— И какой же вывод сделал из этого ты сам?

Такой вопрос задал Сен-Клеру Гуг де Пайен через неделю после сражения. Лицо магистра оставалось непроницаемым, хотя в нем угадывалось любопытство. Что касается Сент-Омера, то он даже склонился вперед, устремив на Стефана выжидательный взгляд. Тот пожал плечами, и на губах его промелькнула легкая улыбка.

— Малосущественный, братья. По крайней мере, пока. Я пришел прямиком к вам, едва отвел коня в стойло, а Россалю поручил завершить нынешний дозор и отпустить людей. Моей наипервейшей задачей было оповестить вас о ходе нашего патрулирования и о состоянии отряда на данный момент. Я ее выполнил, и теперь, как я полагаю, мне не возбраняется уделить немного времени своим личным делам. Так вот, выйдя от вас и сняв доспехи, я намереваюсь отправиться в подземелье и проверить свои предположения. После этого я точнее отвечу на ваш вопрос.

Старшие наставники молча обменялись многозначительными взглядами, и де Пайен склонил голову в знак согласия:

— Да будет так. Мы с братом Годфреем закончили на сегодня наши дела, и, полагаю, он не станет противоречить тому, что мы оба весьма заинтересовались твоим сообщением. Не сочтешь ли ты назойливостью просьбу взять нас с собой в тот коридор?

Вскоре трое собратьев уже перебирались через глубокую расселину в полу, куда монахи не первый месяц сбрасывали горную породу. Пройдя еще с сотню шагов, Сен-Клер помедлил и остановился. Он вознес факел высоко над головой и начал озираться, то оглядываясь на туннель, по которому они только что шли, то всматриваясь в темнеющий впереди проход. Двое наставников стояли позади и терпеливо ждали, не желая вмешиваться и сбивать его своими советами. Они полностью положились на провожатого в выборе направления.

— Должно быть, где-то здесь, — наконец произнес Стефан. — По-моему, да, хотя раньше в этом месте все выглядело иначе. Помню, что тут была гора щебенки — она преграждала путь вон в тот коридор. Я тогда вскарабкался наверх и протиснулся в дыру под потолком, чуть не задохнулся там и едва вылез назад. Потом я привалился к стене и в тот момент ощутил ток свежего воздуха. Братья успели хорошенько тут потрудиться и убрали весь мусор — но вместе с тем лишили меня всех видимых меток… Место, где я тогда лежал, вдыхая свежую струю, может быть тут, где я сейчас стою, или в радиусе двадцати шагов.

Сен-Клер еще побродил и махнул в направлении уводящего вперед коридора:

— Единственное, в чем я могу быть уверен, — что ноги у меня смотрели вон в том направлении, упираясь в затор, значит, воздушная тяга проходила вдоль стены слева.

— Свечку бы, — заметил Сент-Омер. — Нам нужен факел или свеча, причем на длинной ручке. — В ответ на недоуменные взгляды собратьев он спокойно пояснил: — Иначе нам придется ползать по всему коридору на карачках в поисках этой пресловутой тяги. Мне же сдается, что было бы куда легче привязать зажженную свечу к какой-нибудь палке или хоть к мечу и идти с ней вдоль стены. Если сквозняк никуда не делся, он непременно где-то поколеблет пламя.

— Свечей мы не захватили, — ответил Сен-Клер. — Зато у нас есть масляные лампы и кирки — пожалуй, они как раз сгодятся для такого эксперимента. Насажу-ка я лампу на лезвие кирки; главное теперь — не опрокинуть сосуд и не пролить масло. Вон, смотрите, у стены стоят негодные инструменты. Попробуем-ка…

Привязать лампу к кирке явилось делом нескольких минут. Прочно закрепив ее, монахи зажгли от факела фитиль — он неохотно затлел, испуская темный дым. Впрочем, поиск дал быстрые результаты — собратья почти сразу обнаружили ту самую отдушину в стене. Язычок пламени затрепыхался — невероятно сильный порыв ветра сбил его набок, и весь коридор тут же заполнили черные удушливые клубы.

