Глава 2

Необычайно бурный расцвет Литвы и столь же быстрый закат ее государственности требуют объяснений.

В литовском княжеском доме не было выработано – и даже не стремились к тому! – твердого закона о престолонаследии. А это значит, что судьба страны отдавалась в руки таланта или бездарности очередного захватчика власти и законом земли признавалась не сдержанная ничем игра личных себялюбий. Понимали ли это гении – Гедимин с Ольгердом? Кажется, что не понимали и они! Понимали ли их дети, что государство для продолженности в веках нуждается в скрепах, в твердых и единообразных законах, в неотторжимом праве собственности (и наследования собственности!), наконец; в духовном объединении, в религии – сколь возможно такожде единой? Нет, не понимали, не поняли! Равнодушные к вере, считали принятие той или иной религии чисто политическим и в значительной мере временным актом: и Витовт, и Ягайло были дважды крещены – по православному и по католическому обряду, сверх того, когда было надобно, взывали к древним языческим богам, не понимая каждый раз, что же они творят и что сотворяется в результате за их спиною.

Болезнью Литвы явилось и ее безоглядное расширение на восток за счет земель бывшей Киевской Руси. Слишком оказалось легким это подчинение! Не чаяли оттого и сопротивления духовного, по произволу намерив обратить в католичество православный народ. И вот вместо того чтобы объединить верою две составляющих Великую Литву нации, безнадежно разъединили их! Вместо того чтобы при двух этносах (литовском и русском) создать один строй и одну веру, создали три этноса, три строя и две враждующих веры. Стоило ли с таким напряжением завоевывать русские земли, чтобы подарить и их, и саму Литву стареющей Польше?

Мертвый Ольгерд проиграл мертвому Алексию, ибо первый строил себе прижизненную хоромину, и она начала разваливать сразу после его смерти, второй же заложил фундамент здания, продолженного в веках, и оно-то как раз и начало жить, расти и укрепляться после его смерти.

Странным образом мыслители нашего времени, которые пишут о том, что-де Литва XIV столетия обогнала Русь в развитии своем (невзирая на то, что плачевные последствия жадных завоевателей Гедиминовичей у них у всех на глазах!), странным образом даже не видят, не понимают, что строить можно и нужно лишь то, что найдет твердое продолжение во времени и не исчезнет с жизнью создателя своего! Во всегдашнем и неисходном трагическом противоречии смертного человеческого «я», в неизбежной гибели вот этой бренной, данной на время плоти, этого сознания, воли, жажды действования и бессмертия рода, бессмертия вечно меняющейся, но вечно повторяемой в поколениях жизни человеческого племени (этноса, нации, а в пределе – всего человечества), в вечном этом противоречии и в вечной борьбе тот, кто основывает свои усилия на «я», на личном и смертном, выигрывает лишь на краткий срок, именно на срок, отмеренный ему как смертному, много ежели еще и его ближайшему потомку. Но затем, но после и неизбежно побеждает тот, кто работал на грядущее, чьи усилия были направлены не к самоутверждению, но к утверждению соборного начала, соборной духовной целостности. И опять – не самою ли яркою стезею подобного, жертвенного, за други своя подвига оказалась стремительно краткая в земной жизни (всего полтора месяца от Нагорной проповеди до Голгофы) и властно продолженная в века, вот уже и два тысячелетия не угасающая стезя и подвиг Спасителя?

Ольгерд, впрочем, умел себя ограничить. Он не рассорился ни с Кейстутом, ни с Любартом и тем сохранил в целости Литву. При своей жизни!

У великого Гедимина было семь сыновей. Утеснив одних, расправившись с другими [Знаменитый московский воевода, выходец с Волыни, князь Дмитрий Боброк, по многим данным, был тоже родом из Гедиминовичей. Возможно, Кориатович, и тогда сестра Дмитрия была выдана за него еще в бытность Боброка у себя на родине. Кстати, тогда устраняется недоумение с сестрами князя Дмитрия. Похоже, что сестра у него была одна, и, следовательно, это та

же сестра, что была выдана за «Кориатовича» (Боброка?). Впрочем, Боброк может быть и потомком русских, волынских князей. Вопрос неясен и трудно разрешим по имеющимся источникам.], создав, наконец, тройственный союз из себя, Кейстута и Любарта, властно перемещая из волости в волость племянников – Наримонтовичей и Кориатовичей, Ольгерду удавалось до времени и с чрезвычайным напряжением сил удерживать в целости это огромное государство, в котором порядка было еще меньше, чем в Золотой Орде, и только растущая литовская энергия, растущая «пассионарность» до времени спасала великую Литву от катастрофы.

