалось открытой. Петрос вошел.

— Янис? Янис, это я, Петрос. Ты положил бутылку на холод? Смотри, сегодня вечером я возьму реванш.

Ответа не последовало. Он зашел в будку и еще раз громко позвал, перекрикивая грохот компрессоров, посмотрел там и сям, но никого не увидел.

— Янис, ты в уборной?

Свет внезапно погас, но компрессоры продолжали работать.

— Янис, что за шутки? Ты решил меня напугать? Давай включи свет, не валяй дурака.

Компрессоры тоже остановились, здание погрузилось в тишину. Стал слышен звук мотора какой-то машины, проезжавшей по шоссе, там, вдалеке. Нет, не Янис устроил эту шутку: Янис никогда бы не отключил компрессоры. Петрос отступил к стене, обезопасив себя со спины, и взял с полки крюк для льда.

«Ну, теперь выходи, разбойник, — сказал он про себя, — я отобью у тебя охоту шутить».

— Петрос! Петрос Руссос! — гулко прозвучал голос под металлическими стропилами крыши, словно гром небесный.

«Ну вот, — подумал Руссос, — посмотрим, кто ты такой».

И он стал перебирать в голове многочисленные эпизоды своей полицейской жизни, когда наживал себе смертельных врагов, арестовывая, избивая, мучая. Должно быть, это кто-нибудь из них, затаивший зло, терпеливо выжидавший. Больше некому.

— Кто ты? — закричал он. — Чего ты хочешь?

— Куда ты дел девушку, Руссос? Элени Калудис, куда ты дел ее?

Так вот оно что. Ужасная шутка, подумал он, дела давно минувшие, ведь уже десять лет прошло, — и именно сейчас, когда он вернулся домой, чтобы наслаждаться мирной жизнью на пенсии.

Руссос прижался к стене и с силой сжал в руке крюк. Он понимал, что, возможно, ему осталось жить всего несколько минут. Голос снова гулко зазвучал, жесткий и холодный, и эхо многократно отразило его от бетонных стен:

— Не ты ли был перевозчиком смерти, Руссос?!

— Кто ты? — спросил он снова. — Брат? Отец? Я тоже отец… Я могу тебе объяснить… — Голос его срывался: в горле пересохло, пот покрывал лицо.

— Я тот, кто пришел свести счеты, Руссос!

Голос теперь доносился из другого места, но больше не было слышно никаких звуков.

— Тогда объявись, я жду тебя. Я могу и тебя отправить в ад!

Он осторожно двинулся туда, откуда звучал голос, размахивая крюком, но внезапно совсем рядом раздался сухой треск, и он замер. В этот момент повсюду включился свет, ослепляя его. Сверху упал блок льда, рассыпавшись на тысячу осколков, блестевших на полу, словно алмазы. Потом он услышал еще один сухой металлический щелчок, а после — грохот: груда льда неслась на него, сметая все на своем пути. Он обернулся, напрасно попытавшись спрятаться за колонной, но блок ударил в него, отбросив его на стену и раздробив ему ноги. В последнем проблеске сознания он услышал, как ритмично запыхтели компрессоры, снова приходя в движение, увидел, как в свете прожекторов на него надвигается тень, и понял — для него настал судный день.

Янис Котас отлучился в деревню купить в таверне пару бутылок, чтобы не оказаться с пустыми руками, когда придет его друг Петрос. Теперь он быстрым шагом возвращался на фабрику. На самом деле он был почти уверен, что у него есть еще полдюжины бутылок, но ящик оказался пустым: должно быть, рабочие так подшутили над ним, такие-то дети. Отныне он будет запирать вино на ключ. Он увидел у стены будки велосипед друга и позвал:

— Эй, Петрос, ты где? Ты уже давно приехал? Я иду из таверны, а то вино закончилось…

Он достал ключи, намереваясь отпереть дверь, но увидел — она уже открыта. В душу ему закралось подозрение. Он был совершенно уверен, что запер ее перед уходом. Кто мог открыть ее? Быть может, замок взломали? Но где Петрос? Он снова позвал, но ответа не получил.