Сен-Клер округлившимися глазами посмотрел на своих спутников и затем еще раз поднес лампу к месту сквозняка, подставив пламя прямо под воздушную тягу и убедившись, что огонек там начинает ощутимо трепетать и колыхаться. Упав на колени, Стефан отложил кирку и стал шарить руками по низу стены, надеясь обнаружить прохладное ветровое течение.

— Дует сильно, но отверстие незначительное. Принесите факел и посветите мне.

Он скорчился сильнее, опустившись на локти и вытягивая ноги, пока полностью не лег ничком и не нашарил пальцами дырку в стене. Двое других предусмотрительно отодвинулись, но Сент-Омер по-прежнему держал факел на расстоянии вытянутой руки от пола. Сен-Клер все подвигался вперед, пока почти не уперся лицом в стену. Лишь тогда он немного отполз и покачал головой:

— Это восходящий поток, но откуда он дует — непонятно. Стена коридора — сплошной камень, поэтому, скорее всего, мы наткнулись на трещину в самой скале. Вот незадача.

Он оглянулся, затем поднялся на ноги и направился к куче инструментов. Вытянув из нее длинный лом из прочной стали, Стефан вернулся к отдушине и принялся орудовать в ней, пытаясь расширить крохотное отверстие. Вскоре заостренный конец лома сделал свое дело — каменная перемычка подалась и стала осыпаться, а брешь существенно увеличилась в размерах. Дальше работа пошла довольно споро, и в стене образовалась пробоина, в которую легко можно было просунуть голову. Она начиналась разломом у самого основания стены, и по мере того, как Сен-Клер продолжал крошить и стесывать ее края, полость переместилась из стены в пол. Просунув лом внутрь и налегши на него, как на рычаг, Стефан в какой-то момент отколол неожиданно крупный кусок породы, отчего едва не потерял равновесие. Металлический прут выскользнул у него из рук и скрылся в темной расщелине.

Трое монахов застыли и прислушались. Через некоторое время где-то внизу эхом отдался звон упавшего лома. Собратьям без слов стало ясно, что под ними — порядочная глубина. Не мешкая, они обвязали один из факелов бечевой и спустили его в щель, но не различили там ничего, кроме глухой тьмы. Глядя, как далеко внизу умирает язычок пламени — веревка насчитывала больше двадцати футов длины, — Сен-Клер почувствовал, как вместе с промелькнувшей в голове догадкой у него между лопаток побежали мурашки.

Осознание происшедшего пришло к ним гораздо позднее, после долгих раздумий и попыток исследовать новое пространство, но в самом начале трое первооткрывателей не могли составить никакого ясного представления и терялись в догадках насчет своей находки. С течением времени Сент-Омеру удастся подобрать удачную аналогию для объяснения феномена: сравнить подземную залу — потом окажется, что это огромная прямоугольная зала — и коридор, по которому они шли, с кубом и трубой. Цилиндрическая труба коридора буквально упиралась в один из верхних углов залы, вернее, в одном месте подходила столь близко, что каменная перегородка истончилась и дала еле заметную сквозную брешь, превратившуюся в воздуховод для поднимавшегося снизу потока. Пророй землекопы этот коридор всего на ладонь правее — и открытие бы не состоялось, а о существовании подземной залы так никто бы и не узнал. Но, так или иначе, тяга была обнаружена, и многие потом усматривали в этой находке знак Господней милости.

Впрочем, в тот момент ни один из троих, стоявших на краю бездонной дыры, даже не задумывался о Боге или о Божественном промысле. Они всматривались в темную глубину, пребывая в крайнем замешательстве и не зная, что предпринять. Тем временем последний из факелов стал коптить и понемногу гаснуть.

— Надо бы поразмыслить, а не действовать наобум, — проворчал де Пайен. — К тому же неплохо бы позвать подмогу. Пойдемте пока, а когда решим, что делать дальше, тогда и вернемся.

