Книга: Волк равнин
Назад: ГЛАВА 23
Дальше: ГЛАВА 25

ГЛАВА 24

Вэнь Чао пристально следил за слугами сквозь бахрому паланкина, который они несли, сгибаясь под его весом. На каждую деревянную жердь приходилось по трое носильщиков, так что они не должны были замерзнуть, но, глянув между шелковыми занавесями, он заметил, что у некоторых из них уже посинели губы. Он дождался, когда снег начнет таять, но земля по-прежнему была покрыта хрустящим ледком, да и зима была жестокой. Он полагал, что потеряет еще одного раба, а то и двух, до того как они дойдут до улуса монголов. Поглубже закутался в меха и брюзгливо подумал, что они вообще никогда до него не доберутся.
На некоторое время отвлекся, посылая проклятия на Тогрула, кераитского хана, утверждавшего, будто знает, где пережидает зиму та разбойничья шайка. Но еще с большей горячностью и мастерски он проклинал китайских придворных в Кайфыне.
С первого взгляда на лица евнухов он понял, что его обошли. Они были хуже болтливых старух, и при дворе редко что могло пройти незамеченным для евнухов. Вэнь припомнил ядовитые слова коротышки Жаня, первого среди них, которыми тот сыпал, когда сопровождал его к первому министру.
Вэнь раздраженно поджал губы. Он гордился своим умением интриговать, но вот чем все кончилось. Его обворожила женщина лучшего Ивового домика в Кайфыне, и он пропустил очень важную встречу. Он вздохнул, вспоминая ее искусство, все ее легкомысленные прикосновения и то самое, что она проделывала с перышком. Он надеялся, что эти услуги хотя бы дорого обошлись его врагам. Когда его вызвали из ее постели посреди ночи, он сразу же понял, что придется теперь расплачиваться за удовольствия. Десять лет тонкой игры пошли прахом из-за одной хмельной ночи любви и поэзии. Насколько он помнил, и стихи-то были так себе. Министр объявил, что его отправляют посольством к варварским племенам, таким тоном, словно это была великая честь, и, конечно же, Вэнь был вынужден изобразить улыбку и стукнуть лбом об пол, будто это было его самое горячее желание.
Два года спустя он все еще ждал отзыва. Несомненно, среди закулисных игр и интриг китайского двора о нем позабыли. Он отсылал копии своих донесений верным друзьям с наставлениями передать их, но, похоже, его донесений даже не читали. Тысячам писцов, обслуживающих двор Поднебесной, особенно таким изворотливым, как Чжан, нетрудно их «потерять».
Хотя Вэнь и не желал поддаваться отчаянию, но прекрасно понимал, что, наверное, окончит свои дни среди поганых монголов, замерзнув насмерть или отравившись вонючей бараниной или кислым молоком. Это было не для человека его положения и лет. Он взял с собой едва ли десять слуг и носильщиков, но зима оказалась слишком суровым испытанием для самых слабых, отправив их в круг перерождений к следующей жизни. Воспоминания о том, как личный писец подхватил лихорадку и умер, до сих пор бросали Вэня в ярость. Этот негодяй сел в снег и отказался идти. Охранник по приказу Вэня стал бить его ногами, но этот маленький мерзавец испустил дух с явным удовольствием и злорадством.
Вэнь искренне надеялся, что писец возродится поломоем или лошадью, которую будут всегда и крепко бить. Теперь, когда он умер, Вэню оставалось только жалеть, что не избил его собственными руками. Даже самому добросовестному хозяину иногда не хватает времени.
Услышав топот, китаец решил отодвинуть тяжелую занавесь паланкина, прикрывавшую его от ветра. Он подумал, что наверняка это охранник, который пришел сообщить, будто по-прежнему не видно никаких признаков монголов, как и в предыдущие двенадцать дней. Когда он услышал крик, его старое сердце гулко забилось в груди от облегчения. Однако показывать свои чувства он не собирался. Это было ниже его достоинства. Разве он не пятый двоюродный брат второй жены императора? Именно так. Вэнь достал один из своих свитков и стал читать философский трактат, находя успокоение в простых мыслях. Его никогда не удовлетворял высокопарный тон поучений самого Конфуция, но его ученика Сюнь-цзы Вэнь с удовольствием пригласил бы выпить. Именно его слова он чаще всего повторял себе, когда бывал в дурном настроении.
