КНИГА ПЕРВАЯ
КСЕРКС
По велению Великого Царя Ксеркса, сына Дария, царя Персии и Мидии, Царя царей, Царя земель, владыки Ливии, Египта, Аравии, Эфиопии, Вавилонии, Халдеи, Финикии, Элама, Сирии, Ассирии и государств Палестины, правителя Ионии, Лидии, Фригии, Армении, Киликии, Каппадокии, Фракии, Македонии и 3акавказья, Кипра, Родоса, Самоса, Хиоса, Лесбоса и островов Эгейского моря, повелителя Парфии, Бактрии, Каспии, Сузианы, Пафлагонии и Индии, господина всех живущих на земле от восхода до заката солнца, Всесвятейшего, Праведнейшего и Высочайшего, Непобедимого, Неподкупного, Благословленного единым богом Ахурой-Маздой и Всемогущего среди смертных. Так повелел Великолепный, и так записано Гобартом, сыном Артабаза, его летописцем:
«После славной победы войск Великого Царя у Фермопильского прохода над боевыми порядками спартанцев с их союзниками, уничтожив врага до последнего человека и воздвигнув трофей в честь этой доблестной победы, Великий Царь в своей боговдохновенной мудрости пожелал побольше узнать как о некой тактике, примененной пехотой противника и оказавшейся довольно эффективной против войск Великого Царя, так и о самом неприятеле, чьи воины, не находящиеся под данью или в рабстве, встретившись с подавляющим численным превосходством неприятеля и предвидя неминуемую свою гибель, тем не менее предпочли остаться на своих позициях, где и погибли все до последнего человека.
Выраженное Великим Царем сожаление о недостатке знаний и понимания указанных вопросов услышал милостивый Ахура-Мазда. Под колесами боевой колесницы, заваленный трупами людей и упряжных животных, отыскался один израненный эллин (как называют себя греки), едва живой. Лекарям Великого Царя под угрозой мучительной смерти велено было привлечь все средства, дабы сохранить жизнь этого пленника. И бог исполнил пожелание Великого Царя. Грек пережил ночь и наступившее утро, а через десять дней к нему вернулись речь и сознание. Прикованный к ложу болезни и находясь под непосредственным наблюдением самого Царского лекаря, он наконец не только нашел в себе силы говорить, но и выразил жгучее желание к этому.
В одеянии пленника и его доспехах были замечены некоторые необычные особенности. Так, под боевым шлемом его оказался не традиционный войлочный подшлемник, какие носят спартанские гоплиты(гоплит – тяжеловооруженный пеший воин в древнегреческом городском ополчении. Он носил большой щит шлем и панцирь, а также поножи. Главным оружием были копье и меч), а кожаная шапочка, характерная для илотов, низшего лакедемонского класса крестьян. В то же время, необъяснимо для воинов Великого Царя, щит и доспехи пленника выкованы из превосходной бронзы, инкрустированы редким кавказским кобальтом, а шлем имел поперечный гребень – знак полноправного спартиата, начальника над простыми воинами.
На предварительных допросах было замечено, что язык пленника представляет собою странное смешение высокой литературной речи, свидетельствующей о глубоком знании эллинских эпических поэм и философии, и самого низкого и грубого жаргона, который в большой степени остался непереводимым даже для лучших толмачей Великого Царя. Однако пленный грек с охотой согласился перевести эти выражения сам, что и сделал, используя обрывки арамейского и персидского языков, с которыми, по его словам, он познакомился во время своих морских путешествий за пределы Эллады. Я, летописец Великого Царя, стремясь охранить уши Его Величества от непристойных и зачастую отвратительных выражений пленника, старался исключать оскорбительные слова, чтобы Великому Царю не пришлось терпеть их. Но Великий Царь в своей боговдохновенной мудрости повелел своему слуге передавать рассказ этого человека в точности, должным образом подбирая язык и соответствующие обороты персидского языка. Были приложены все усилия, чтобы в точности исполнить волю Его Величества. Молю богов, чтобы Великий Царь помнил возложенную Им же самим задачу и не разгневался на своего слугу за некоторые выражения нижеследующего перевода, которые, без сомнения, оскорбят всякого культурного слушателя.
Написано и представлено в шестнадцатый день месяца улулу в пятый год после Восшествия Великого Царя на престол».