Разжившись факелами, они поднялись на поверхность. Обратный путь по подземным коридорам монахи проделали в полном молчании, погруженные в раздумья. Каждый прикидывал, какова природа их находки и как теперь поступить с неожиданным открытием. Едва они снова оказались в конюшнях, де Пайен созвал братию на общее собрание. Сент-Аньян и Пейн Мондидье как раз собирались выезжать в дозор по иерихонской дороге во главе патрульного отряда, но посланник из сержантов вовремя перехватил их. Оба в числе прочих явились в залу для собраний, недоумевая, что явилось причиной задержки.

Де Пайен не стал тратить время даром — едва внешнюю дверь надежно заперли и приставили к ней охрану, он сразу приступил к изложению сути дела. На страже вновь стоял Жоффруа Биссо — кажется, его очередь выпадала всякий раз, как на собрании обсуждались какие-нибудь новости или особо важные вопросы. Брат Гуг первым делом обратился к Сент-Аньяну и Мондидье, отметив, что патрулирование отнимет у них не меньше недели. Впрочем, он заверил рыцарей, что по приезде они сразу же узнают обо всем, что происходило в это время в их общине. Бог даст, счастливо возвратись, они примут живейшее участие в общих трудах. Гуг велел Сент-Аньяну переночевать с отрядом в конюшнях, а рано утром отправляться в дозор.

Пока брат Арчибальд, сбившись с ног, искал, кому передать весть для старшего сержанта, монахи перешептывались в нетерпеливом ожидании. Наконец Сент-Аньян возвратился, и де Пайен рассказал всем об открытии Сен-Клера, прежде описав его предположения и догадки, приведшие к неожиданной находке.

— Благодаря этим размышлениям, — заключил Гуг свое повествование, — мы обнаружили, что внизу есть что-то — некая просторная пустота под тем коридором, в котором как раз работал брат Стефан и чуть в нем не задохнулся.

Де Пайен предложил каждому из собратьев оставить на время текущие задачи по освоению собственных туннелей и безотлагательно бросить все силы и средства на выяснение, что содержит та пропасть и ведет ли она куда-нибудь.

Приближалось время вечерней трапезы, и монахи сделали перерыв в церемонии собрания, но не покидали залу. Биссо присоединился к ним, и за закрытыми дверьми они все вместе оживленно обсудили новость и свои планы на ближайшие дни. За годы упорного труда монахи накопили значительный арсенал оснащения для подземных работ: у них в достатке имелись и блоки, и вороты, а также канаты и оборудование для подъемников.

На следующий день с раннего утра по всей длине подземного коридора были разложены приспособления, годные для освоения найденной пропасти. Монахам предстояла беспокойная и опасная работа: несмотря на имеющиеся сведения о невероятно вместительной и глубокой полости у них под ногами, никто не мог даже отдаленно представить, что ждет их внизу. Теряясь в догадках, они боялись дать слишком много воли воображению. Их пыл скоро остудило наблюдение, что любой неловко задетый предмет тут же исчезает в пустоте, беззвучно пропадая в темной бездне, и эхо от его падения на камни или иную поверхность не сразу долетает до их настороженного слуха. Еще больше собратья перепугались, когда Мондидье тоже едва не сорвался в ущелье. Чтобы избежать непоправимых бед, собратья стали расширять отверстие, обвязавшись для надежности веревкой, один конец которой был прочно привязан к треножнику, закрепленному меж камней. Они работали по двое, постоянно чередуясь, и прошло немало часов, прежде чем кто-то — потом никто не мог вспомнить, кто именно, — заметил, что расселина у них под ногами имеет форму треугольника. Больше всего она напоминала место стыка расходящихся в стороны плоскостей, примыкающих друг к другу под прямым углом, обнаруживая сходство со стенами и потолком.