Стражники оживленно обсуждали, кто из них должен побеспокоить уединение Вэня, и он пропустил мимо ушей их болтовню. Сюнь-цзы полагал, что путь к совершенству есть путь просвещения, и Вэнь находил в этом приятную параллель своей жизни. Только он успел достать письменные принадлежности, как паланкин опустили на землю, и он услышал у себя над ухом нервное покашливание. Вздохнул. Путешествие было утомительным, но мысль о том, что придется снова иметь дело с немытыми варварами, была почти невыносимой. И все это за одну-единственную хмельную ночь, думал он, отодвигая занавесь и заглядывая в лицо своего самого преданного стража.
— Что же, Юань, похоже, нас прервали, — сказал он, щелкнув длинными ногтями по пергаменту и тем самым показывая свое неудовольствие. Юань стоял у паланкина на коленях и в тот же миг, как Вэнь заговорил, прижался лбом к мерзлой земле. Посол шумно вздохнул.
— Говори, Юань. Иначе мы тут весь день проторчим.
Вдалеке послышался заунывный зов сигнального рожка. Юань оглянулся в сторону, откуда приехал.
— Мы нашли их, господин. Они едут.
Вэнь кивнул.
— Ты старший среди моих охранников, Юань. Когда они перестанут выделываться и вопить, скажи мне.
Он опустил шелковые занавеси и начал обвязывать свитки алыми ленточками. Топот коней приближался, и любопытство стало нестерпимым. Со вздохом усталости Вэнь открыл глазок в деревянной стенке паланкина. Только Юань знал об этом глазке, но хранил тайну. Для рабов же все выглядит так, словно хозяин презирает опасность. Надо сохранять достоинство перед рабами, подумал Вэнь и решил чуть позже добавить эту мысль в свои собственные философские записки. Он прикажет переплести и издать свои труды, пообещал он сам себе. Там будет много критики в отношении роли евнухов при дворе в Кайфыне. Глядя в глазок, Вэнь подумал, что лучше будет издать этот труд анонимно.

 

Тэмучжин ехал вместе с Арсланом и Джелме, которые держались по обе стороны от него. Десять лучших воинов отправились с ним, а Хасар с Хачиуном разослали вокруг лагеря отряды поменьше, чтобы высматривать нападение с другой стороны.
С первого взгляда Тэмучжин понял, что здесь что-то не так. Зачем столько вооруженных людей охраняют какой-то ящик? Да и сами люди были странные, хотя закаленных воинов он узнал в них с первого взгляда. Вместо того чтобы нападать, они построились для защиты этого самого ящика и стали ждать их приближения. Тэмучжин посмотрел на Арслана, поднял брови. Заглушая топот копыт, кузнец крикнул:
— Осторожнее, господин. Это может быть кто-то из китайских послов, причем высокого ранга.
Тэмучжин посмотрел на них с интересом. Он слышал о величественных городах Востока, но никогда не видел тамошних людей. Говорят, они многочисленны как мухи, а золота у них столько, что из него дома строят. Видимо, этот человек был важной персоной, иначе не путешествовал бы в сопровождении дюжины стражников и рабов, что несли его лакированный ящик. Такой ящик был необычным зрелищем в здешней глуши. Он поблескивал, а по сторонам был завешен тканью цвета солнца.
Держа стрелу на тетиве, Тэмучжин управлял конем одними коленями. Он опустил лук и коротко приказал остальным сделать то же самое. Если это ловушка, то китайцы очень быстро поймут, что сделали большую ошибку, придя в эти края.
Он натянул поводья. Его люди держали совершенный порядок и остановились мгновенно, как и он. Тэмучжин тщательно привязал лук ремнем к седлу, коснулся рукояти меча на счастье и подъехал к мужчине, стоящему в центре странного отряда.
