Книга: Поле мечей
Назад: ГЛАВА 31
Дальше: ГЛАВА 33

ГЛАВА 32

Уже четвертый год Цезарь проводил в Галлии. В первый день осени Помпей и Красс, погрузившись в беседу, шли по форуму. Огромная площадь в самом центре города оказалась до отказа заполнена народом. Здесь собрались и свободные граждане, и рабы. Ораторы обращались к тем, кто еще сохранил способность слушать и понимать. Их голоса разносились над головами собравшихся, а речи касались самых разных тем. Повсюду сновали рабы из богатых домов, выполняя поручения хозяев. С некоторых пор в Риме стало модно одевать слуг в яркие одежды, так что многие выделялись в толпе ярко-синими и даже золотыми туниками. Особенно эффектно они смотрелись на фоне более темных бордовых или коричневых одеяний ремесленников и торговцев. Здесь же гордо вышагивали вооруженные охранники. Каждая группа плотным кольцом окружала своего господина. Форум являлся настоящим сердцем Рима, и жизнь здесь била ключом, не успокаиваясь ни на минуту. Но сейчас настроение заполнявших площадь людей слегка изменилось. Впрочем, ни Помпей, ни Красс этого изменения не почувствовали.
Первым тревожным сигналом оказался резкий толчок. Одного из легионеров пихнули прямо на Помпея. Сенатор остановился. Вокруг сразу начала собираться толпа. Лица людей не выражали ничего, кроме враждебности и недоброжелательности. Красс пришел в себя первым и подтолкнул коллегу в сторону здания сената. Если уж суждено пережить еще один бунт, то лучше ретироваться как можно быстрее, а потом для восстановления порядка послать вооруженный отряд.
Все пространство вокруг заняли толкающиеся, кричащие люди. Кто-то бросил камень. Помпей увидел, как одного из ликторов сбили с ног, и не на шутку испугался, однако преодолел приступ паники, заставив себя собрать в кулак все мужество. Вытащил из-за пояса кинжал и опустил лезвием вниз, так, чтобы при необходимости можно было и колоть, и резать. В эту минуту кто-то из толпы неожиданно оказался слишком близко, и сенатор, не задумываясь, одним движением располосовал злоумышленнику щеку. Тот громко взвыл и упал.
— Охрана, ко мне! — громко потребовал Помпей.
Толпа наступала. Вот уже трое крепких верзил повалили одного из легионеров и принялись нещадно колотить его. Неподалеку вскрикнула женщина, а потом крики ужаса и паники раздались и в людской массе. Без сомнения, беспорядки учинили люди Милона. После изоляции их предводителя в сенате этого следовало ожидать, однако Помпей пренебрег опасностью и взял с собой лишь нескольких легионеров и ликторов. Этого, конечно, было недостаточно. Он снова пустил в ход кинжал и увидел, что Красс тоже не растерялся: невооруженный, он вовсю размахивал кулаками и уже пустил кому-то кровь из носа.
Ликторы постоянно носили с собой церемониальный топор и розги для порки. Особенно серьезным оружием оказались топоры, с их помощью охрана прокладывала путь к курии. Однако многие в толпе были вооружены ножами, а потому кольцо безопасности вокруг сенаторов стремительно сужалось. Скоро двигаться стало практически невозможно.
Вдруг над форумом раздались громкие звуки горнов, и Помпей ощутил одновременно и надежду, и отчаяние. Легион шел на помощь своему командиру, однако было уже слишком поздно. Со всех сторон тянулись грубые грязные руки, кривые пальцы дергали за тогу, и приходилось отмахиваться кинжалом до тех пор, пока чернь с криком не отступала. В Красса попали камнем, и старик упал. Помпей быстро поднял товарища и поддерживал до тех пор, пока тот не пришел в себя. И голова, и лицо сенатора оказались в крови.
Шум постепенно начал изменять окраску. На площади появились новые люди и принялись оттеснять налетчиков. От общей массы начали отделяться самые яростные вояки. Вооруженные тесаками, крюками и камнями, они сражались не как легионеры, а как настоящие разбойники. Помпей видел, как одному из них до крови разбили лицо. Не в силах сопротивляться, человек упал.
Ступени сената совсем рядом, и все же добраться до них было очень трудно. Помпей размахивал кинжалом направо и налево, не отдавая себе отчета в том, что в инстинктивном страхе и гневе не перестает громко кричать.