Оглядев отверстие повнимательнее, собратья убедились, что вся конструкция, несомненно, — дело рук человеческих. Монахи пробовали осветить каменную полость, сбросив в нее дюжину зажженных факелов. Лишь половина из них уцелела при падении, но и те, достигнув дна, еле тлели и вскоре погасли, так и не прояснив неизвестности. Попытки спускать светильники на веревке тоже ничего не дали — братья с досадой смотрели на их скудное и бесполезное далекое пламя. Но сам факт, что снизу поднимался воздушный поток и факелы в нем не гасли, говорил о том, что внизу вполне можно дышать. Приняв за данность, что под ними — некое подземное помещение, монахи сошлись на том, что кому-нибудь надо спуститься туда и рассмотреть все как следует.

Первой выпала очередь Сен-Клера — как самого молодого из собратьев и как первооткрывателя. К подъемнику прикрепили вместительную корзину, и брат Стефан забрался в нее, в одной руке сжимая только что зажженный факел, а в другой — рукоять кинжала. Зацепившись локтем за спусковой канат, он озирался по сторонам по мере того, как корзина все больше погружалась во тьму.

Первым делом Сен-Клер обнаружил, что находится в самом углу некоего помещения, потому что корзина, раскачиваясь при спуске, то и дело стукалась о стены. Поднесши к ним факел, он обнаружил непроницаемо-темные поверхности, покрытые неизвестным веществом, напоминающим деготь, и целиком поглощающие свет. Крикнув товарищам о своих наблюдениях, Стефан попытался сосредоточиться и дышать поглубже, чтобы прогнать опасения о близком удушье: ему казалось, что с погружением на глубину темнота вокруг него все больше сгущается. Его вдруг пронзила мысль о том, что меч, с которым он почти никогда не расставался, остался высоко наверху и лежал сейчас на его ложе в монашеской келье — там, куда Стефан впопыхах бросил его, прежде чем спуститься в подземелье. Вопреки уверенности, что оружие здесь ни к чему, он чувствовал непривычную беззащитность и ненадежность прихваченного с собой кинжала.

Корзина достигла пола огромной подземной залы совершенно неожиданно; она мягко остановилась, и только по прекращению движения Сен-Клер понял, что под ним — твердая поверхность. Тогда он повыше поднял факел над головой, всматриваясь во тьму, но ничего в ней не различил.

— Я на дне, — сообщил он собратьям. — Попробую выйти.

Нащупав одну из заготовленных сухих лучин, сложенных у его ног, Стефан нерешительно перебросил ногу через край корзины и выбрался из нее. Зажегши второй факел, он склонился к полу, пытаясь получше его рассмотреть. Водя огнем из стороны в сторону, Стефан обнаружил ровные квадратные каменные плиты со сторонами длиной в хороший шаг. Сверху угадывался незначительный слой пыли — по мнению Сен-Клера, слишком тонкий; впрочем, он тут же вспомнил о постоянном сквозняке, который ощущался с самого начала спуска.

Рыцарь нагнулся еще ниже, высматривая щербину или зазор между плитами, в котором можно было бы укрепить факел, но его взгляд не нашел ни малейшей трещины или отверстия, куда можно было хотя бы просунуть кинжальное лезвие. Тогда Сен-Клер выпрямился и медленно повернулся в совершенном замешательстве, а затем принялся размахивать факелами в надежде, что в темноте, за пределами его ближнего зрения, блеснет некое отражение.

Наконец, вздохнув, он встал спиной к углу помещения и постарался сориентироваться в пространстве. Убедившись, что можно придерживаться одного направления, если идти по диагоналям напольных плит, Стефан медленно стал перебираться от угла к углу каменных квадратов, намереваясь достичь центра залы. Одним факелом он освещал себе дорогу, опустив его поближе к полу, а другой держал вверху в вытянутой руке. Он громко считал шаги, понимая, что его товарищи внимательно наблюдают за его продвижением, и все же не мог отделаться от бесполезного сожаления, что оставил свой меч за ненадобностью на койке в келье.