И остановился в молчании. Эти земли по праву принадлежали Тэмучжину, и он не обязан был объяснять свое присутствие здесь. Желтые глаза твердо и с интересом смотрели на воина. Тэмучжин разглядывал его чешуйчатые доспехи. Как и ящик, чешуйки были покрыты веществом, которое блестело, точно черная вода. Связывающих чешуйки ремешков видно не было. Похоже, такие доспехи могут остановить стрелу, и Тэмучжин думал, как бы заполучить их на пробу.
Воин смотрел на хана из-под шлема. Лицо его было почти закрыто железными нащечниками. На взгляд Тэмучжина, вид у воина был болезненный — мертвенно-желтая кожа говорила о слишком частых ночных попойках. Однако белки глаз были ясными, и он не дрогнул при виде стольких вооруженных людей, ожидающих приказа.
Молчание затянулось. Тэмучжин ждал. В конце концов командир нахмурился и неловко произнес:
— Мой хозяин, господин нефритового двора, желает говорить с тобой.
Его говор был непривычен уху Тэмучжина. Как и его хозяин, Юань недолюбливал варварских воинов. У них не было понятной ему дисциплины, хотя боевой ярости им было не занимать. Он смотрел на них как на дурно вышколенных собак, и непристойно было говорить с ними как с людьми.
— Он прячется в этом ящике? — спросил Тэмучжин.
Командир напрягся, и Тэмучжин опустил руку поближе к мечу. Сотни вечеров провел он в учебных поединках с Арсланом и не боялся неожиданного звона мечей. Наверное, в его глазах мелькнула насмешка, поскольку Юань взял себя в руки и выпрямился, твердый как камень.
— У меня послание от Тогрула, хана кераитов, — продолжал Юань.
При звуке этого имени Тэмучжин навострил уши. Он и прежде слышал это имя, и в его лагере было трое бродяг, некогда изгнанных из этого племени.
— Продолжай, — потребовал Тэмучжин.
Воин заговорил так, словно повторял чужие слова, глядя куда-то вдаль.
— «Верь этому человеку и прими его как гостя от моего имени», — сказал Юань.
Тэмучжин вдруг ухмыльнулся, изумив китайца.
— Возможно, это действительно было бы разумно. А другого исхода ты не рассматривал?
Юань раздраженно ответил Тэмучжину:
— Другого исхода нет. Ты получил приказ.
Тэмучжин громко рассмеялся в ответ, а сам по-прежнему присматривал за воином, находящимся на расстоянии меча.
— Тогрул — хан кераитов, но не мой хан, — заявил он. — Здесь он не приказывает.
Однако его все больше интересовал этот отряд, забравшийся в земли вокруг его военного лагеря. Командир больше не стал ничего говорить, но от него волнами исходила напряженность.
— Я мог бы всех вас легко перебить и забрать все, что находится в вашем драгоценном ящике, — сказал Тэмучжин, скорее чтобы уязвить воина.
К его изумлению, на этот раз воин не разъярился. На лице его появилась мрачная усмешка.
— Тебе людей не хватит, — уверенно ответил Юань.
Тэмучжин уже готов был сказать что-то, но из ящика послышался резкий приказ на незнакомом Тэмучжину языке. Это было похоже на гагаканье гуся. Командир в знак повиновения тут же склонил голову. Тэмучжин не мог больше сдерживать свое любопытство.
— Хорошо же. Вы гости в моем улусе, — сказал он. — Поезжайте со мной, чтобы мои стражи не перестреляли вас. — Он заметил, как нахмурился Юань, и снова заговорил: — Поезжайте медленно, не делайте резких движений. В моем улусе есть люди, которые не любят чужаков.
Юань поднял кулак, и двенадцать носильщиков схватились за длинные шесты и встали как один, бесстрастно глядя вперед. Тэмучжин не знал, что обо всем этом думать. Он отдал приказ своим людям и поехал впереди, вместе с Арсланом и Джелме, остальные же пустили коней рысью, обошли маленький отряд и пристроились в конце.
Поравнявшись с Арсланом, Тэмучжин наклонился в седле и спросил шепотом:
— Ты знаешь этих людей?
— Встречался, — кивнул Арслан.