Неожиданно нападающие отступили, и сенаторы увидели, как окровавленные ножи бандитов поднялись в своеобразном салюте. Вокруг лежали убитые, громко кричали и стонали раненые, однако атака внезапно прекратилась. Держа кинжал наготове, Помпей оглянулся. В холодной испарине он изумленно наблюдал, как люди расступились, освобождая путь к ступеням сената. Бросив взгляд на образовавшуюся улицу, римлянин прикинул, не удастся ли спастись бегством, но тут же передумал. Негоже подставлять черни спину.
В это мгновение он увидел в толпе мундиры своих легионеров, а рядом с ними мощную фигуру тяжело переводящего дух Клодия. Предводитель черни выглядел куда солиднее окружавших его людей. Он не отличался высоким ростом, однако был необычайно силен, а потому толпа инстинктивно подчинялась проявлению этой силы и расступалась. Так волки обычно держатся на почтительном расстоянии от самого жестокого в стае. В утреннем солнце блестела бритая голова сенатора-бандита.
— Они разбежались, Помпей. Те, кого не убили, — пояснил Клодий. — Прикажи легионерам остановиться.
Правая рука спасителя была красна от крови, а от кинжала осталась одна рукоятка.
В этот самый миг один из воинов занес было над Клодием меч, собираясь расправиться с ним.
— Стойте! — воскликнул Помпей, наконец-то поняв ситуацию. — Остановитесь, это союзники!
Клодий кивнул, и Помпей услышал, как приказ несколько раз повторился в обступившей его плотной толпе легионеров, все еще продолжающей крушить направо и налево. Сенатора начали оттеснять, но Помпей крепко сжал его руку.
— Мне предстоит самому догадаться, кто стоит за этим нападением? — уточнил он.
Клодий пожал массивными плечами.
— Он уже в здании сената. Можно не сомневаться, что алиби себе обеспечил полностью. Милон достаточно хитер, чтобы позаботиться о чистоте собственных рук. — Словно наглядно подчеркивая сказанное, Клодий выбросил сломанный кинжал и, наклонившись, вытер окровавленные руки о край одежды.
— А ты всегда держишь своих людей наготове? — продолжил Помпей, сам себя ненавидя за вечную подозрительность, которая уже превратилась в черту характера.
Клодию предположение не понравилось.
— Нет. Просто я никогда не появляюсь на форуме без полусотни своих молодцов. И сегодня подоспел как раз вовремя. О готовящемся нападении даже понятия не имел.
— В таком случае твоей быстрой реакции мы оба обязаны жизнью, — ответил Помпей. Он услышал за спиной стон и обернулся. — Кто-то остался в живых? Значит, будет кого допросить с пристрастием.
Клодий смерил правителя тяжелым взглядом.
— Не сейчас. В таких делах имен не называют. Поверь, уж я-то знаю.
Помпей кивнул, в душе продолжая решать вопрос, не сам ли Клодий организовал весь этот спектакль. Мысль раздражала, но ведь теперь он оказался в долгу перед этим человеком. Расплатиться удастся очень не скоро. Многим в сенате подобный долг уже стоил жизней нескольких из слуг. Клодий славился жестокостью во всем, что касалось собственного честолюбия. Взглянув на Красса, Помпей понял, что старик придерживается того же мнения. Красс же, в свою очередь, едва заметно пожал плечами: действительно, понять, кто спас их обоих, практически невозможно.
Лишь сейчас Помпей осознал, что изо всех сил сжимает кинжал, и с трудом распрямил судорожно стиснутые пальцы. Бычья сила Клодия заставляла чувствовать себя маленьким, старым и слабым. В глубине души сенатор хотел лишь одного: уединиться в тихом и, главное, безопасном месте, чтобы отмыться от грязи и крови сегодняшнего дня. Однако он прекрасно сознавал, что от него ожидают совсем других действий. Вокруг стояли сотни людей, так что уже к вечеру страшный инцидент станет главной темой разговоров во всех лавках и тавернах города.
— Я опаздываю на заседание сената, римляне, — громко произнес Помпей, стараясь придать голосу силу и энергию. — К моему возвращению смойте с мостовой кровь. Налог на зерно отменен не будет.
Заявление казалось не слишком смешным, однако Клодий хмыкнул.