В углу сзади послышался шорох, и Стефан поспешно оглянулся. Вверху мерцал огонек: это один из собратьев спускался с факелом ему на подмогу. Сен-Клер не успел даже заметить, как монахи вытянули корзину из расщелины, — настолько он был поглощен своей задачей. Боясь сбиться со счета, Стефан снова стал продвигаться вперед по зале. Произнеся «тридцать», он вдруг увидел впереди на полу некие смутные очертания и резко остановился, подняв оба факела как можно выше для лучшего освещения. Сзади зашелестели чьи-то легкие шаги, и голос Андре де Монбара прошептал у его уха:

— Что это? Ты что-нибудь различаешь?

Сен-Клер промолчал, рассудив, что де Монбар может видеть не хуже его самого. Вместо этого он слегка склонился и двинулся вперед. Брат Андре шел с ним бок о бок.

— Там что-то есть.

Сен-Клер вновь воздержался от ответа и не останавливался, пока не наткнулся на некий предмет — по виду кувшин или урну, — ближайший к монахам из целого скопления подобных ему емкостей, идентичных по форме и размеру. Стефан ступил дальше и наконец оказался в широком промежутке между рядами этих загадочных сосудов — они шеренгами уходили куда-то вдаль и там растворялись во тьме. Рыцарь насчитал в обе стороны по восемь линий, и еще десять, идущих поперек. Меж рядами были оставлены широкие проходы.

— Да это же кувшины — просто глиняные сосуды. — Сен-Клер подошел поближе и осмотрел горлышки. — Они залиты… кажется, воском… Все запечатаны. Но зачем? Что там, внутри? И зачем так много?

Стефан недоуменно развел руками, а затем потянулся к одному из кувшинов, намереваясь его опрокинуть, но де Монбар не дал ему даже притронуться к сосуду, мягко удержав за рукав.

— Постой, Стефан. В них может быть масло или вино. Впрочем, если моя догадка верна, дружище, то мы нашли, что искали. Это и есть сокровища.

— Сокровища? — переспросил Стефан недоверчивым и донельзя разочарованным голосом. — Те, к которым мы так долго стремились? В этих черепках?

— Пусть в черепках, но ты сначала задайся вопросом, что в них. Спроси себя, Стефан, сколько прошло времени с тех пор, как чья-либо нога, кроме нашей, ступала по этому полу. А еще поинтересуйся, зачем было с такой тщательностью расставлять здесь эти кувшины, а потом забыть про них. Давай-ка пройдем дальше — где-то тут должен быть алтарь.

Сен-Клер уже собирался спросить, откуда де Монбару это известно, но прикусил язык и молча двинулся вперед. Его не очень удивило, когда через двадцать шагов они действительно обнаружили алтарь, хотя он и выглядел весьма необычно. Несмотря на огорчение, связанное с находкой обыкновенных глиняных кувшинов, Стефан ту же ощутил, как заколотилось у него сердце: никогда в жизни ему не доводилось видеть подобного святилища, превосходящего размерами престол в любой христианской церкви или базилике. Алтарь возвышался впереди темной массой, постепенно проступая из окружающей тьмы, а монахи неторопливо продвигались все ближе к нему.

Вдруг сзади послышались чьи-то шаги: их нагонял Гуг де Пайен с ярко горящим факелом. Магистр не произнес ни единого слова, во все глаза глядя на выросшую впереди громаду, и некоторое время все трое молча озирали грани и выступы скалоподобного алтаря. Собратьям сразу стало очевидно, что до жертвенника можно добраться по широкой лестнице, выложенной из плоских каменных плит и спускавшейся откуда-то с тыльной стороны алтаря; ее нижние ступени были едва различимы с того места, где стояли монахи. Налево от них простирался тимпан, на первый взгляд строгий и безыскусный, но при более пристальном рассмотрении обнаруживший замысловатую резьбу и лепнину. Тысячи разнообразных глифов рельефно выступали на его поверхности.

— Вот он, — чуть слышно произнес де Монбар. — Точно такой, как описано в наших архивах. Предание не лжет — учение нашего ордена зиждется на истине.

— Но… — попытался возразить Сен-Клер и понял, что в горле у него пересохло от волнения. Он громко сглотнул и закончил свою мысль: — Судя по всему, это не еврейское святилище. Иудеи не используют резьбу.