— Они для нас опасны? — Тэмучжин смотрел на Арслана. Тот задумался.
— Могут быть и опасны. Они невероятно богаты и утверждают, что города их обширны. Но не знаю, что им от нас понадобилось.
— Или какую игру затеял Тогрул, — добавил Тэмучжин.
Арслан кивнул, и они всю дорогу больше не разговаривали.

 

Вэнь Чао подождал, пока его паланкин поставят на землю и Юань подойдет к нему. Он с интересом смотрел на улус, в который они прибыли, и с трудом подавил стон при виде знакомых юрт и тощих овец. Зима была тяжелой, люди исхудали. Он учуял запах бараньего жира на ветру задолго до того, как они прибыли, и понял, что одежда пропахнет им надолго, пока ее заново не перестирают. Юань отодвинул шелковые занавеси, и Вэнь вышел наружу, стараясь дышать не слишком глубоко. По своему опыту он знал, что привыкнет, но ведь придется еще не один раз встретиться с варварами, которые моются в лучшем случае пару раз в год, да и то если упадут в речку. Тем не менее у него было поручение, он должен был его выполнить. И хотя в душе он немилосердно бранил коротышку Чжана, на холод вышел, держась как можно достойнее.
Даже если бы он и не видел, что остальные варвары подчиняются молодому желтоглазому воину, то все равно бы понял, что главный тут именно он. При кайфынском дворе они знали таких «тигров в камышах», тех людей, в ком течет кровь воина. Этот Тэмучжин как раз из таких тигров. Вэнь это понял, как только увидел его глаза. Какие глаза! Вэнь никогда не видел подобных.
Ветер был слишком жесток для его тонких одежд, но Вэнь не показывал беспокойства перед лицом Тэмучжина. Он поклонился. Только Юань понимал, что глубина поклона сильно не соответствовала той, что диктовали правила приличия, но Вэню нравилось дразнить варваров. К его изумлению, этот разбойник лишь посмотрел на него, и Вэнь почувствовал себя обиженным.
— Меня зовут Вэнь Чао, я посланец китайского двора Северной Сун. Для меня великая честь быть в твоем улусе, — начал он. — Слухи о твоих битвах с татарами разошлись далеко по всем краям.
— И поэтому ты приехал сюда в своем маленьком ящике? — отозвался Тэмучжин.
Он был очарован тем, что этому странному человеку прислуживало столько человек. У него тоже была желтоватая кожа, показавшаяся Тэмучжину болезненной. Однако странный человек хорошо держался на ветру, который трепал его одежды. Тэмучжин прикинул, что чужаку должно быть больше сорока, хотя морщин на его лице не было. Китайский дипломат был непривычным зрелищем для выросшего в степи человека. Он носил одеяние, переливавшееся зеленым. Его черные, как у Тэмучжина, волосы были зачесаны назад и собраны в хвост серебряным зажимом. Тэмучжин с изумлением смотрел на ногти этого человека, сверкающие, длинные, подобные когтям. Тэмучжину было любопытно, долго ли этот человек сможет выносить холод. Он не показывал, что ему холодно, но губы его синели на глазах.
Вэнь снова поклонился, прежде чем заговорить.
— Я привез тебе поздравления нефритового двора. Мы много слышали о твоих успехах, и нам есть что обсудить. Твой брат, хан кераитов, поздравляет тебя.
— И чего же хочет от меня Тогрул? — спросил Тэмучжин.
Вэнь вознегодовал, чувствуя укусы холода. Пригласят его в конце концов в теплую юрту? Он решил чуть подтолкнуть варвара.
— Разве я не твой гость, господин? Разве не лучше обсудить великие дела там, где нас не услышат чужие уши?
Тэмучжин пожал плечами, видя, что этот человек совсем окоченел от холода. К тому же ему не терпелось узнать, что за вести привез китаец, что заставило его предпринять путешествие по замершим степям, до того как тот испустит дух от холода.
— Ты здесь желанный гость. — Он покатал на языке незнакомое имя, прежде чем как следует исковеркать его: — Веньчо?