Тогда Котас подошел к столу, достал из ящика пистолет, передернул затвор и двинулся к помещению, где находились компрессоры. Он открыл дверь, и яркий свет ослепил его — все лампы были включены и освещали катастрофу: разбросанные повсюду блоки льда, перевернутые шкафы, сосуды с аммиаком, валявшиеся там и сям на полу. Пятно крови в углу полоской тянулось к одному из ящиков для замораживания. Стена ящика тоже была испачкана кровью. Он приподнял крышку и заглянул внутрь, после чего у него затряслись колени и по всему телу пробежал озноб. Пистолет вывалился у него из руки, крышка ящика тоже упала и с грохотом захлопнулась. Он попятился, пошатываясь, с выпученными глазами, словно только что увидел демона.

— О Матерь Божья, — пробормотал он, — Пресвятая Дева…

Инспектор полиции из ближайшего участка прибыл только к полуночи, на скутере. К тому времени вокруг фабрики по производству льда собрались уже почти все жители деревни. Совершенно голый труп Петроса Руссоса обнаружили внутри ледяной глыбы. Из пятки его торчал крюк, при помощи которого его затащили в ящик, словно забитое животное в холодильник мясника.

На крышке ящика кто-то куском мела написал фразу, смахивавшую на шутку:

До приезда следователя и судмедэксперта он не стал ничего трогать. После того как они провели осмотр места преступления, тщательно исследовав каждый уголок, инспектору было любопытно узнать, что думает следователь по поводу надписи, в которой, кроме всего прочего, прилагательное почему-то стояло в женском роде.

Следователь пожал плечами и покачал головой: он тоже не отваживался высказать по данному поводу какую-либо гипотезу. У Руссоса не было врагов в деревне. Напротив, его все уважали и любили за открытый, жизнерадостный характер. Не было никакого смысла звонить в участок в городе, чтобы те расставили блокпосты: убийца к тому времени, несомненно, находился уже далеко. У него было достаточно времени, чтобы уехать по шоссе на машине или на мотоцикле, а может быть, он ушел лесом, по одной из тысяч горных троп.

Зная, что Петрос Руссос был агентом полиции на пенсии, инспектор решил проверить вполне вероятную версию о мести, исполненной каким-нибудь бывшим заключенным, которого Руссос в последние годы своей работы арестовал и отдал в руки правосудия. В два часа ночи, закончив осмотр и сделав нужные фотографии, а также констатировав, что преступник не оставил никаких следов, не считая странной надписи, по-видимому, бессмысленной, допросив жителей, не видели ли они в последние дни подозрительных людей в деревне, и получив отрицательный ответ, полицейский снова оседлал скутер и отправился спать.

Зеваки сначала собрались небольшими группками, оживленно обсуждая произошедшее и выдвигая самые что ни на есть сумасбродные гипотезы, а потом постепенно разошлись, отправились обратно в деревню, продолжая разговаривать по дороге.

На следующий день следователь встретился с судмедэкспертом, подготовившим к тому моменту заключение: Петрос Руссос утонул, а до того обе его ноги раздробили тяжелым предметом — почти наверняка одним из многочисленных блоков льда, который кто-то столкнул через воронку, находившуюся в глубине ангара. После чего убийца оттащил тело к одному из ящиков для заморозки и бросил его туда. Когда вернулся Янис Котас, Руссос уже какое-то время был мертв. А за два часа, прошедших до прибытия следователей, компрессоры успели заморозить воду, окружавшую труп.

Следователь в одиночестве заперся в своем кабинете, рассчитывая поразмыслить над этим совершенно нелепым делом — зверским убийством в спокойной деревушке одного из самых спокойных районов страны. Он сверился с архивами и выяснил — за последние двадцать пять лет во всей Аркадии совершили всего четыре убийства. Вероятно, разгадка крылась где-то далеко. Он позвонил в ближайшее полицейское управление и навел справки о послужном списке Руссоса: в последние годы покойный работал в портовом округе Патр, а до того на протяжении пятнадцати лет служил в политической полиции Афин. Именно там и следовало искать.

Сержант Йорго Карагеоргис работал в спокойном городке южного Пелопоннеса, в Аэрополисе, в округе Каламата. Шел последний год его службы. Это было приятное место, летом сюда в большом количестве стекались туристы — купаться и осматривать пещеры Диру, расположенные в глубине полуострова, у мыса Тенар. Летом сюда также приезжал в отпуск его сын с женой и внуком. Каждый вечер, окончив службу, Йорго переодевался в штатское, забирал внука и катал его на велосипеде по побережью. Иногда он брал с собой удочку, и оба они отправлялись к утесам. Он забрасывал леску, закуривал сигару и наблюдал за тем, как малыш бегает туда-сюда по пляжу, собирает ракушки или палочкой выковыривает из песка притаившихся там крабов. В случае везения ему удавалось поймать несколько барабулек. Потом они жарили их на ужин под навесом дома, расположенного на некотором отдалении от городка, — Карагеоргис снимал это жилище. Иногда внук приходил к нему на работу и просил:

— Дедушка, покажи мне пистолет.