— Верно, оно египетское, — задрал голову вверх де Монбар. Он помолчал, а потом пояснил: — Все, что считается еврейским, на самом деле происходит из Египта и принесено Моисеем и другими израильтянами, бежавшими от векового рабства. В наших архивах говорится об этом. Все изменения, как это обычно бывает, произошли гораздо позже, а вначале традиции оставались египетскими, и вот — зримое тому подтверждение. Друзья мои, древность нашей находки повергает в трепет. Сам Моисей так и не достиг Земли обетованной, но его сыновья и внуки, возможно, стояли прямо тут, на этом самом месте, и тоже взирали вверх, подобно нам. Мы обнаружили доказательство истинности догматов нашего ордена.

— Можно подумать, что ты до сих пор в этом сомневался. — Насмешка Сен-Клера осталась незамеченной из-за его сиплого шепота.

— Ни единой минуты, — в тон ему ответил де Монбар. — Я лишь хотел сказать, что наше открытие равносильно доказуемости истины, на которой зиждется орден.

— Ладно, я верю тебе. Я собственными глазами вижу, что ты обнаружил именно то, что ожидал, и это лучше всего убеждает меня. Но что же мы все-таки отыскали?

— Знание, Стефан. И алтарь — вернее, его оболочку.

— Сюда кто-то идет… — заметил Сен-Клер. — Может быть, нам не все положено знать? Может, здесь есть какие-нибудь священные тайны?

— Здесь все тайное, Стефан, — откликнулся де Пайен, — и все священно. А, это ты, Гоф, — я так и думал. Знаешь, сир Андре полагает, что наши поиски подошли к концу.

— Признаюсь, я поражен. Ну и громада! А что это такое? — Сент-Омер запрокинул голову, рассматривая резную поверхность.

— Это алтарь, Годфрей, — ответил де Монбар. — В архивах сказано, что он должен быть именно здесь.

— Боже, там так и сказано? Значит, он недаром тут воздвигнут. Может быть, он полый? И туда будет несложно проникнуть?

— Понятия не имею, — пожал плечами де Монбар, но Сент-Омеру было некогда на него смотреть. — Пока рано говорить определенно. Со временем все выясним.

— Н-да… А что там за емкости? В них что-то есть?

— Сокровища, которые мы, собственно, ищем.

Сент-Омер отвлекся от созерцания кувшинов и резко обернулся к де Пайену.

— Как? Наше сокровище спрятано в этой посуде?

Де Монбар ответил за магистра:

— Часть сокровищ, Годфрей, но здесь имеются и другие… Они неодинаковы по значительности — что-то более важно, а что-то менее — и все они находятся у нас под ногами, то есть под алтарем.

Де Пайен кивнул:

— Идея брата Андре о мнимом алтаре кажется мне очень любопытной. Пойдемте-ка сюда.

Он повел собратьев за собой влево, к центру алтаря, пока прямо перед ними не вознеслась громада его вертикальной средней части. Выступающий жертвенник образовал над головами монахов огромный прямоугольный навес, смутно освещенный неверным пламенем поднятых факелов. Сен-Клер едва не упал, глазея на него снизу вверх.

— Наверное, тут высота в четыре рослых молодца, — задумчиво произнес он. — А что там такое? Видите вон тот узор, выгравированный в камне? Похоже на крест… Посветите-ка все разом.

Соединив факелы, монахи рассмотрели выбитое в алтаре изображение в виде креста с кольцом в верхней части.

— Верно, крест! — удивленно воскликнул Сент-Омер. — Значит, это христианское святилище?

И вновь у Андре де Монбара нашлись пояснения:

— Это не крест, дружище, — это анк.

— Что-что?

— Анк.

— А я уже подумал, что ослышался. Ты сказал — анк? А что это? Вроде какой-то религиозный символ — то ли еврейский, то ли иудейский? Мне почему-то казалось, что у евреев не принято вырезать рисунки на камне.