Старик ничем не показал своего недовольства, и Тэмучжин улыбнулся, оценив его гордость.
— Вэнь Чао, господин, — ответил посол. — Вот так, язык должен коснуться нёба.
Тэмучжин кивнул.
— Входи же в тепло, Вэнь. Я прикажу приготовить тебе горячего соленого чаю.
— Ах, чай, — пробормотал Вэнь Чао, следуя за Тэмучжином в потрепанную юрту. — Как же мне его не хватало.

 

В полумраке Вэнь уселся и стал терпеливо ждать, пока сам Тэмучжин не подал ему пиалу чая. Юрта была полна людей, которые с беспокойством рассматривали его, и Вэнь заставил себя дышать неглубоко, пока не принюхался к запаху пота. Он тосковал по бане, но такие удовольствия сейчас недоступны.
Тэмучжин наблюдал, как Вэнь пробует чай, поджимая губы и делая вид, что наслаждается вкусом.
— Расскажи мне о своем народе, — попросил Тэмучжин. — Я слышал, он весьма многочислен.
Вэнь кивнул, радуясь тому, что может говорить, а не пить.
— Мы разделенное царство. В пределах южных границ под властью сунского императора проживают шестьдесят тысяч, — начал он. — В Северном Китае примерно столько же.
Тэмучжин заморгал. Людей было больше, чем он мог себе представить.
— Думаю, ты преувеличиваешь, Вэнь Чао, — запротестовал он, от большого удивления правильно произнеся его имя.
— Кто знает? — пожал плечами Вэнь. — Крестьяне плодятся как вши. Только при дворе в Кайфыне чиновников больше тысячи, и подсчет населения займет много месяцев. Так что точного числа я не знаю.
Вэня забавляло ошеломление воинов.
— А ты? Ты хан среди них? — спрашивал Тэмучжин.
Вэнь покачал головой.
— Я прошел… — Он порылся в словах, которые знал, но нужного так и не нашел. Состязания? Нет. Он произнес странное слово. — Это означает сидеть за столом и отвечать на вопросы, как и сотни других, сначала в своем краю, затем в самом Кайфыне, перед чиновниками императора. Я был лучшим из тех, кто проходил эти испытания в том году. — Он погрузился в воспоминания и поднес пиалу к губам. — Это было давно.
— Тогда чей ты человек? — спросил Тэмучжин, всматриваясь в чужака и пытаясь его понять.
— Наверное, первого министра, — улыбнулся Вэнь. — Но думаю, что ты имеешь в виду сунских императоров. Они правят Югом и Севером. Может быть, доживу и до тех пор, когда обе части Срединного Царства воссоединятся.
Тэмучжин искренне пытался понять его. Под взглядами собравшихся Вэнь поставил пиалу и запустил руку за пазуху, чтобы достать мешочек. Его остановила общая настороженность.
— Я хочу достать рисунок, господин, только и всего.
Тэмучжин знаком дал разрешение. Ему и самому страстно хотелось увидеть, что принес Вэнь. А тот достал скатанную цветную бумагу и протянул ему. На бумаге были изображены странные значки, а в центре — молодой человек, смотревший на Тэмучжина. Он вертел бумагу и так и сяк, изумляясь, что нарисованный мужчина не сводит с него глаз.
— У вас искусные рисовальщики, — признал он с неохотой.
— Верно, господин, но тот рисунок, что ты держишь, отпечатан на большой машине. Рисунок имеет цену и может обмениваться на всякие товары. Если у тебя будет больше таких бумаг, то в столице на них можно купить коня или молодую женщину на ночь.
Вэнь наблюдал, как переходит из рук в руки купюра, и смотрел с интересом на выражение лиц. Наверное, перед отъездом надо подарить по такой купюре каждому.
— Ты говоришь слова, которых я не знаю, — заметил Тэмучжин. — Что за печатание такое? Что за большая машина? Не собираешься ли ты задурить нам голову в наших же собственных юртах?
Он говорил всерьез, и Вэнь вспомнил, что эти варвары безжалостны даже к друзьям. Если они вдруг подумают, что он смеется над ними, ему больше не жить. Они просты как дети, но не стоит забывать, что они еще и смертельно опасны.