По образованному людьми Клодия коридору сенаторы Помпей и Красс гордо проследовали к ступеням здания. Многие из бандитов уважительно склонили головы.

 

Десятый легион панически бежал. Стройные ряды воинов смешались, превратившись в хаотичное месиво. Тысячи всадников племени сенонов преследовали воинов Десятого, отрезав элитное подразделение от основной битвы, которую стойко и организованно вели легионеры из Аримина.
До укрепленного лагеря оставалось меньше мили — рукой подать. Отступающий легион старался преодолеть это расстояние как можно быстрее, и Цезарь бежал вместе со всеми. Конница защищала с тыла, уверенно отражая дикий натиск варваров, так что в ворота форта легион ворвался, не потеряв ни единого из своих воинов.
Сражаться с сенонами оказалось очень трудно. Они организовали в лесу коварную засаду, стоившую римлянам жизней многих легионеров Третьего галльского. Племя выбрало особую тактику и избегало открытых столкновений. Вместо этого оно нападало и сразу отходило, используя кавалерию, чтобы вносить смятение в ряды римлян, и не позволяло заманить себя в невыгодные и опасные условия.
Конница последней ворвалась в ворота форта, и они тут же накрепко закрылись. Положение, конечно, сложилось унизительное, но лагерь с его укреплениями строили именно для таких случаев. Кроме того, что он обеспечивал спокойную защищенную ночевку, крепкие стены также позволяли укрыться от погони неприятеля. Вот и сейчас всадникам сенонов оставалось лишь потрясать оружием и выкрикивать на своем гортанном языке непонятные угрозы, носясь вдоль высокого вала с крепким частоколом. Впрочем, они не забывали о необходимости держаться на безопасном расстоянии от стен. Цезарю уже дважды приходилось прятаться за надежными укреплениями, и сейчас сеноны ликовали, снова унизив противника.
Вождь племени не покидал войска. Его можно было сразу заметить по развевающимся знаменам, прикрепленным к седлу на длинных шестах. Стоя на стене, Юлий наблюдал, как он издевательски размахивает мечом, насмехаясь над укрывшимся в безопасности неприятелем. Лицо полководца осветилось зловещей улыбкой.
— Давай, Брут, — скомандовал он.
Сеноны не знали, что происходит за сплошным валом и стенами, а потому продолжали ликовать. За собственными криками и стуком копыт они не расслышали приближения отборной кавалерии римлян. Всадники собрались в дальнем конце лагеря и мощным галопом понеслись прямо на участок частокола, примыкавший к воротам.
Как только они оказались достаточно близко, легионеры длинными бревнами выбили несколько заранее подкопанных лесин из частокола, и, как и предполагал Цезарь, те упали, образовав брешь, через которую могли одновременно проехать пять лошадей.
Всадники вылетели, словно стрелы из лука, и понеслись к вождю варваров. Прежде чем соплеменники успели отреагировать, они окружили его и стащили с коня.
На глазах у врагов римляне развернулись и помчались обратно в лагерь, проскочив в ту же брешь в заборе, через которую только что выехали. Брут вез перекинутого через седло и отчаянно вопившего предводителя.
После этого Цезарь приказал распахнуть ворота, и легионеры Десятого торжественным маршем вышли из лагеря. От паники, которую они так талантливо изображали, не осталось и следа. С воинственным кличем бросились римляне на сенонов. Острыми мечами и тяжелыми копьями легионеры отгоняли галлов все дальше и дальше от укрепления и захваченного в плен вождя. Брешь в стене моментально закрыли специально оставленными для таких целей повозками, а сам полководец прыгнул в седло и помчался следом, время от времени оборачиваясь, чтобы убедиться в безопасности лагеря.
На строительство фальшивой стены потребовалась целая темная безлунная ночь, однако затраченные усилия оправдались в полной мере. Без вождя войско сенонов оказалось бессильно, ведь именно он командовал каждым его движением. Как только племя потеряло предводителя, оно полностью утратило способность не только нападать, но и достойно отражать атаки.
Юлий встал впереди легиона, и лица воинов засветились от радости и гордости. Отряды Аримина, выполняя распоряжение, твердо держали предписанные позиции, и теперь уже легионеры Десятого могли нанести удар в тыл неприятеля, зажав племя в тиски.
