Глава 23
ХАЙМЕ

На сей счет я ошибся. Я пытался заставить себя пропустить эту часть истории, но это было бы своего рода ложью. За день до того, как мы заметили вдали «Магдалену», мы обнаружили одного из моих раненых часовых мертвым. Обыск корабля ничего не дал, и впоследствии охрану несли два человека одновременно.

А когда мы встретились с «Магдаленой» у Иль-а-Ваш, я совершил один из глупейших поступков в жизни. Честность обязывает меня написать о нем, но поскольку мне это крайне неприятно, я буду по возможности краток.

Я велел Ромбо привести ко мне дона Хосе. Он был связан по рукам и ногам, и я мог бы подвергнуть его пыткам тогда и там, но не сделал этого. Трудно сказать, хватило бы у меня духу на такое или нет, но точно знаю одно: я не хотел пытать пленника. Я заявил дону Хосе, что давно нашел одно тайное помещение на корабле и знаю наверное о существовании второго. Я спросил, где оно находится, мол, если он не скажет, мы станем жечь его каленым железом — лицо, подошвы и прочие чувствительные места, чтобы развязать ему язык.

— Можете жечь меня, сеньор, — промолвил он. — Можете оторвать мне руки, как вы грозитесь. Я не в силах помешать вам, но я никак не могу предъявить второго тайника, коли такового здесь не имеется.

И что же я сделал? Я легонько поколотил пленника, привязал к шпангоуту в трюме и сказал, что он проведет там остаток дня и всю ночь без воды и пищи за раздумьями об участи, ожидающей его утром. А потом удалился прочь.

К утру дон Хосе был мертв — задушен, как Бен и остальные. Вот и все, что я хотел написать об этом.

Мы провернули кучу работы на Коровьем острове, и я не намерен описывать все в подробностях. В первую очередь мы перетряхнули судовые команды: я увеличил численность своей, забрав часть людей у Ромбо. Затем мы взялись за дело по-настоящему и под конец кренговали все три корабля. Мы начали с «Кастильо бланко», поскольку меня беспокоило состояние его днища. Потом мы проделали то же самое с «Винсентом». От такого превосходного судна не стоило отказываться, и я знал (хотя большинство людей еще не знали), что мы пойдем вокруг мыса Горн с капитаном Бертом. Перед столь долгим плаванием всегда хочется привести корабли в идеальное состояние.

Под конец мы снова кренговали «Магдалену» — главным образом потому, что уже навострились в этом деле. Она уступала размерами «Винсенту», но несла на борту больше орудий, причем более тяжелых, и должен сказать, с ней нам пришлось труднее, чем с остальными двумя кораблями.

На Коровьем острове мы взяли нескольких человек — всего четырех, кажется. Желающих наняться на судно там было мало, и все они изъявили такое желание только после окончания работ по кренгованию, не раньше. Подобные люди мне были не нужны, о чем я и сообщил им. Если они не хотят работать, мне плевать, готовы они сражаться или нет. Теперь у меня стало больше людей (плюс Азука, которая вместе с Вилли вернулась на «Кастильо бланко», когда мы перетряхнули команды), и потому я сказал Ромбо, что он может взять этих парней, если хочет. Вряд ли он взял хотя бы одного из них.

Мне следует сказать еще одну вещь. Ну ладно, две. Первое: Ромбо не захватил никакой добычи. Второе: едва мы бросили якорь, я сразу же отпустил врача и остальных двоих, как и обещал. Ко времени, когда мы вытащили «Кастильо бланко» на берег, они вернулись, все трое. Во-первых, они обнаружили, что испанцев на острове не очень любят. Во-вторых, они не нашли способа добраться до испанской части Испаньолы. Они попросили меня доставить их туда, чего я, разумеется, не собирался делать. Через день-другой они решили доплыть с нами до Ямайки. Таким образом, на борту «Кастильо бланко» остался плотник, что в конечном счете оказалось большой удачей для нас.

Путь оттуда до Ямайки недолог, но мы попали в штиль, и потому плавание затянулось. Мы ползли черепашьим шагом два или три дня, кажется, когда один из раненых часовых прибежал ко мне с сообщением, что его напарник задушен. Он отлучился с поста в гальюн, а по возвращении обнаружил тело. Я спустился вниз взглянуть на убитого, и это оказался Пит Вешатель. Я снова обыскал весь корабль с помощью Новии, Бутона и еще нескольких парней. Безрезультатно.

На следующий день рано утром ко мне явился Рыжий Джек с петицией и делегацией от команды. Корабль проклят, сказали они. Они любят меня и все такое. Они понимают, как трудно быть хорошим капитаном, а я хороший капитан. Но либо я продаю «Кастильо бланко» в Порт-Рояле, либо они смещают меня с должности голосованием и выбирают другого капитана, который избавится от корабля.