— Это лишь способ рисовать быстрее, чем может слабый человек, — успокаивающе проговорил Вэнь. — Может, тебе стоит посетить Китай и увидеть все своими глазами. Я знаю, что хан кераитов весьма увлечен нашими достижениями. Он много раз говорил, что хотел бы получить земли в Срединном Царстве.
— Тогрул это сказал? — спросил Тэмучжин.
Вэнь кивнул и забрал купюру у дикаря, который последним осмотрел ее. Он тщательно скатал бумажку и положил в кошелек под внимательными взглядами.
— Это его сердечное желание. Земля в тех местах так черна и жирна, что будет расти что угодно, и табуны коней бесчисленны, и охота — лучшая в мире. Наши владыки живут в больших домах из камня, и тысячи слуг исполняют любой их каприз. Тогрул кераитский хотел бы такой жизни для себя и своих потомков.
— Но как же перевозить каменный дом? — воскликнул один из варваров.
Вэнь кивнул, словно поклонился.
— Его не перевозят, как вы перевозите свои юрты. Некоторые дома величиной с гору.
Тэмучжин рассмеялся, наконец поняв, в какую игру играет с ним этот коротышка.
— Тогда это не для меня, Вэнь, — заявил он. — Племена должны кочевать, когда охота становится плохой. Боюсь, в каменном доме я помру с голоду.
— Нет, господин. Твои слуги купят все на рынке. Они вырастят животных на забой и урожай пшеницы и риса. Ты можешь иметь тысячу жен и никогда не знать голода.
— И это по нраву Тогрулу, — негромко проговорил Тэмучжин. — Знаю почему.
В голове его хороводом кружилось множество новых и непривычных мыслей, но он пока не догадывался, что заставило Вэня искать его в степях, так далеко от дома. Он предложил Вэню чашу и наполнил ее араком, но заметил, что гостю приходится стискивать челюсти, чтобы зубы не стучали. Тэмучжин хмыкнул.
— Разотри руки и лицо араком, и я снова наполню чашу, — предложил он.
Вэнь в ответ с благодарностью склонил голову. Прозрачная жидкость вызвала румянец на желтоватой коже, заставив ее расцвести от внезапного прилива тепла. Он допил остаток и осушил вторую чашу, как только Тэмучжин наполнил ее, и протянул чашу снова.
— Вполне возможно, в один хороший день я отправлюсь на восток, — продолжил Тэмучжин, — и увижу все эти диковины собственными глазами. Но непонятно мне, почему ты все это покинул и отправился сюда, где с помощью меча и стрел правит землей мой народ. О вашем императоре мы здесь и слыхом не слыхивали.
— Хотя он отец нам всем, — не подумав проговорил Вэнь.
Тэмучжин уставился на него, и Вэнь пожалел, что выпил столько на пустой желудок.
— Я провел среди ваших племен два года, господин. Порой я очень тоскую по моему народу. Я послан на север, чтобы найти союзников против татар. Тогрул кераитский считает, что ты тоже ненавидишь этих бледнокожих псов.
— Похоже, Тогрул хорошо осведомлен, — ответил Тэмучжин. — И откуда только он узнал о моих делах?
Он в четвертый раз наполнил чашу Вэня и стал смотреть, как она быстро следует за остальными. Ему весело было наблюдать, как напивается китаец, и он налил и себе, стал отпивать понемногу, чтобы голова оставалась ясной.
— Хан кераитов — мудрый человек, — ответил Вэнь Чао. — Он много лет воюет с татарами на севере и за свои заслуги получил много золота от моих хозяев. Это обмен, понимаешь? Если я посылаю в Кайфын приказ перегнать на запад сотню лошадей, они прибывают до конца сезона, а взамен кераиты пускают кровь татарам и держат их подальше от наших границ.
Один из присутствующих заерзал, и Тэмучжин посмотрел на него:
— Я обязательно попрошу твоего совета, Арслан, но мы поговорим после, наедине.
Арслан успокоился. Он был удовлетворен. Вэнь окинул собравшихся взглядом.
