Перевод В. Соколова.

Намеренное искажение фамилии (примеч. перед.).

До бесконечности (лат.).

Сгнию прежде, чем созрею (франц.).

Английские слова «нежный» (gentle) и «неиудей, язычник» (gentile) — весьма созвучны.

Так в оригинале: Вероника, а не Эвелина (прим. перев.).

Несчастьем (франц.).

Дежурное блюдо (франц.).

Мировой скорби (нем.).

Мировоззрение (нем.).

Перевод М. П. Кудинова.

Я убил (франц.).

Надо сказать, что существует трупы, которые я уважаю лишь наполовину (франц.).

Перевод М. Л. Лозинского.

Роман «Тропик Козерога» был написан в так называемый парижский период творчества Генри Миллера и впервые увидел свет в 1939 году в издательстве «Олимпия-пресс», которое специализировалось на выпуске англоязычной литературы, по тем или иным причинам не разрешенной к публикации на родине автора. Так, в этом издательстве впервые увидел свет роман «Лолита» Владимира Набокова.

«Тропик Козерога» повествует о жизни писателя в Нью-Йорке двадцатых годов, непосредственно перед отъездом в Париж в 1930 году. Таким образом, хронологически действие романа предшествует событиям, описанным в «Тропике Рака». И хотя главного героя не стоит во всем отождествлять с автором, все же отметим, что жена и ребенок, о которых часто упоминается в романе — это Беатрис Уикенс, ставшая в 1917 году первой женой писателя, и их дочь Барбара.

Перевод выполнен по нью-йоркскому изданию 1961 года компании «Гроув-пресс». Настоящие примечания никоим образом не претендуют на текстологический комментарий. Так, например, некоторые фрагменты могут напомнить читателю поэзию Уолта Уитмена, большим ценителем которого Миллер оставался всю жизнь. О влиянии на его творчество французских поэтов-сюрреалистов и писателей, создавших стиль «нового романа», не приходится и говорить, поскольку Миллер уделил этому большое место в «Тропике Козерога», не забыв подчеркнуть, что он выработал собственные принципы художества еще до того, как познакомился с произведениями дадаистов и сюрреалистов.

В примечаниях не отражены отдаленные реминисценции — обертоны, которыми пронизана ткань романа. На наш взгляд, излишне также разъяснять все географические названия, большинство из которых относится к Нью-Йорку и окрестностям. Мы полностью отдаем себе отчет в том, что эти примечания далеко не во всем удовлетворят взыскательного читателя, хотя бы потому, что не все удалось вскрыть в этом чрезвычайно сложном и насыщенном аллюзиями тексте.