Я сказал, что в целом согласен с ними, но не собираюсь продавать нашу проблему, обрекая на смерть других людей. Если я останусь капитаном, мы перегрузим все, что представляет для нас ценность, на «Винсент» и покинем «Кастильо бланко» с тяготеющим над ним проклятием. (Я сказал «проклятие», поскольку они употребили такое слово. К тому времени я знал, что повинен во всем некий безбилетный пассажир, и догадывался, кто он такой. Но мы бы не обобрались неприятностей, если бы я сказал это ребятам тогда.)

Они поинтересовались, имею ли я в виду «прямо сейчас». Я ответил утвердительно: прямо сейчас, istantáneamente.

— Сегодня? — Они хотели удостовериться.

— Давайте начнем грузить баркас, — сказал я. — Мы попусту тратим время на разговоры.

Они были напуганы — и я тоже, немного. Если мы поведем «Кастильо бланко» в Порт-Рояль, на борту нам быть еще три-четыре дня, а возможно, и неделю. Я предлагал покинуть корабль немедленно, и я выиграл.

— А что, если мы унесем проклятие с собой в вещах, взятых с корабля, Крисофоро? — Казалось, Новия говорила совершенно серьезно.

— На «Кастильо бланко» есть еще одно тайное помещение, — сказал я. — Я не могу его найти, но я точно знаю, что оно существует и он прячется там в данную минуту. Понимает он, что мы делаем, или не понимает, ему в любом случае придется остаться здесь. Он не может спрятаться в одной из шлюпок при свете дня, и он не настолько худой и мелкорослый, чтобы спрятаться в пушечном стволе или в бочке. Мы покинем корабль и оставим его на борту.

Мы так и поступили. С орудиями пришлось попотеть, как всегда. Но мы подошли к «Винсенту» на галерных веслах и перегрузили на него пушки с помощью тросов, спускавшихся с грот-мачты «Кастильо бланко» и грота-рея «Винсента». Тогда стоял мертвый штиль, что здорово помогло делу.

Я покинул «Кастильо бланко» последним — вечером, когда задул легкий ветерок. Предварительно я обошел весь корабль, держа в одной руке пистоль со взведенным курком, а в другой кинжал. Слова, которые я прокричал безбилетному пассажиру, я повторил три или четыре раза в разных местах. Я кричал по-испански примерно следующее:

— Хайме! Ты победил! Мы уходим, и я забираю твою жену. Если ты хочешь, чтобы мы остались, или хочешь уйти с нами, выйди — и мы обсудим ситуацию. Это маленький корабль, но вряд ли ты сумеешь управлять им в одиночку. — Затем я ждал три-четыре минуты. — Мы не в обиде, если ты решишь попытать счастья. Бери курс на северо-запад, если сумеешь. Так ты дойдешь до Кубы или Новой Испании. Путь на восток легче. Первая земля, которую ты увидишь, будет французской частью Испаньолы. Мы оставляем тебе бочонок воды и полбочки соленой свинины. Удачи тебе!

Я надеялся, что он выйдет и пожмет мне руку. Я знал, что Новия — ну ладно, соблюдем здесь формальность: я знал, что сеньора Сабина Гусман не намерена возвращаться к нему. Она останется со мной, мы высадим Хайме где-нибудь и таким образом избавимся от него.

В то же время я боялся, что он набросится на меня. Тогда я бы пристрелил его. Или убил любым другим способом.

Ни первого, ни второго не произошло. Мы с Новией покидали корабль последними. Она плакала, и у меня тоже на душе скребли кошки. «Кастильо бланко» был прекрасным маленьким кораблем, о котором можно только мечтать, быстроходным и маневренным. В наши дни такое судно назвали бы шхуной, но мы называли его двухмачтовым шлюпом. Думая о нем сейчас, я всегда вспоминаю один из двух моментов. Первый — когда «Кастильо бланко» спасался бегством от «Люсии», лавируя между скал Южного пролива и половину времени двигаясь в полосе бурунов. О втором моменте я расскажу ниже.

Мы с Новией стояли на юте «Винсента», глядя на «Кастильо бланко». Он служил для нас своего рода курортным отелем. Я чуть не сказал «медовомесячным» отелем, и, наверное, так и следовало сказать. Мы оба знали, что никогда не забудем его. Мы держались за руки и жалели, что все сложилось так, а не иначе, когда увидели первые языки пламени, вырвавшиеся из-под крышки люка.

Новия взглянула на меня и проговорила:

— Крисофоро?..