— Я прибыл сюда предложить вам те же условия. Я могу дать вам золото, коней…
— Мечи, — перебил его Тэмучжин, — и луки. Если я соглашусь, то захочу получить дюжину таких же доспехов, что у твоих людей, а еще сотню лошадей — кобыл и жеребцов. Золото мне не нужно, так же как и каменный дом, который нельзя перевозить.
— Но я не вижу тут и сотни воинов, — возразил Вэнь. Он обрадовался. Торговля пошла куда легче, чем он думал.
— Да ты вообще их не видел, — фыркнул Тэмучжин. — И я еще не сказал, что согласен. А при чем тут Тогрул? Я никогда его не видел, хотя о кераитах знаю. Он тоже придет следом за тобой просить у меня помощи?
Вэнь покраснел, поставил на пол чашу с араком.
— Кераиты — сильное племя, у них более трехсот воинов, господин. От татарских пленников они узнали о тебе, о том, что ты совершаешь все более дальние набеги на север. — Он помолчал, тщательно подбирая слова. — Тогрул дальновидный человек, и он послал меня не умолять, а скорее побудить тебя объединить силы. Вместе вы на многие поколения изгоните татар.
Человек, которого называли Арсланом, снова забеспокоился, и Вэнь заметил, что Тэмучжин положил ему руку на плечо.
— Я здесь хан. И я отвечаю за моих людей, — проговорил он. — Ты хочешь, чтобы за пару коней я преклонился перед Тогрулом? — Еле заметная угроза слышалась в его голосе, и Вэнь пожалел, что Юаню не разрешили его сопровождать.
— Ты можешь отказать мне, и я уеду, — быстро откликнулся он. — Тогрулу не нужен простой воин. Тогрулу нужен военный вождь, сильный и безжалостный. Он нуждается во всех воинах, которых ты сможешь привести.
Тэмучжин посмотрел на Джелме. Все понимали, что после этой бесконечной зимы татары будут жаждать кровавой мести. Мысль объединить силы с большим племенем была соблазнительной.
— Ты рассказал мне много любопытного, Вэнь Чао, — спустя некоторое время произнес Тэмучжин. — Теперь оставь меня, ибо я должен принять решение. Хачиун, найди теплые постели для людей гостя и вели принести им горячей похлебки. Пусть утолят голод. — Он заметил, что взгляд Вэня упал на полупустую чашу арака. — И не забудь распорядиться насчет арака. Пусть принесут гостю, чтобы согрелся, — добавил он, увлеченный собственной щедростью.
Все встали, когда Вэнь поднялся на ноги, правда, уже не так уверенно, как до начала беседы. Он снова поклонился, и Тэмучжин отметил, что поклон на этот раз был пониже. Может, вначале у гостя спина затекла с дороги.
Когда Вэнь ушел, Тэмучжин обвел горящим взглядом своих самых верных соратников.
— Вот чего я хочу, — начал он. — Хочу узнать об этом народе как можно больше. Каменные дома! Тысячи рабов! Вас от этого дрожь не пробрала?
— Ты просто не знаешь этого Тогрула. Неужто серебряный народ продается? — фыркнул Арслан. — Этот китаец думает, что нас можно купить обещаниями, заморочив голову байками о несметном числе жителей в их городах. Что они нам?
— Давай подумаем, — предложил Тэмучжин. — С кераитами-то я точно вгоню копье татарам в спину. Пусть реки станут красными от крови.
— Я давал клятву тебе, а не Тогрулу.
Тэмучжин повернулся к Арслану:
— Знаю. Я и не собираюсь никому присягать. Но если мы объединим силы, то от этой сделки выиграю прежде всего я. Подумай о Джелме, Арслан. Подумай о его будущем. В нас слишком кипит жизнь, чтобы собирать наше племя по человеку, по два. Давай лучше огромными прыжками помчимся вперед, рискнем всем. Неужели ты будешь сидеть и дожидаться татар?
— Ты и сам знаешь, что нет.
— Тогда решено, — объявил Тэмучжин.
Его переполняло радостное волнение.
Назад: ГЛАВА 23
Дальше: ГЛАВА 25