1311 год, замок «Воробьиная туча»
Сидзукэ и Аямэ смотрели в окна высокой башни, наблюдая, как три колонны воинов движутся к «Воробьиной туче».
– Как ты думаешь, сколько их там? – спросила Сидзукэ.
– Шесть сотен идут с востока, три сотни – с севера, и еще сотня с запада, – ответила Аямэ.
– А сколько нас?
– В башне шестнадцать ваших придворных дам. Тридцать мужчин, все – прямые вассалы господина Чиаки, ждут предателей у ворот замка. Они придут сразу же, когда их позовут. На розыски господина Чиаки разосланы гонцы. Возможно, он прибудет прежде, чем начнется штурм.
– Возможно, – сказала Сидзукэ, зная, что этого не произойдет.
– Я поняла, что мне трудно смириться с мыслью о том, что Го предал князя Хиронобу и вас. А не могло ли случиться что-либо иное?
– Го устроил так, чтобы Чиаки в критический момент здесь не было, – сказала Сидзукэ, – поскольку он знал, что верность его сына нерушима. Само отсутствие Чиаки служит доказательством. Го не желал убивать его вместе со мной.
– Как жестока жизнь! – сказала Аямэ. – Господин Хиронобу умер бы в детстве, если бы не Го. Без стойкости и мужестсва Го он не дожил бы до того момента, когда его провозгласили князем. И вот теперь такое. Почему?
– Зависть, алчность и страх, – ответила Сидзукэ. – Они уничтожили бы само небо, если бы боги хоть на мгновение утратили бдительность. А мы здесь, внизу, куда более уязвимы.
Они посмотрели, как людские потоки сливаются, образуя огромное озеро. Задолго до того, как солнце село за горы, во вражеском лагере вспыхнули костры.
– Почему они ждут? – спросила Аямэ. – На их стороне подавляющее превосходство в силах. Тысяча против неполной полусотни.
Сидзукэ улыбнулась.
– Они боятся. Приближается ночь. Время, когда хозяйничают ведьмы.
Аямэ рассмеялась.
– Глупцы! И они еще стремятся править миром!
– Таковы устремления глупцов, – отозвалась Сидзукэ. – Передай моим дамам и самураям Чиаки, чтобы они отдохнули. На некоторое время нам ничего не грозит.
– Да, моя госпожа.
– Ты можешь пока не возвращаться, Аямэ. Со мной все будет в порядке. Побудь с сестрой.
– Вы уверены, моя госпожа? А как же ребенок?
– С ней все в порядке, – сказала Сидзукэ, – и она явится в мир, когда явится, и не раньше.
– Она?
– Она, – твердо сказала Сидзукэ.
Если возможно одновременно испытывать сильную радость и глубокую печаль, то, вероятно, именно это и произошло с Аямэ, ибо из глаз ее потекли слезы, а лицо озарила улыбка. Она низко поклонилась и бесшумно удалилась.
Сидзукэ взяла себя в руки и принялась ждать появления Киёри.