— Нет, — сказал я. — Конечно нет. Это твоя работа?

Она молча помотала головой. Позже она предположила, что корабль поджег один из членов команды, прежде чем сесть в баркас.

Огонь разгорался, и внезапно на юте «Кастильо бланко» появился человек. Новия пронзительно вскрикнула и указала на него.

— Это он? — спросил я.

Она несколько секунд напряженно вглядывалась, а потом попросила подзорную трубу.

Новия смотрела в нее, наверное, целую минуту, если не больше. Наконец она опустила трубу, сложила и вернула мне. Я не промолвил ни слова, но вопрос по-прежнему висел в воздухе, если вы понимаете, о чем я.

Наконец она промолвила: «Да». В глазах у нее стояли слезы.

Подошел Ромбо и спросил, кто это там такой, но никто из нас не ответил. Мы наблюдали за Хайме. Я думал, он вот-вот прыгнет за борт и поплывет к нам, но он не прыгнул. Он не взялся за штурвал, не полез вверх по вантам, спасаясь от огня, и вообще не сделал ровным счетом ничего. Он просто стоял там. Огромные языки пламени взметнулись вверх с ревом, хорошо слышным на «Винсенте», а когда они опали, Хайме исчез. Я почти наверное знаю, что случилось: огонь прожег палубный настил юта, вот почему пламя столь мощно полыхнуло с оглушительным ревом. Когда это произошло, Хайме провалился вниз — надо полагать, это было все равно что упасть в топку плавильной печи.

— Теперь я вдова, — сказала Новия и спустилась с юта.

Я понял, что она хочет остаться одна, и решил допоздна не заходить в каюту.

Перебравшись с «Кастильо бланко» на «Винсент», я перво-наперво объяснил Бутону положение дел.

— Я твердо уверен всего в двух-трех вещах, — сказал я. — Все остальное — только предположения. Если у вас есть предположения получше, я бы хотел их услышать.

Бутон кивнул.

— Вы услышите, капитан, коли они покажутся убедительными мне самому.

— На «Кастильо бланко» было тайное помещение. Я показывал его вам той ночью, когда мы хитростью выманили оттуда Эстрелиту. Там имелся еще один тайник, который мы так и не нашли. Который мне не удалось найти, хотя я специально искал тайное помещение.

— Для чего оно предназначалось?

Я пожал плечами.

— Возможно, для контрабандных грузов. У вас есть другие предположения?

— У меня вообще нет никаких предположений на сей счет, капитан. И что за грузы такие?

— Золото, серебро, любые ценности, которые можно выгодно продать. Золото и серебро, добываемые на рудниках, принадлежат Короне, поскольку рудниками владеет король. Слитки нельзя сбыть, покуда из них не начеканят монету. Допустим, некий испанец сумел прибрать к рукам какое-то количество драгоценного металла. Как бы он поступил?

Бутон облокотился о поручень и задумчиво подергал себя за нос.

— Вернее, как бы мы поступили.

Я покачал головой.

— Мы бы отвезли слитки в Порт-Рояль либо в какую-нибудь французскую, голландскую или датскую колонию и продали бы там по любой предложенной цене. Если бы испанец направился в одно из подобных мест, разве он не привлек бы внимания испанских властей?

— Привлек бы, если бы они узнали.

— Они непременно узнали бы, поскольку его матросы стали бы трепать языками по возвращении в Новую Испанию.

Бутон вдруг расхохотался во все горло. Когда он наконец успокоился, я спросил, что именно так развеселило его.

— Да они бы не добрались дотуда, капитан. До Порт-Рояля уж точно не добрались бы. Много ли у испанского корабля там шансов?

Здесь он был прав, и я сказал:

— Совершенно верно, но это просто другая сторона вопроса. Так или иначе, представьте ситуацию. Богатый человек, крупный землевладелец, хозяин превосходного маленького корабля, который он использует для увеселительных путешествий и тому подобного. Он теряет жену. На свете много разных болезней, да и вообще всякое может случиться. Он женится вторично и на своем корабле везет молодую жену в Испанию, а потом совершает чудесный круиз в Италию и Францию. Возможно, по всему Средиземному морю. Что здесь плохого?

Бутон потер подбородок.

— Да ничего, полагаю, если он сумеет избежать встречи с корсарами.

— Они останавливаются в Неаполе или любом другом порту, и он отпускает всю команду на берег, за исключением двух или трех надежных людей — капитана и старшего помощника, например. Ко времени, когда они выходят из Неаполитанского залива, корабль становится чуть легче. Но кто это заметит?

— У самого днища, — сказал Бутон. — Секретное помещение находится где-то рядом с килем.