Но и те силы были уже на пределе. Волынь в споре с объединенными силами Венгрии и Польши была почти потеряна. Владимирская Русь, устояв в ратном споре с Ольгердом, готовилась сама перейти в наступление. Подчинить Новгород со Псковом литовской власти так и не удалось. Борьба с немецким Орденом по-прежнему поглощала все силы Литвы, и по-прежнему у растущего юного государства не было союзников ни на Западе, ни на Востоке: ибо на предложенный москвичами союз с великим князем Дмитрием Ольгерд не пошел, не желая отступаться от Северских земель, Смоленска и Новгорода со Псковом, а найти союзника на Западе также не мог, ибо немцы претендовали на овладение жмудью, а Польша с Венгрией требовали себе Волыни и Галича.

И, сверх того, все трудней и трудней было противостоять совокупному натиску двух христианских церквей, почти уже крестивших население Вильны, – православию и папскому католическому престолу. И при этом еще у Ольгерда было от двух его жен уже двенадцать потомков мужского пола, двенадцать князей, каждый из которых мог претендовать на вышнюю власть. И у Кейстута от Бируты было шесть сыновей. А еще подрастали племянники и дети племянников… Так о чем ты думал, Ольгерд, умирая?! Что оставлял за собой?

А думал Ольгерд, и тут мы вряд ли ошибемся , не о целости государства, не о праве наследования, не о религиозном объединении земли – думал он о том, как завладеть польским троном, на котором не осталось наследников мужеского пола. Ибо Казимир Великий не оставил сына, а наследовавший ему Людовик Венгерский также сыновей не имел и на сейме в 1374 году добился от польской шляхты обещания передать польский престол одной из своих двух дочерей; причем младшей из них, Ядвиге, будущей королеве польской, шел в ту пору всего лишь четвертый год!

И вот тут и пора подумать, почему Ягайло столь долго не был женат, чего ждал, и на что рассчитывал его покойный отец, получивший, как помним, свой первый и главный удел Витебск в результате именно такого удачного династического брака с наследницею Витебского княжеского стола?

Ну а принятие католичества… Получая в 1318 году Витебск в приданое за первой женой, Ольгерд крестился, оставшись однако, язычником. Он крестил всех своих сыновей, но православными стали из них лишь некоторые.

Он крестился вторично на смертном одре, уступая Ульянии, и… как говорят некоторые, был все-таки затем сожжен по языческому обряду. Ольгерд был неверующий, и это погубило страну.

Так ли было на деле? Или идея Кревской унии и этой женитьбы явилась позднее, в умах польских панов? Мы не ведаем. Документов, грамот, изустных свидетельств современников у нас нет. И все-таки очень возможно, очень и очень возможно, что первый очерк идеи, женив сына на наследнице польского престола, подчинить себе эту страну, с которой воевал еще великий Гедимин, подчинить, проглотить, присоединив к литовскому великому государству, обративши врага в союзника и вассала, а там совокупными силами покончить с Орденом, а быть может, и с Венгрией покончить, – что первый очерк идеи такой родился именно в Ольгердовой голове! Хотя, повторим, никаких доказательств, никаких известий о конкретных действиях в этом направлении, Ольгердом предпринимаемых, у нас нет. Кроме, может быть, странно затянувшегося безбрачия Ягайлы. (Его сверстник Витовт был уже дважды женат к тому времени!) Вот приблизительный список потомков, которым предстояло решать судьбы Великого княжества литовского.

От Ольгерда осталось двенадцать сыновей и пять дочерей. (Все дети первоначально крещены в православие.) От первой жены:

А н д р е й (языческое имя Вингольд, прозвище Андрей Горбатый) – князь полоцкий.

Д м и т р и й – князь брянский и трубчевский.

Д м и т р и й – К о р и б у т – великий князь черниговский, новгородский и северский.

В л а д и м и р – князь киевский.

К о н с т а н т и н.

Дочь А г р и п п и н а – замужем за Борисом Суздальским.