Йорго улыбался.

— Нет, Панос, нет, не стоит играть с оружием: ведь оно может выстрелить, когда меньше всего ожидаешь. Ты ведь знаешь, что мы должны всегда держать свое оружие заряженным?

— А бандитов ты много убил? — не унимался внук.

— О да, такое случалось — но только чтобы защитить себя.

И он рассказывал о самых опасных операциях, в которых участвовал, сопровождая свои истории жестами, изображая ход событий, погони, стрельбу: «Бах! Бах!»

Вот уже несколько дней на глаза ему попадался странный субъект — молодой человек лет тридцати с небольшим, темноволосый, с небольшой сединой на висках: он иногда часами сидел у моря, метрах в двадцати от того места, где рыбачил Карагеоргис. Он сидел на корточках, опустив подбородок на колени, и наблюдал за движением волн, а когда темнело, вставал и пешком уходил на юг, к мысу Тенар.

В тех краях ничего не было: горы обрывом спускались к морю, скалы терялись среди волн, разбиваясь на несколько острых утесов, окаймленных белым и синим.

Несколько раз Карагеоргис собирался последовать за незнакомцем, из чистого любопытства или инстинкта, но все время сдерживался: по сути, это его не касалось, ведь в мире есть столько странных людей…

Однажды вечером, сдав смену, он решил подъехать к тому месту на служебной машине, чтобы поближе рассмотреть молодого человека. Тот по-прежнему сидел на своем месте, на утесе, и наблюдал за морем. Однако, услышав звук мотора и издалека увидев патрульную машину, он вскочил на ноги и бросился бежать в противоположную сторону, вскоре пропав за изгибом горы. Карагеоргис нажал на газ, собираясь догнать его, но, в свою очередь, повернув за утес, увидел, как молодой человек садится в машину, припаркованную у обочины, и на полной скорости едет на юг. Карагеоргис еще сильнее нажал на газ, чтобы не потерять его из виду, но и не рискуя сверх меры: на любом повороте узкой дороги существовала опасность улететь в море. В любом случае тот человек не мог далеко уйти: на крайней точке полуострова шоссе заканчивалось. Йорго включил рацию и связался с коллегой из полицейского участка, располагавшегося в деревне:

— Андреас? Это я, Йорго. Я преследую подозрительного типа, который в данный момент как безумный гонит в сторону Диру. Едва заметив мою машину, он на полной скорости бросился прочь. Постарайся подъехать ко мне на другой машине, если можно, — есть вероятность, что он сумасшедший или вооружен.

Агент немедленно покинул участок и также на большой скорости двинулся в указанном направлении. Йорго Карагеоргис тем временем вынул пистолет из кобуры и положил его на сиденье рядом, чтоб не быть застигнутым врасплох. До мыса теперь оставалось чуть больше километра. Заходящее солнце зажгло алым пламенем весь Мессенский залив. Через несколько минут он достиг площадки перед гротами и увидел на ней подозрительный автомобиль с открытой левой дверью. Сжимая пистолет в руке, он вышел из машины: автомобиль оказался пуст, в салоне играло радио. Вокруг высились обрывистые, почти неприступные горы, стало быть, тот человек перелез через заграждение и, вероятно, пробрался в пещеры.

Он тоже перелез через сетку и остановился у входа.

— Выходи! — закричал он.

Голос его проник в подземные лабиринты, превращаясь в глухое мычание.

Карагеоргис обернулся, чтобы посмотреть, не подъехал ли его коллега: ему не хотелось рисковать и одному входить в узкие коридоры. Если незнакомец опасен, он может без труда застрелить Йорго, спрятавшись в одном из тысяч закоулков системы гротов. Он подсчитал, сколько времени понадобится коллеге, чтобы добраться до этого места: всего несколько километров, в обшей сложности десять минут пути. Так почему же, черт возьми, он так задерживается?

Однако Андреас никак не мог догнать его за короткое время: в противоположном направлении двигалась фура, груженная деревом, она заняла собой всю проезжую часть.