— Я тоже так считаю, — кивнул я. — Но чтобы его найти, мне пришлось бы разобрать корабль на доски. А вот Хайме нашел тайник. Возможно, дон Хосе показал ему, не знаю. Когда он обнаружил, что Эстрелита изменяет ему с доном Хосе, он спустился туда. Думаю, он просто хотел побыть один и хорошенько обдумать ситуацию. Он все обдумал и в результате малость повредился рассудком. Сабина была его женой. Я знаю, вам это известно.

— Да, я понял.

— Хайме избил ее, когда решил, что она влюбилась в меня. Он и прежде ее поколачивал, но на сей раз избил по-настоящему, а через несколько дней снова набросился на нее с кулаками. Однажды по возвращении домой он не застал там жены, и она так и не вернулась. Видимо, это здорово уязвило Хайме.

— Да любого мужика уязвило бы такое, капитан.

Бутон был совсем не хорош собой. Глядя на него в тусклом свете фонаря, поднятого кем-то на бизань-мачту, я задумался, любила ли его когда-нибудь хоть одна женщина или полюбит ли впредь.

— Поэтому Хайме стал сожительствовать со своей служанкой Эстрелитой. Обвинить ее проще простого, но я воздержусь. Останься она честной и порядочной девушкой, она бы в конечном счете вышла замуж за второго сына какого-нибудь бакалейщика. Хайме был высоким, сильным и богатым мужчиной. Многие женщины совершали поступки и хуже.

Бутон кивнул.

— Только вот дон Хосе был богаче и гораздо привлекательнее. Вероятно, Эстрелита думала, что Хайме бросит ее по прибытии в Новую Испанию и что хорошо бы иметь надежного покровителя. Только Хайме все узнал, а когда узнал, малость повредился рассудком.

— Однако он не утопился, как говорил дон Хосе, — вставил Бутон.

Верно. Мне кажется, дон Хосе действительно думал, Что он утопился, — по крайней мере поначалу. Секретное помещение в трюме не может быть большим. Оно размером с гроб, полагаю. Вероятно, дон Хосе посчитал, что Хайме туда не поместится. Позже он понял, что ошибался.

— Его команда тоже пострадала, капитан. Не только наша.

— Вот именно. Как бы ты поступил на месте дона Хосе?

Бутон выразительно чиркнул пальцем по горлу.

— Разумеется. Убить Хайме не составило бы труда. Скажем, он мог выстрелить сквозь переборку в тайник. Потом он вытаскивает тело на палубу. Вахтенный офицер и штурвальный всегда бодрствуют, даже если вся остальная команда спит.

— Выстрелы разбудили бы многих, — заметил Бутон.

— Я тоже так считаю. Они прибывают в Новую Испанию, кто-нибудь пробалтывается, и дона Хосе арестовывают.

— Согласен, — сказал Бутон. — Так он не станет поступать. Он возьмет с собой капитана и, возможно, еще одного человека. Они откроют тайник. Если Хайме окажет сопротивление, они его убьют.

— Отлично. Только теперь Охеда и еще один человек знают, где находится тайник и как он открывается. Вдобавок — что, если они не убьют Хайме? Предположим, он просто сдается без сопротивления. Или дон Хосе стреляет в него, но тот не умирает. Он являлся деловым партнером дона Хосе. Думаю, изначально предполагалось, что он будет отвечать за торговлю с Испанией. Он наверняка не стал бы молчать. — Я потряс головой. — Дон Хосе поступил умно. Он оставил Хайме в покое. Существовала вероятность, что его убьет один из членов команды, на которого он попытается напасть. Также существовала высокая вероятность, что он попытается напасть на дона Хосе. Но дон Хосе будет готов к нападению. Он будет вооружен — возможно, ножом и парой карманных пистолей, — и все назовут его героем. Разумеется, он должен все сделать до прибытия в Новую Испанию. Но до той поры разумнее всего смотреть в оба, выжидать и надеяться на лучшее. Так он и поступил.

С минуту мы молчали, а потом Бутон сказал:

— Он убил его, капитан. Этот Хайме, который был мужем сеньоры Сабины. Он задушил дона Хосе вскоре после того, как мы бросили якорь у берега Иль-а-Ваш, — разве нет?

— Верно. Дон Хосе пошел на слишком большой риск. Он надеялся, что Хайме придет к нему, когда мы оставили его одного в трюме. Он всегда мог уговорить Хайме практически на все — и на сей раз уговорит освободить его. Они двое незаметно поднимутся на палубу, спрыгнут за борт и вплавь доберутся до берега. При известном везении они смогли бы скрываться на острове, покуда мы не уйдем. Только план не сработал…

Тут на ют поднялась Новия и спросила, когда я пойду спать.