— Конечно, не принято. Стефан уже это отмечал. — Де Монбар говорил задумчиво, почти рассеянно и все не опускал голову, рассматривая рисунок высоко вверху. — Анк действительно носит религиозный смысл, Годфрей, но не иудейский… а египетский. Он символизирует жизнь и процветание — не только на этом свете, но и в загробном мире.

— Но мы сейчас в храме Соломона, — в раздумье насупил брови Сен-Клер. — Ты хочешь сказать, что евреи разделяли верования египтян?

— Ну, во-первых, мы вовсе не в храме Соломона; возможно, мы где-то рядом, пожалуй, даже под ним, но не в нем самом. Это помещение не может быть храмом по причине своих огромных размеров. Мы же знаем, что, по описаниям, он весьма невелик. — Де Монбар покосился на Сен-Клера, а потом уперся изучающим взглядом в пол. — А почему бы евреям и не разделять верования жителей Египта? Они пробыли там не одно столетие и, вполне возможно, нашли достойными уважения хотя бы некоторые проявления их культа. Впрочем, все это для нас сейчас не важно, а важно то, что анк здесь не один.

Он опустил факел почти до пола, и монахи убедились, что там тоже высечен анк — не такой большой, как на алтаре, зато гораздо более заметный из-за глубокой гравировки. Пока все собирались с мыслями, де Монбар опустился на колено и знаком предложил Сен-Клеру сделать то же.

— Вот, — взглянул брат Андре на Стефана, — пощупай тут.

Он углубил пальцы в бороздку, окаймлявшую одну из высеченных перекладин креста-анка, извлекая из нее застрявшие там пыль и мусор и отгребая их на каменные напольные плиты. Расчистка частично удалась, но всю слежалую грязь брат Андре так и не смог отскрести. Тогда он многозначительно посмотрел на Стефана, и тот с другой стороны проделал ту же работу.

— Тебе не показалось, что это некая рукоять?

— Собственно, нет, — пожал плечами Сен-Клер, — но если ты так считаешь, то я тебе верю.

Де Монбар обернулся и спросил:

— Что там с нашими факелами? Сколько целых у нас осталось?

— Кажется, шесть, — произвел быстрый подсчет Сент-Омер. — Все остальные горят потихоньку.

— О, проклятье! Адские сковородки! Я должен был это предвидеть.

Собратья оторопело переглянулись: никто не понял причины такого отчаяния. Наконец Сен-Клер не выдержал:

— Что предвидеть?

— Мы остались без света… без факелов. Скоро мы окажемся в кромешной темноте, а для того, чтобы завершить начатое и отыскать остальные сокровища, нам потребуется гораздо больше огня.

— Но у нас наверху есть еще факелы — их хватит с избытком.

— Есть, но мало — гораздо меньше, чем нам может понадобиться. Поэтому, как мне кажется, лучше было бы сейчас остановиться и отправиться за пополнением факельных запасов, пока мы не нашли что-нибудь действительно стоящее. Жаль будет все бросить только потому, что у нас не хватит освещения. — Де Монбар внимательно вгляделся в лица соратников и продолжил, не скрывая радостного возбуждения: — Сегодня великий день, друзья мои. Мы нашли искомое — то, что веками хранилось здесь, согласно сведениям наших архивов. Если бы мы даже обнаружили только кувшины, все равно эта находка неоспоримо подтвердила бы древность нашего ордена. Теперь же я предлагаю вернуться на поверхность и собрать столько светильников, сколько удастся. Только так мы сможем разогнать тьму. Впрочем, нам стоит не только запастись сушняком, но и прикупить побольше масляных ламп, а также длинных и толстых свечей, которые могут гореть часами. Если нам предстоит трудиться здесь длительное время — а я начинаю подозревать, что так и будет, — то нам придется использовать как можно больше самых разнообразных источников света. Я предлагаю немедленно подняться наверх и приступить к работе: чем раньше мы обеспечим себя всем необходимым, тем скорее сможем возвратиться сюда и исполнить наш долг.