— Уступи дорогу, черт возьми, мне нужно проехать!

Водитель грузовика высунулся из окна:

— А куда мне деваться, я ведь не умею летать! Вдвоем мы тут не проедем.

— Так поезжай задом. Там будет расширение.

— Нет, сударь. Это вы должны сдать назад, у меня здесь на два километра нет широких мест, а я не могу два километра ехать задом на этой штуке, а не то свалюсь с обрыва.

Полицейскому пришлось включить заднюю передачу и двинуться обратно по извилистой дороге, высунув голову из окна, наблюдая, не появится ли с той стороны еще кто-нибудь.

Йорго Карагеоргис понял: что-то, видимо, случилось, — но все равно решил войти. Нельзя оставлять того типа в пещерах: назавтра придут туристы, может произойти серьезная трагедия, и его сочтут ответственным. К черту! Он вернулся к машине и снова связался с коллегой по рации:

— Шевели задом. Этот сумасшедший вошел в пещеру Катафиги, нужно немедленно вытащить его наружу.

— Послушай, тут в гору едет фура, она заняла всю дорогу, я не могу проехать, и мне пришлось сдавать назад, до первого расширения.

— Фура? Что за фура?

— Послушай, я не знаю, кажется, из Иеролимина.

— Пусть по крайней мере заплатит штраф: ему не положено ехать по этой дороге с таким грузом. И поспеши сюда, как только освободишься.

— Хорошо. Буду у тебя, как только смогу.

Йорго Карагеоргис вошел в пещеру и увидел, что освещение включено. Значит, у того человека есть ключи, или по крайней мере он знает, где их взять. Карагеоргис вынул пистолет из кобуры и передернул затвор, после чего быстрым шагом прошел первый отрезок пути. Коридор довольно скоро расширился, и галерея превратилась в широкую площадку, где росла целая чаща сталагмитов кристальной белизны. Он напряг слух, но услышал только нежную музыку капель, падавших с потолка пещеры. И вдруг — негромкий плеск: озеро! Незнакомец вошел в подземное озеро, а может, сел в одну из лодок для туристов.

Он принялся бежать изо всех сил и за несколько секунд добрался до берега первого из озер, находившихся внутри огромной пещеры. Он никогда прежде не видел этого места вот так и с такой точки зрения: вокруг ни единой живой души, тишина, широкое пространство пещеры, переменчивая игра огней на темной воде, потрясающие краски скал. Увиденное вдруг наполнило его ощущением религиозного благоговения. Зачем же незнакомец проник сюда в такой час, что он здесь ищет? И где он теперь?

Йорго двинулся вперед по тропинке, протянувшейся вдоль берега озера метров на сто. На поверхности воды, блестящей и черной, словно пластина из вороненой стали, не было ни единой складки, тем не менее казалось, что в ней может таиться какая угодно угроза, любая зловещая мысль способна обрести форму под этим сверкающим мраком. Он поднял камень и бросил его в воду, словно желая разрушить чары и прогнать прочь кошмар. Вода поглотила камень почти бесшумно. Йорго Карагеоргис слышал только собственное дыхание, ощущал лишь биение своего сердца, внезапно участившееся.

Он подумал, что лучше было бы вернуться назад и посмотреть, не подъехал ли коллега. В любом случае разумнее дождаться его снаружи, у входа, ведь незнакомец должен же будет когда-нибудь выйти. Он стал возвращаться, но тут над озером раздался голос, отражаясь от стен пещеры и преломляясь среди рощи сталагмитов, торчавших из пола и из воды:

— Йорго Карагеоргис!

Кровь его застыла в жилах от ужаса и ударила в сердце. Он сжал оружие, скользя по нему холодной и потной рукой, но перед ним не было никого, только прозрачные, белые стебли, испещренные зелеными слезами, бездушные, безжизненные.

— Откуда ты знаешь мое имя? — прокричал он. Его голос ударил в потолок, усеянный сталактитами, и, расколовшись вдребезги, дрожа, дождем пролился на него сверху.

— Ты бросил девушку в озеро, Йорго Карагеоргис! Не ты ли бросил ее, нагую, в озеро?

Сейчас голос, казалось, доносился у него из-за спины… Как это возможно?

— А теперь я пришел за тобой… Разве ты не знаешь, что это врата ада?