От второй жены, Ульяны Тверской:

Я г а й л о, в православном крещении Яков, в католичестве Владислав, великий князь литовский. Владел Витебским, Кревским, Вильневским княжествами. (В дальнейшем – польский король В л а д и с л а в, основатель династии Ягеллонов.) С к и р г а й л о, в православии Иоанн. Одно время – наместник Литвы.

В и г о н д – в православии Федор, в католичестве Александр – князь кревский, умер в 1391/92 году.

С в и т р и г а й л о, в православии Лев, в католичестве Болеслав.

(Возможно, он – самый младший.) К о р и г а й л о (Киргайло), в православии Василий, в католичестве Казимир, убит при осаде Вильны в 1392 году.

Л у г в е н ь (Лугвений), в православии Симеон.

М и н г а й л о.

Дочь М а р и я – замужем за Войдылой, затем за Давыдом.

Е л е н а – замужем за Владимиром Андреичем Серпуховским.

А л е к с а н д р а – замужем за Земовитом Мазовецким.

Ф е о д о р а – за Иваном Новосильским или Святославом Карачевским.

Запомним из этого списка Войдылу, Ольгердова раба, затем постельничего, затем боярина и наместника города Лиды, после смерти Ольгерда женившегося на его дочери.

У Кейстута с Бирутою было шесть сыновей:

П о т и р г (впервые упомянут в 1355 году).

Т о в т и в и л (в католичестве Конрад).

С и г и з м у н д (Жигмунд, языческое имя неизвестно), родился после 1370 года. По-видимому, младший из сыновей.

В о й д а т (попал в плен немцам в 1362 году при взятии ими Ковно).

Б у т а в – Генрих (в 1365 году перебежавший к немцам и получивший герцогство в Силезии).

Наконец, В и т о в т, родившийся около 1350 года, в католическом крещении Виганд, в феврале 1386 года крещен в Александра. Около 1374 года женился на Марии-Опраксии (Евпраксии?). Около 1377 года женился вновь, на Анне, дочери Святослава Иваныча Смоленского. От Анны у Витовта было двое мальчиков, убитых крестоносцами, когда Витовт им изменил. В 1418 году женится в третий раз на княгине Гольштанской Ульяне.

Одна из дочерей Кейстута замужем за князем Янушем Мазовецким.

Дочь Р и н г а л л а – за Генрихом, братом Мазовецкого князя.

Д о н а т а – замужем за Мазовецким князем (?).

М а р ь я (?) – за Иваном Михалычем Тверским (с 1375 года). Витовт очень любил эту свою сестру.

Сверх этих детей были Гедиминовичи, осевшие на Черниговщине. Кроме Д м и т р и я К о р и б у т а и Д м и т р и я Б р я н с к о г о и Т р у б ч е в с к о г о, там был П а т р и к и й Н а р и м о н т о в и ч, князь Стародубский и Рыльский. Его сын Александр тяготел к Москве.

Наримонт Гедиминович умер в Пинске. Ему наследовал лишь один из сыновей, М и х а и л, остальные ушли в сторону.

Ю р и й Н а р и м о н т о в и ч держал одно время Кременец от князей литовских и короля польского Казимира, а затем был князем в Бельзе и Холме на Волыни.

Патрикей – князь в Стародубе Северском. Княжество передал одному из сыновей, Александру, а двое других уехали служить в Москву.

Из сыновей Кориата Гедиминовича, получившего Новгородок Литовский, на отцовом княжении остался Ф е д о р, остальные Кориатовичи с позволенья Ольгерда отправились в Подолию, где и «боронили» ее. Ю р и й К о р и а т о в и ч ушел в Волохи воеводою, там его и отравили.

А л е к с а н д рК о р и а т о в и ч был убиттатарами.

К о н с т а н т и н умер. Кажется, и Федора выгнали из Новгородка и отправили на Подолию, где он пытался добиться самостоятельности от Витовта. Михаил Явнутович владел Заславлем… и так далее!

В языческой Литве, повторим, не было и не могло быть закона о престолонаследии. В переходную эпоху ломки старых и еще неощущения новых обычаев последним доводом была реальная сила того, кто рвался к власти и мог ее досягнуть.

Как видим, при таком течении дел срыв был неизбежен, и одно оставалось неясным: как, почему и когда он произойдет.