Еще не подъехав к неприятельскому войску, римский полководец заметил, как упал дух и пеших воинов, и всадников. Они полностью зависели от своего предводителя и без него лишились инициативы.
Поначалу варвары пытались отходить строем, как приказывал вождь, однако стержень дисциплины пропал. Галлы толкались, мешая друг другу и лишь затрудняя движение. Воины Десятого без труда сбрасывали всадников с лошадей и продолжали наступление. Испуганные, потерявшие седоков лошади с громким ржанием носились по полю. Сеноны больше не сопротивлялись. Многие, узнав, что вождь взят в плен, бросали оружие и сдавались без боя.
В трех милях от лагеря располагался главный город племени, и, едва воинов разоружили и связали так, как в Риме обычно связывали рабов, Цезарь направил туда Десятый легион. Город слыл богатым, так что мог заплатить за собственных жителей неплохую цену. Возможно, денег хватит на то, чтобы расплатиться с сенатом, пополнить флот и наконец-то пересечь угрюмый пролив, отделяющий Галлию от туманных островов. У венетов удалось конфисковать девять судов, однако для того чтобы погрузить солидное войско, понадобится еще не меньше двадцати галер. На строительство уйдет год, и тогда уже Юлий наконец-то сможет показать своим храбрым воинам те земли, которых до сих пор не видел ни один римлянин.
Приближаясь во главе войска к твердыне сенонов, Цезарь едва сдерживал охвативший его восторг, до такой степени заманчивой и блестящей казалась перспектива. И в то же время он не переставал обдумывать тысячи деталей снабжения войска и множество самых разных тактических вопросов. За два дня ему предстояло принять делегации трех живущих на побережье племен, заключить с ними новый договор и получить положенную дань. После того как флот венетов был частично потоплен, а уцелевшие корабли перешли в собственность римлян, северные земли сдались. Теперь же, после разгрома сенонов, под контролем Цезаря оказалась большая часть Галлии. Уже не осталось племен, которые не слышали бы о приходе легионов. Галлия полнилась слухами и пересудами о завоеваниях римлян, так что редкий день проходил без визитов вождей, желавших заключить соглашение с предводителем римского войска. На Адана свалилось столько работы, что секретарь был вынужден нанять в помощь троих писарей, чтобы справиться с бесконечными переводами и составлением документов.
Оставалось решить, что делать с пленным царьком. Если оставить его в живых, то через некоторое время он может организовать восстание. Подобная перспектива исключала милосердие, и Цезарь без сомнений и сожаления решил его судьбу.
Вскоре показался главный город племени, и полководец с удовольствием принялся разглядывать его стены, представляя, как могут выглядеть скрытые за ними храмы. Сеноны выражали любовь к богам многочисленными подношениями в виде монет и драгоценных украшений. Сокровищницы наполнялись годами и десятилетиями. Кузнецы растопят драгоценный металл и отчеканят новые, римские монеты, а Юлий заберет все ценности, которые обнаружит в домах горожан и в общественных зданиях. Людей он не тронет; больше того, обеспечит им защиту легионеров. А вот их богатство необходимо для продолжения великой эпопеи.
По долине пронесся холодный ветер, и Юлий зябко поежился: приближалась еще одна холодная, тяжелая, полная трудов и лишений зима. Прищурившись, Цезарь взглянул на восток, туда, где за дальними далями скрывались Альпы. Это расстояние еще придется пройти. Нет, на нынешнюю зиму он в Галлии не останется. Вместо этого предстоит путь в Аримин, на встречу, которая должна будет решить будущее.
Цезарь задумался о письме Красса. Старик многое обещал, а цену этих обещаний можно будет определить лишь в беседе с глазу на глаз. Время для возвращения в Рим еще не настало, ведь впереди — вся Галлия. А острова, отделенные от нее проливом, снятся ночами. Находятся, правда, скептики, которые утверждают, что островов этих не существует вовсе, но это не так. Однажды, стоя в ясный день на прибрежной скале, Юлий сам видел, как они белеют вдалеке, отражая блеск свинцовых волн.
Главный город племени сенонов сдался сразу, даже не пытаясь оказывать сопротивление. Ворота распахнулись настежь. Цезарь гордо въехал в арку впереди собственного войска, однако мысли его уже унеслись далеко, в Аримин и неизведанное, манящее будущее.
Назад: ГЛАВА 31
Дальше: ГЛАВА 33