Карагеоргис прижался к стене и застыл беззвучно. Потом глубоко вздохнул. «Значит, или я, или ты», — подумал он и начал скользить к самому темному и укромному уголку пещеры. Он поднял голову вверх, и ему почудились огромные зубы в раскрытой пасти чудовищной собаки: два острых сталактита, залитые красным светом, казались окровавленными клыками. Дурное предзнаменование.

Вдруг тишину нарушил легкий плеск. Карагеоргис изумленно поднял глаза и взглянул на поверхность озера. С противоположного берега, полностью погруженного во мрак, выплывала лодка. На корме фигура, укутанная плащом с капюшоном, управляла ею при помощи весла.

Карагеоргис ухмыльнулся:

— Подобный маскарад не заставит меня обделаться, дружок.

Он аккуратно рассчитал, какое расстояние отделяет его от цели. Когда незнакомец, по его представлениям, оказался достаточно близко, Йорго выскочил из своего убежища и прицелился, обеими руками держа перед собой пистолет.

— Зачем ты это сделал? — снова громко произнес в этот момент незнакомец. Казалось, то был человеческий голос, полный боли.

— Выбора нет! — прокричал Карагеоргис. — Выбора нет, проклятие!

Однако, пока он нажимал на курок, свет внезапно погас. Прогремел выстрел, разрывая неподвижную атмосферу пещеры, гул проник во все самые отдаленные уголки и вернулся, тысячекратно усиленный, раздробленный, искаженный, превратившись в рев, в оглушительный лай.

Когда грохот утих, Карагеоргис, окруженный кромешной тьмой, утратил всякое ощущение пространства и его размеров. Он слышал только неистовое биение своего сердца.

Снова раздался легкий плеск: лодка продолжала неумолимо приближаться к нему. Он потерял контроль над собой и начал неистово стрелять наугад, а когда затих последний выстрел, слева от него пламя разрезало потемки. Он не успел ни о чем подумать и ничего понять: треск, резкий свист, а потом троекратная острая боль разорвала его тело и мозг.

Теперь его освещал пучок света, рядом раздавались шаги по гравию дорожки. Холодные руки призрака опустились на его истерзанное, трепещущее тело и раздели его. Потом маленькое пятно света удалилось, шорох шагов замер вдалеке, а он остался умирать в одиночестве, в теплой луже собственной крови, омывавшей землю.

Агент Андреас Пенделени подъехал к входу в пещеру Катафиги и увидел служебную машину. Рация в ней все еще работала. Он перелез через ограждение и вошел внутрь. Повсюду горели огни, полностью освещая туристический маршрут. Полицейский осторожно двинулся в пещеру, крепко держа в руке заряженную «беретту» 9-го калибра. Он позвал:

— Йорго! Йорго, ты там? Если там, ответь мне!

Ему показалось, будто он слышит хрип, и он бросился в ту сторону, откуда доносился звук. Добежав до берега озера, он увидел, как, наполовину погруженное в воду, белеет окровавленное тело сержанта Карагеоргиса.

Три сталактита проткнули его между шеей и ключицей, в живот и в пах, острые, словно копья. Умирающий все еще дышал.

Пенделени подложил ему руку под голову:

— Что случилось, Йорго, что случилось?

Карагеоргис поднял глаза к потолку, и Андреас увидел то место, откуда сорвалась гроздь сталактитов, пронзивших его. Трагедия не могла объясняться естественными причинами.

— Кто это был? — спросил Андреас. — Ты видел, кто это был?

Карагеоргис открыл рот, силясь что-то произнести, а его товарищ приложил ухо к его губам, надеясь услышать имя убийцы, но уловил лишь последний хрип и почувствовал, как безжизненное тело тяжело осело на пол. Андреас закрыл ему глаза, а потом снял пиджак и как мог укрыл его. На обратном пути к выходу взгляд его упал на скалу, обрамлявшую тропинку. Кто-то написал там кровью его коллеги:

Он торопливо двинулся дальше, добрался до своей машины. Включил рацию и вызвал полицейское управление Каламаты:

— Это агент Пенделени. Произошло несчастье. Нет, преступление. В пещерах Диру убили сержанта Карагеоргиса. Пришлите следственную группу и дайте знать судебному следователю. Я буду ждать вас здесь.

Солнце уже зашло за горизонт, и бледно-золотое сияние едва окутывало вдалеке серые башни Иеролимина.